В деревне Комарово Ивановской области — неслыханный акт богохульства. Здесь разобрали по кирпичику православный храм! Факт сам по себе шокирующий — но только не для прихожан. Корреспондент “МК” провел свое расследование и выяснил, кто разобрал святыню на стройматериалы. Постарались сами селяне, а благословили их на черное дело районные власти.
Мой путь в Комарово лежит через поселок Воздвиженье. Именно здесь живет благочинный района отец Павел.
— О том, что храм исчез, я узнал из письма от епархии. Приехал в Комарово — глазам не поверил: действительно разобрали здание, — возводит руки к небу священник.
— Отец Павел, и что же теперь — будут возводить храм на руинах?
— Жителей там сейчас осталось очень мало, прихода почти нет. Собирались восстанавливать церковь, когда в деревне еще совхоз работал. Да и восстанавливать не так много нужно было. Стены были целые, и крыша была, а теперь — вряд ли это возможно. Тем более что здание, говорят, местная администрация продала. Но мне непонятно, как такое получилось. В следующем году храму исполнилось бы 200 лет.
Отцу Павлу остается только разводить руками. Храм Воскресения Христова уже не вернешь.
Комарово предстало перед моими глазами захолустной, унылой деревенькой. Болото вместо асфальта, заброшенные дома с покосившимися заборами и пустыми глазницами окон. И первые люди, которых я вижу, — отнюдь не деревенские жители. А немецкий и итальянский журналисты. Иностранцы повторяли, что потрясены Комаровом и здешними людьми. Еще бы, российская глубинка — зрелище не для слабонервных.
— Раньше, когда совхоз “Прогресс” работал, здесь очень хорошо жилось, — рассказывает местная жительница Юлия. — В Комарове занимались животноводством: выращивали крупный рогатый скот. У нас был свой клуб, библиотека, начальная школа. А потом не стало ничего. Клуб развалили, от него только груда камней да памятник остались, даже автогараж для совхозовских машин — и тот разобрали по плитам. Тогда все отсюда и уехали. Я с родителями тоже. Приезжаю в деревню только по выходным — навестить дедушку. Сейчас во всем селе живут человек 30, не больше. В основном старики.
От былого богатства остались лишь воспоминания. В “Прогрессе” одних только коров имелось 500 штук. А в годы Великой Отечественной войны, говорят старожилы, комаровцы жили, как господа: в трудодень 3 кг хлеба получали.
* * *
В склонившейся набок хате живет самая старая жительница Комарова — Мария Шалаева, 81 года от роду. Баба Маша знает длинную историю храма Воскресения, которого больше нет.
— Пашка наш, сдурел, что ли, совсем? (Отец Павел. — Е.П.) Или он забыл, что в том здании школа столько лет была? В 60-м надо было церковь восстанавливать, когда купола снимали, — прямо с порога своей хаты огорошила меня старушка правдой-маткой.
В русской избе Шалаевой все по старинке: печь, высокая кровать с пуховой периной, самовар, кружевная скатерка на столе, беленные известкой стены. О техническом прогрессе напоминает только телевизор.
— В Комарово я переехала с родителями в 1937 году, когда мне было 10 лет. Храм наш тогда открыт был еще, вся деревня ходила на службы. Очень красивый был. А в 1939-м состоялось последнее венчание, венчались друзья нашей семьи из соседней деревушки Хвостово. Вскоре церковь закрыли. Чего там только потом не было! Когда война пришла, в храме жили солдаты и эвакуированные. К концу войны в здании церкви сделали клуб. Помню, как на радостях, что война закончилась, мы там гуляли, — вспоминает Мария Шалаева.
Роспись внутри храма большевики сразу же замазали штукатуркой. А вот купола не трогали, даже когда там был клуб, в котором для сельчан проводили собрания и танцы.
— В 60-м году приехал в нашу деревню Александр Круглов. Тогда-то и поломали купола. Круглов сказал, что теперь здесь будет 8-летняя школа, но директором он был не так долго. Зато успел хорошо заработать, купил квартиры в городе себе и сыну и уехал. Эту школу заканчивал мой сын. Отец Павел тоже там учился.
Баба Маша уже не помнит, в каком году школа стала интернатом для сложных подростков. Зато знает не понаслышке, что там творилось. Два года Мария Шалаева проработала в интернате ночной няней.
— Раздрай начался страшный, детки интернатовские бегали по всей деревне нагие и босые, стучали к людям в окошки и просили хотя бы кусок хлеба дать. А учителя устраивали пьянки и бордель. Даже с учениками спали! — откровенничает деревенский старожил. — Ой, срам что творилось. Директриса интерната Надежда Серебрякова и заведующая районо в Заволжске Вера Скобелева — все знали, что делается в спецшколе. Я с ними скандалила, пыталась пристыдить. Ведь в интернат всегда привозили хорошие продукты, а учителя их попросту растаскивали. Вот и бегали подростки оборванные и голодные, — сокрушается баба Маша.
* * *
Интернат в Комарове закрылся в 1987 году. Поразъезжались учителя с воспитанниками. А здание стало заброшенным. Со временем местные вытащили оттуда все, что еще могло пригодиться, и сняли деревянные полы. Однако же покуситься на саму постройку никто не решался. До этого года.
Разобрать святыню на кирпичи сообразила одна комаровская семейка, которая до этого демонтировала все печные трубы в брошенных хозяевами домах.
Глава семейства Николай Журавлев — известный на всю округу двоеженец. В Комарове особняком стоят два дома. В одном, загибающемся, живет первая жена Николая с двумя взрослыми дочками. Во втором, отремонтированном, обитает сам деревенский казанова с молодкой. Но быт у них общий.
— Нинка, первая жена Кольки, совсем спилась, и дочки туда же, — поясняют соседи. — Про вторую жинку не знаем, но судачат, что и она попивает. Зато сам Журавлев не пьет. Раньше так за шиворот заливал, что глаза из орбит вываливались. А потом завязал.
Недавно Николай Журавлев решил наладить в Комарове “семейный бизнес”. Вместе с дочерьми и обеими женами деревенский “предприниматель” стал разбирать в бывшем храме кирпичную кладку. Второй этаж здания надстроили уже в советское время, в 61-м году, так что разбор давался легко. Кирпичи Журавлевы очищали и складывали прямо там. Первые партии продавали дому отдыха им. Островского, что неподалеку от Комарова. Но когда начальнику пансионата рассказали, откуда “дровишки”, тот строго-настрого запретил завхозу покупать их.
* * *
— Боязно людям. Те, кто купола с церкви снимал, все уже в земле сырой лежат, — охает сосед бабы Маши Евгений Заборов.
Но бизнесменам предрассудки неведомы. Как выяснилось, не один Журавлев имел виды на старый храм. Разобрать его на кирпич решили в заволжской администрации и наняли для этого фирму. Но когда предприниматели приехали в село, оказалось, что их опередили.
— По весне подъехали сюда на крутой тачке два шифоньера, заглянули ко мне, поинтересовались, кто кирпичи складывает? — рассказывает Заборов. — Я сказал, что Журавлев. Они тогда и заявили: “Это здание наше, мы его купили. Передай Журавлеву, чтобы больше ничего не трогал. А разобранный кирпич мы у него купим по рублю за штуку”. Мне тоже предложили на них работать, но я отказался наотрез. Нельзя на порче святыни зарабатывать. Ладно, если со мной что-то сделается, а у меня сыновья, дочери, внуки, сноха. Что если их настигнет кара божья?
Впрочем, кары не боятся ни простые жители, ни власть имущие. Заместитель главы Заволжской районной администрации Светлана Сорокина в своих оценках категорична:
— Это неправда, что здание мы продали. Школа числилась на балансе казны. А о том, что это был храм, я сама узнала от газетчиков на прошлой неделе. Здание было аварийное, поэтому мы и приняли решение очистить территорию, чтобы никто из местных жителей не пострадал. И ни разу от епархии мы не слышали просьбы передать ей это имущество. Если церковь сейчас готова взять это здание, мы только приветствуем. Только чего брать-то?
