- Главная причина Корейской войны – внутренняя обстановка на полуострове, – рассказывает ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Константин АСМОЛОВ. - Советско-американское противоречие лишь усугубило конфликт, который уже был, но не инициировало его. Дело в том, что Корею, можно сказать, разрезали по-живому – это все равно что провести в России черту на широте Бологое и сказать, что теперь есть Северная Россия со столицей в Питере и Южная – со столицей в Москве. Понятно, что такое неестественное положение вещей вызывало и у Пхеньяна, и у Сеула острое желание объединить Корею под своим началом.
– Что представляли собой две Кореи перед началом войны?
Современная аудитория часто представляет себе начало конфликта как внезапное и ничем не спровоцированное нападение Севера на Юг. Это не так. Южнокорейский президент Ли Сын Ман, несмотря на то, что долго прожил в Америке, отчего говорил по-английски лучше чем на родном корейском языке, отнюдь не был американской марионеткой. Престарелый Ли на полном серьезе считал себя новой мессией корейского народа, и так активно рвался в бой, что США боялись поставлять ему наступательное вооружение, опасаясь, что он втянет американскую армию в совершенно не нужный ей конфликт.
Поддержкой народа режим Ли при этом не пользовался. Левое, анти-лисынмановское движение было очень сильным. В 1948 году восстал целый пехотный полк, мятеж с трудом подавили, а остров Чеджудо долгое время был охвачен коммунистическим восстанием, во время подавления которого погиб чуть-ли не каждый четвертый житель острова. Впрочем, левое движение на Юге было очень мало связано даже с Пхеньяном, а тем более с Москвой и Коминтерном, хотя американцы был свято уверены, что любым проявлением левых, где выдвигаются коммунистические или близкие к ним лозунги, дирижирует Москва.
Из-за этого в течение всего 49-ого года и первую половину 50-ого годов обстановка на границе напоминала окопные войны первой мировой, где почти каждый день случались инциденты с применением авиации, артиллерии и воинских частей количеством до батальона, причем южане чаще выступали в роли нападавшей стороны. Поэтому некоторые историки на Западе даже выделяют этот период как предварительный или партизанский этап войны, отмечая, что 25 июня 1950 года у конфликта просто резко изменился масштаб.
Надо отметить кое-что важное и относительно Севера. Дело в том, что когда мы говорим о руководстве КНДР того времени, мы проецируем на него штампы поздней Северной Кореи, когда уже никого не было кроме великого вождя товарища Ким Ир Сена. Но тогда же все было по-другому, в правящей партии существовали разные фракции, и если КНДР и напоминала Советский Союз, то скорее СССР 20-ых, когда Сталин еще не был вождем, а был лишь первым среди равных, и Троцкий, Бухарин или Каменев оставались значимыми и авторитетными фигурами. Это конечно очень грубое сравнение, но оно важно для понимания того, что товарищ Ким Ир Сен тогда не был тем Ким Ир Сеном, которого мы привыкли знать, и кроме него в руководстве страны были еще влиятельные люди, чья роль в подготовке войны была не меньше, если не больше.
Главным «лоббистом» войны со стороны КНДР был глава «фракции местных коммунистов» Пак Хон Ён, который был вторым человеком в стране - министром иностранных дел, первым вице-премьером и первым главой коммунистической партии, которая была образована на территории Кореи сразу же после освобождения от японцев, пока Ким Ир Сен еще находился в СССР. Впрочем, до 1945 года Пак тоже успел поработать в коминтерновских структурах, в 20-30 годы жил в Советском Союзе и имел там влиятельных друзей.
Пак уверял, что как только армия КНДР перейдет границу, 200 тыс. южнокорейских коммунистов немедленно вступят в борьбу, и режим американских марионеток падет. При этом стоит помнить, что самостоятельной агентуры, которая могла проверить эти сведения, у советского блока не было, так что все решения принимались на основе предоставляемой Паком информации.
До определенного времени, и Москва, и Вашингтон не давали корейским руководствам карт-бланш на «объединительную войну», хотя Ким Ир Сен отчаянно бомбардировал Москву и Пекин просьбами разрешить вторжение на Юг. Более того, 24 сентября 1949 г. Политбюро ЦК ВКП(б) оценило план нанесения упреждающего удара и освобождения Юга как нецелесообразный. Открытым текстом указывалось, что «неподготовленное должным образом наступление может превратиться в затяжные военные операции, которые не только не приведут к поражению противника, но и создадут значительные политические и экономические затруднения». Однако весной 1950-ого года разрешение все же было получено.
– Почему Москва изменила решение?
– Полагают, что дело было в появлении в октябре 1949 года Китайской народной республики как самостоятельного государственного образования, но КНР только-только вышла из затяжной гражданской войны, и там было по горло своих проблем. Скорее, на каком-то этапе Москву все-таки убедили в том, что в Южной Корее революционная ситуация, война пройдет как блицкриг, а американцы не вмешаются.
Это мы сейчас знаем, что США приняли в этом конфликте более чем активное участие, но тогда такое развитие событий отнюдь не было очевидно. Всем было более-менее известно, что в американской администрации Ли Сын Мана не любили. У него были хорошие связи с некоторыми военными и деятелями республиканской партии, но демократы его жаловали не очень, а в отчетах ЦРУ Ли Сын Мана открыто называли старым маразматиком. Он был чемоданом без ручки, который очень тяжело и неудобно нести, но который нельзя бросать. Сыграло свою роль и поражение гоминьдана в Китае – американцы ничего не сделали для того, чтобы защитить своего союзника Чан Кайши, а он то был гораздо более нужен США, чем какой-то Ли Сын Ман. Напрашивался вывод, что если американцы не стали поддерживать Тайвань и объявили только о его пассивной поддержке, то уж Южную Корею они уж точно не будут защищать.
То, что Корея была официально вынесена из оборонного периметра тех стран, которых Америка обещала защищать, тоже было несложно истолковать как знак будущего невмешательства Америки в корейские дела ввиду её недостаточной важности.
К тому же обстановка к началу войны и без того была напряжена, и на карте мира можно было найти много мест, где «коммунистическая угроза» могла перерасти в серьезное военное вторжение. Западный Берлин, где в 1949 году был очень серьёзный кризис, Греция, где только что закончилась трехлетняя гражданская война между коммунистами и роялистами, противостояние в Турции или Иране – всё это виделось гораздо более горячими точками, чем какая-то Корея.
Иное дело, что после того, как вторжение началось, Госдеп и администрация президента Трумэна оказались в ситуации, когда на сей раз отступать уже нельзя, хочешь – не хочешь, а влезать придется. Трумэн верил в доктрину сдерживания коммунизма, уделял очень серьезное внимание ООН и думал, что если снова допустить слабину здесь, то коммунисты уверуют в свою безнаказанность и тут же начнут давить по всем фронтам, а это необходимо жестко присечь. К тому же, в США уже поднимал голову маккартизм, а это означало, что чиновникам надо было не прослыть «розовыми».
Конечно, можно гадать о том, поддержала бы Москва решение Пхеньяна, если бы в Кремле наверняка знали, что народные массы Юга не поддержат вторжение, а администрация США воспримет его как открытый вызов, которому непременно надо противостоять. Возможно, события развивались бы по-другому, хотя напряжение никуда не делось и Ли Сын Ман также активно пытался бы получить у США одобрение на агрессию. Но сослагательного наклонения история,как известно, не знает.
* * *
– 25 июня 1950 года войска Северной Кореи пересекли границу, и начался первый этап войны, на котором северокорейцы разделали коррумпированную и плохо подготовленную южнокорейскую армию, как Бог черепаху. Сеул был взят практически сразу же, 28 июня, причем когда войска КНДР уже подходили к городу, южнокорейское радио еще передавало реляции о том, что армия корейской республики отразила нападение коммунистов и победно движется на Пхеньян.
Захватив столицу, северяне неделю ждали, когда же начнётся восстание. Но его не произошло, и войну пришлось продолжать на фоне всё увеличивающегося вовлечения в конфликт Соединённых Штатов и их союзников. Сразу после начала войны США инициировали созыв Совета Безопасности ООН, который дал мандат на использование международных сил для "изгнания агрессора" и поручил руководство "полицейской акцией" Соединенным Штатам во главе с генералом Д. Макартуром. СССР, чей представитель бойкотировал заседания Совета Безопасности из-за участия в нем представителя Тайваня, не имел возможности наложить вето. Так гражданская война превратилась в международный конфликт.
Что же до Пак Хон Ёна, то, когда стало ясно, что восстания не будет, он стал терять влияние и статус и ближе к концу войны, Пака и его группировку ликвидировали. Формально его объявили в заговоре и шпионаже в пользу США, но главное обвинение было в том, что он «подставил» Ким Ир Сена и втянул руководство страны в войну.
Поначалу успех все еще благоприятствовал КНДР, и в конце июля 1950 г. американцы и южнокорейцы отступили на юго-восток Корейского полуострова, организовав оборону т.н. Пусанского периметра. Выучка северокорейских солдат была высокой, а Т-34 не могли противостоять даже американцы – их первое столкновение закончилось тем, что танки просто проехали через укрепленный рубеж, который они должны были удерживать.
Но северокорейская армия не была подготовлена к долгой войне, а командующий американскими войсками генерал Уолкер с помощью довольно жестких мер сумел остановить северокорейское продвижение. Наступление выдохлось, коммуникационные линии растянулись, резервы истощились, большая часть танков была все-таки выведена из строя, и в конце концов наступающих оказалось меньше, чем тех кто обороняется внутри периметра. Добавим к этому, что у американцев было почти всегда полное господство в воздухе.
Чтобы добиться перелома в ходе военных действий, командующий "войсками ООН" генерал Д. Макартур разработал очень рискованный и опасный план десантной операции в Инчхоне, на западном побережье Корейского полуостров. Его коллеги полагали, что подобная высадка – задача близкая к невозможной, но Макартур пробил это дело на своей харизме, а не на интеллектуальных аргументах. У него было своего рода чутье, которое иногда работало.
Рано утром 15 сентября американцы высадились под Инчхоном и после ожесточенных боев 28 сентября овладели Сеулом. Так начался второй этап войны. К началу октября северяне оставили территорию Южной Кореи. Тут уже США и их южнокорейские союзники решили не упускать шанс.
1 октября войска ООН пересекли демаркационную линию, а к 24 октября заняли большую часть северокорейской территории, выйдя к пограничной с Китаем реке Ялуцзян (Амноккан). То что происходило в летние месяцы с Югом, теперь случилось с Севером.
Но тут Китай, который до того не раз предупреждал, что вмешается, если войска ООН пресекут 38-ую параллель, решил действовать. Дать США или проамериканскому режиму выход на китайскую границу в северо-восточном регионе – нельзя было допустить. Пекин направил в Корею войска, которые формально именовались "Армией китайских народных добровольцев (АКНД)" под под руководством одного из лучших китайских командующих, генерала Пэн Дэхуая.
Предупреждений было много, но генерал Макартур не обращал на них внимания. Вообще, к этому времени он полагал себя своего рода удельным князем, который лучше Вашингтона знает, что надо делать на Дальнем Востоке. На Тайване его встречали по протоколу встречи главы государства, а ряд указаний Трумэна он открыто игнорировал. Более того, во время встречи с президентом он открыто заявил, что КНР не посмеет включиться в конфликт, а если и посмеет, армия США устроит им «великую бойню».
19 октября 1950 г. АКНД перешла китайско-корейскую границу. Пользуясь эффектом неожиданности, 25 октября армия смяла оборону войск ООН, и к концу года северяне восстановили контроль над всей территорией КНДР.
Наступление китайских добровольцев ознаменовало собой третий этап войны. Где-то американцы просто бежали, где-то достойно отступали, пробиваясь через китайские засады, так что к началу зимы положение Юга и войск ООН было очень незавидным. 4 января 1951 войска КНДР и китайские добровольцы снова заняли Сеул.
К 24 января продвижение китайских и северокорейских войск затормозилось. Заменившему погибшего Уолкера генералу М. Риджуэю удалось остановить китайское наступление стратегией «мясорубки»: американцы закрепляются на господствующих высотах, ждут пока китайцы захватят все остальное и пускают в ход авиацию и артиллерию, противопоставляя свое преимущество в огневой мощи китайскому числу.
С конца января 1951 г. американское командование предприняло серию успешных операций, а благодаря контрнаступлению, в марте Сеул снова перешел в руки южан. Еще до завершения контрнаступления, 11 апреля из-за разногласий с Трумэном (в том числе относительно идеи использовать ядерное оружие), Д. Макартур был смещен с поста командующего силами ООН и заменен М. Риджуэем.
В апреле - июле 1951 г. воюющие стороны предприняли ряд попыток прорвать линию фронта и изменить ситуацию в свою пользу, однако ни одна из сторон не достигла стратегического перевеса, и военные действия приобрели позиционный характер.
К этому времени сторонам конфликта стало ясно, что достичь военной победы разумной ценой невозможно и необходимы переговоры о заключении перемирия. 23 июня советский представитель в ООН призвал к прекращению огня в Корее. 27 ноября 1951 стороны договорились об установлении демаркационной линии на основе существующей линии фронта и о создании демилитаризованной зоны, но затем переговоры зашли в тупик, в основном, из-за позиции Ли Сын Мана, категорически выступавшего за продолжение войны, а также разногласий по вопросу о репатриации военнопленных.
Проблема с пленными состояла в следующем. Обычно после войны пленные меняются по принципу «всех на всех». Но в ходе войны, в отсутствие человеческих ресурсов северокорейцы активно мобилизовали в армию жителей Республики Корея, которые не особо хотели воевать за Север и сдавались при первой возможности. Похожая ситуация была в Китае, там было довольно много солдат из бывших гоминьдановцев, плененных в ходе гражданской войны. В результате примерно половина пленных корейцев и китайцев отказались репатриироваться. Урегулирование этого вопроса заняло больше всего времени., а Ли Сын Ман почти сорвал приговоры, просто приказав охране лагерей выпустить тех, кто не хочет возвращаться. Вообще к этому времени южнокорейский президент стал так надоедлив, что в ЦРУ даже разрабатывался план по отстранению Ли Сын Мана от власти.
27 июля 1953 года представители КНДР, АКНД и войск ООН (представители Южной Кореи подписать документ отказались), подписали соглашение о прекращении огня, согласно которому демаркационная линия между Северной и Южной Кореей была установлена примерно по 38-й параллели, а по обе стороны вокруг нее образована демилитаризованная зона шириной 4 км.
– Вы говорили об американском превосходстве в воздухе, вряд ли советские ветераны с этим согласятся.
– Думаю согласятся, потому что у наших летчиков был очень ограниченный набор задач, связанных с тем, что в качестве дополнительного рычага воздействия на Север американцы использовали стратегические бомбардировки в принципе мирных объектов, например, дамб и ГЭС. В том числе и тех, которые находились в приграничных районах. Например, Супхунская ГЭС, изображенная на гербе КНДР и являющейся крупнейшей электростанцией в регионе, снабжала электричеством не только Корею, но и северо-восточный Китай.
Так вот, основная работа наших истребителей была именно в том, чтобы защищать от налетов американской авиации промышленные объекты на границе Кореи и Китая. Они не воевали на линии фронта и не принимали участие в наступательных операциях.
Что же касается вопроса "кто кого", то каждая сторона уверена, что одержала в воздухе победу. Американцы естественно считают все МИГ-и, которые они сбивали, но на МИГ-ах летали не только наши, но и китайские и корейские летчики, чье летное мастерство оставляло желать лучшего. Кроме того, главной целью наших МИГ-ов были "летающие крепости" B-29, в то время как американцы охотились за нашими летчиками, пытаясь защитить свои бомбардировщики.
– Каков же итог войны?
– Война оставила очень болезненный шрам на теле полуострова. Может себе представить масштабы разрушений в Корее, когда линия фронта раскачивалась как маятник. Кстати сказать, на Корею было сброшено больше напалма чем на Вьетнам и это при том, что Вьетнамская война шла почти в три раза дольше. Сухой остаток потерь таков: что потери войск обеих сторон составили примерно 2 млн. 400 тысяч человек. Вместе с мирными жителями, хотя учесть полное число убитых и раненых мирных граждан очень трудно, получается примерно 3 млн. человек (1.3 млн. южан и 1.5-2.0 млн. северян ), что составило 10% населения обеих Корей в этот период. Еще 5 млн. человек стали беженцами, хотя период активных военных действий занял всего чуть больше года.
С точки зрения достижения своих целей войну не выиграл никто. Объединение не было достигнуто, созданная Демаркационная линия, быстро превратившаяся в "великую корейскую стену", только подчеркнула раскол полуострова, а в умах нескольких поколений, переживших войну, осталась психологическая установка на противостояние - между двумя частями одной нации выросла стена вражды и недоверия. Политическая и идеологическая конфронтация была лишь закреплена.
