За столом переговоров собрались знаковые фигуры — бывший гендиректор МАГАТЭ Ханс Бликс, экс-председатель правления Стокгольмского института исследования проблем мира Рольф Экеус, бывший министр обороны США Уильям Перри. Об актуальности проблем, затронутых в Москве, свидетельствовал не только солидный и уважаемый состав участников, но и внимание СМИ всего мира. Антиядерный саммит в Москве оказался, наверное, единственным за последнее время мероприятием, на котором локоть к локтю сидели представители средств массовой информации США, Израиля и Ирана.
«МК» попросил бывшего главу Пентагона, а ныне профессора Стэнфордского университета Уильяма ПЕРРИ объяснить, почему США и Россия до сих пор не могут прийти к компромиссу по вопросам ядерных вооружений?
— На мой взгляд, перспективы ядерного урегулирования весьма хорошие, поскольку совершенно очевидно, что США, Россия и, по сути дела, весь мир только выиграют от ограничений вооружений. Это понятно всем, и об этом говорилось весьма четко в выступлении на форуме его президента Вячеслава Кантора. Тем не менее существуют серьезные препятствия.
Если посмотреть на ситуацию с глобальной точки зрения, то все проблемы можно разделить на две группы: объективные — военная несимметричность между США и Россией. И субъективные — вызванные политическим недоверием.
Если говорить об объективных барьерах, то здесь присутствует несколько важных, может быть даже самых главных, причин, связанных прежде всего с несимметричностью ситуации вокруг США и России.
У США нет потенциальных проблем на границах. У России такие проблемы имеются. Часть из них исторического характера: противостояние с НАТО, соперничество с Китаем, сложная ситуация в Пакистане, Афганистане и т.д. И российское военное планирование обязано принимать во внимание эти проблемы.
Правда, если бы я был министром обороны России, я бы тоже принимал эти угрозы в расчет, но компенсировал их за счет использования обычных вооруженных сил и того, насколько они самодостаточны к противостоянию актуальным проблемам. Но сложилось так, что Россия пошла другим путем, решив компенсировать эти проблемы при помощи нестратегического ядерного оружия.
В свою очередь у Соединенных Штатов отсутствует подобная военная потребность. И при заключении двусторонних соглашений мы можем без проблем прийти к нулю по нашим нестратегическим арсеналам. Собственно, наши военные предпочитают именно такой подход и именно такие рекомендации от них и поступают.
Правда и то, что США считает необходимым поддерживать небольшое количество нестратегических ядерных сил. На наш взгляд, такое оружие помогает удерживать некоторых из союзников (в частности, Турцию) от желания обзавестись собственным атомным оружием.
Однако при проведении переговоров с Россией в США многие считают, что любое ядерное оружие независимо от его целей и возможностей остается ядерным оружием. И поэтому в переговоры об ограничении ядерных вооружений наши представители стремятся включить все без исключения ядерные арсеналы. Россия же считает, что региональные ядерные силы не должны включаться в договоры об ограничении. Подобная асимметричность и приводит к нестыковке в области контроля за вооружениями.
Кроме того, не стоит забывать: американские ядерные силы базируются на подводных лодках. И наши военные, чтобы предотвратить возможность их уязвимости, считают необходимостью держать в море на дежурстве достаточное количество субмарин с ядерными ракетами. Правда, в этом случае, если ракеты, стоящие на вооружении, будут полностью вооружены, это будет означать, что на них окажется большее количество боеголовок, чем позволяет новый Договор СНВ.
Что мы делаем в этом случае? Мы просто размещаем меньшее количество боеголовок, чем они могут нести. Но, конечно, это заметили россияне. Ведь существует возможность очень быстро довооружить подводные лодки, и таким образом угроза в отношении России окажется радикально увеличена. У России сопоставимой ситуации с подводными лодками нет, что также приводит к расстыковке в области контроля за вооружениями.
Без сомнения, эти две проблемы — нестыковка количества региональных ядерных сил и потенциальная возможность довооружения американских подводных атомных лодок — предполагают решение путем компромисса.
— Есть еще проблема ПРО...
— Соединенные Штаты видят угрозу своей безопасности и со стороны третьих стран: Северной Кореи и Ирана. И потому создают противоракетную оборону, которая должна явиться ответом на новые угрозы. Россия же считает, что подобная система противоракетной обороны является угрозой для ее системы сдерживания. И чтобы решить эту проблему, Москва предлагает либо создать совместную программу ПРО, либо принять некий юридически обвязывающий документ о том, что системы ПРО не будут использованы против России. Мне, конечно, нет смысла говорить о том, что такое соглашение достигнуто не было.
Эти три весьма серьезные ситуации с несимметричностью в подходах России и США, приводящие к нестыковкам в области ограничения вооружений, и не позволяют нашим странам двигаться дальше.
— А что насчет барьеров субъективных?
— Много раз говорилось — и мы уже устали от этих разговоров о том, что страны должны доверять, но проверять. Это выражение стало уже неким клише. Но поскольку недоверие между США и Россией находится на высоком уровне и его градус продолжает увеличиваться, деваться некуда. К сожалению, многие россияне продолжают думать стандартами прошлого столетия, что США и НАТО являются врагами, стремящимися ослабить Россию. Если же перейти к рассмотрению ситуации в XXI веке, то и в России, и в США к власти пришли новые президенты, и мы помним первую встречу Путина и Буша, которая представлялась весьма позитивной. Буш мне сказал тогда, что посмотрел в глаза Путину и понял, что этому человеку можно верить. Таким образом XXI век открыл новые возможности для позитивных отношений между нашими странами. Но после этого, невзирая на протесты России, произошло расширение НАТО. Затем США вышли из договора по ПРО, начали развертывание противоракетной системы в Европе. И Россия посчитала, что эти шаги направлены против нее. К сожалению, освещение этих событий на государственных телеканалах оказалось недостаточным для того чтобы снизить градус недоверия у общественности. В реальной жизни такие субъективные факторы являются очень серьезным препятствием для достижения соглашения. И если бы они не были столь серьезны, я уверен — мы бы уже нашли варианты решения объективных проблем.
— Но что тут можно поделать?
— Мне кажется, что и США, и Россия сегодня не находятся в достаточной оппозиции для того, чтобы решить эту важную проблему.
Я верю, у обеих стран есть существенные предпосылки для того чтобы двигаться вперед. И США, и Россия могли бы получить определенную выгоду от сотрудничества в вопросах ограничения ядерных вооружений при условии, что между ними будет растоплен лед недоверия. В ином случае мой прогноз на будущее может выглядеть пессимистичным.
