Напомним, как происходило оповещение родителей о приведении приговора в исполнение. 16 марта мать приговоренного Ковалева направила обращение к Александру Лукашенко: «Прошу в порядке обеспечения реализации статьи 61 Конституции дать поручение органу, который по законодательству должен исполнять наказание, приостановить исполнение смертной казни в отношении моего сына на один год, — говорится в обращении к главе государства. — Надеюсь, что за это время обращение, которое находится на рассмотрении Комитета ООН по правам человека, будет рассмотрено. Пожалуйста, дайте возможность моему сыну дождаться результатов рассмотрения обращения в ООН. Прошу Вас, приостановите казнь на один год». Ответом ей стала лаконичное извещение из Верховного Суда, что откладывать уже нечего — сын расстрелян. Вот так:
Как следует из интервью Лукашенко, он всегда переживает, когда подписывает смертный приговор, но несмотря на душевные страдания, никого не милует. Так и сказал: «Вот часто спрашивают: „Что для вас самое сложное?“. Я уже говорил как-то публично, что для меня самое сложное — подписать соответствующий указ о непомиловании. Помиловал же я за весь период, по-моему, только одного человека» А расстреляно за его годы правления было более 200 заключенных. Прямо не человек, а «железный дровосек» — нежное сердце щемит, но рубить надо.
Еще одна сентенция, которая вызвала шквал откликов — о честности и открытости процесса. «Процесс шел открыто. Выходите и говорите. Если у матери были какие-то сомнения или подозрения, я на этом тоже настаивал: любой сигнал должен быть проверен. И так было. Поэтому этот процесс шел от начала до конца абсолютно прозрачно». Тем, кто не ходил на процесс по делу минских террористов, действительно, можно рассказывать о «прозрачности» и «доскональности». Да, действительно, формально в зал всех пускали. Но только в тесном помещении с утра все места были заняты какими-то представителями лукашенковского комсомола, странными бритыми братками, а родственникам и журналистам в зале не всегда находилось место. Да и вопросы задавать как-то не получалось. Дошло до того, что сами пострадавшие покидали заседания суда в знак протеста против абсолютно обвинительного уклона судебного расследования. Адвокатам и даже пострадавшим просто затыкали рот, если они задавали неудобные вопросы. Да даже мнение экспертов, выступающих в суде, не бралось в расчет. Скажем, взрывотехник МВД Белоруссии Николай Козорез заявил, что схемы из тетради Коновалова сложно оценить как схемы бомб. Другой эксперт-взрывотехник, выступавший в суде, Руслан Юрченко уверен, что взрывное устройство, найденное в 2008 году возле стелы «Минск — город-герой», было изготовлено группой профессионалов взрывного дела. Ещё один эксперт-криминалист МВД Белоруссии Степан Климович полагает, что два самодельных взрывных устройства — взорвавшееся возле стелы «Минск — город- герой» в День независимости в Минске в 2008 году и невзорвавшееся — изготовлены разными людьми. А ведь Коновалова и Ковалева обвинили в терроризме именно потому, что взрыв в
По сути, суд не ответил ни на один из острых вопросов: почему на куртке Коновалова, который был на месте взрыва, не нашли пыли и пороха, хотя все вокруг были в копоти? Каким образом бойцам «Алмаза» уже на следующий день удалось вычислить террористов, если на фотороботах были изображены совсем другие люди? Это называется — ни у кого не было соменний и возражений? Да сразу после вынесения приговора несчастная мать Ковалева собрала 165 подписей белорусов, которые просили еще раз досконально разобраться в деле.
Но Лукашенко, видимо, и без того все было ясно. «И потом, намек некий на фальсификацию, подтасовку... Встает вопрос: зачем? Ответьте вы мне на вопрос, встав на мое место, мне зачем эта фальсификация? Если уж откровенно говорить, когда произошел теракт, я глубоко сомневался, что нам удастся раскрыть его. Потому что такие вещи очень сложно раскрывать», — увещевает Лукашенко журналиста телеканала. И вправду зачем главе Белоруссии фальсификации? Наверное, затем, что он к ним привык. Без них в Белоруссии не проходят ни выборы, ни даже международные встречи. Слушать Лукашенко откровенно скучно, как скучно слушать всякого, кто врет тебе в лицо.