Целых две недели после инаугурации Путина в российских коридорах власти можно было наблюдать достаточно комичное зрелище. За некоторыми важными исключениями ключевые помощники Путина по-прежнему сидели в Белом доме и формально числились сотрудниками аппарата премьера Медведева. Но работали эти люди, естественно, по-прежнему на ВВП. Зато ближайшие соратники Медведева продолжали заседать в Кремле, числились сотрудниками президента Путина, но работали на Дмитрия Анатольевича.
Во вторник ВВП наконец положил конец этому перекрестному бюрократическому опылению Кремля и Белого дома. И тут же стала ясна причина прежней путинской неторопливости. Про президента США в
По своему темпераменту скупой на внешнее проявление чувств Путин бесконечно далек от «души нараспашку» Джонсона. Но при желании он вполне бы мог сказать своему бывшему «начальнику» Медведеву то же самое: «Все эти самолеты мои, сынок!» Дмитрий Анатольевич может сколько угодно играть в политические игрушки типа «открытого правительства». Однако все нити управления самыми важными правительственными ведомствами даже с формально-бюрократической точки зрения теперь сходятся в Кремле.
Титул помощника президента — место, на которое перекочевало большинство «уволенных» министров, — с точки зрения человека с улицы, возможно, звучит не слишком внушительно. Но думать так — совершать ту же ошибку, что и юная секретарша редактора одной нашей молодежной газеты в
Другими словами, есть помощники технические, а есть политические. И власти, и влияния в руках одного такого политического помощника часто может быть больше, чем у пятерки министров. Во время первого президентского срока Ричарда Никсона внешней политикой США формально рулил государственный секретарь Уильям Роджерс. Но реально эту функцию выполнял помощник президента по национальной безопасности Генри Киссинджер. А Роджерса иногда даже не ставили в известность о важнейших внешнеполитических решениях.
А теперь давайте вместе погадаем. Кто будет оказывать больше влияния на российскую социальную политику: новые министры этой сферы Вероника Сковорцова и Максим Топилин? Или, может быть, все-таки Татьяна Голикова — путинская любимица, которая только что разменяла кресло министра на должность помощника президента?
Поделюсь своими подозрениями: все будет так, как пожелает Татьяна Алексеевна. Захочет этого Голикова, и ее бывшие заместители по министерству Скворцова и Топилин так и останутся ее заместителями по жизни. Не удивлюсь, если Голикова даже не будет сообщать им о самых важных решениях и дискуссиях. Как и Киссинджер, Голикова просто обожает атмосферу тайн. При ней в Минздраве установили такой режим секретности, что «перенимать передовой опыт» впору даже ФСБ.
И рядовым россиянам продолжение царствования Татьяны Голиковой в социальной сфере не сулит ничего особо хорошего. Министр Голикова всегда уделяла огромное внимание пиару. Поэтому в глазах публики она не стала таким аллергеном, каким был ее предшественник Михаил Зурабов.
Но если говорить о специалистах в социальной сфере, то Голикова совершила, казалось бы, невозможное: заставила их с ностальгией вспоминать времена Зурабова. У того было хотя бы желание совершать пусть болезненные, но абсолютно необходимые, с его точки зрения, шаги. Правление Голиковой — это просто потерянное время для нашей социальной сферы. Несмотря на обилие денег у государства, система продолжает медленно деградировать. И никто на федеральном уровне не пытается по-серьезному ее спасти.
Естественно, всех вторничных кремлевских назначенцев нельзя грести под одну гребенку. Кто-то — аналог Голиковой в своей старой-новой сфере ответственности. Сохранению других в высоких сферах я искренне обрадовался. Но это все частные случаи, которые не должны заслонять общую картину. А картина это такова. У слова «правительство» в русском языке есть два смысла — узкий и широкий. «Правительство» — это и персональный состав совета министров, и общее название всех структур власти, которые в совокупности управляют государством. Так вот если в России и сменилось правительство, то лишь в самом узком смысле этого слова.
«Я просидел на этом месте слишком долго. Я готов его освободить для свежего человека. Так будет лучше для дела. А я сам с удовольствием займусь чем-нибудь новым!» — такие мысли в ходе неформальных бесед я слышал от нескольких членов прежнего правительства.
Возможно, это была лишь дань своеобразной извращенной российской политической корректности путинской эпохи. Помните, в каких выражениях в свое время юному Путину отказали в приеме на работу в КГБ? Правильно: «Инициативников не берем!» Полученный в столь юные годы опыт, как правило, производит очень сильное впечатление.
Подросший Путин тоже не любит инициативников. В прошлом составе правительства был единственный инициативник. Лучший министр внутренних дел всех времен и народов Рашид Нургалиев громко выражал свое желание и дальше служить «царю и отечеству» на прежнем посту. И где сейчас Нургалиев? На сравнительно скромной должности заместителя секретаря Совета безопасности. А где люди, выражавшие готовность «освободить путь молодым»? Либо в своих прежних кабинетах, либо в аналогичных им по рангу.
Но я все же верю: в словах моих собеседников была и толика искренних чувств. «Круговорот веществ» — жизненная необходимость не только в природе, но и в политике. Лишь в очень редких, почти исключительных случаях бесконечно долгое пребывание одних и тех же лиц на, по сути, одних и тех же государственных должностях способно дать положительный эффект. Стабильность — это движение вперед, а не отсутствие движения. Отсутствие движения называется несколько по-иному.
