Приблизительно четыре года назад, когда стало уже ясно, что Обама будет номинирован кандидатом в президенты от демократической партии, он в интервью журналу «Тайм» заявил: «Я хотел бы иметь команду соперников. Я не хочу иметь в моем правительстве людей, которые лишь соглашаются со мной. Я хочу иметь людей, которые постоянно подталкивают меня за пределы моей зоны комфорта». Обаму на это вдохновила книга историка Дорис Кернс Гудвин об Аврааме Линкольне. Линкольн, став президентом, ввел в состав своего правительства трех политиков, которые были его соперниками на президентских выборах 1860 года и которые с разными оттенками презрения относились с недоверием к нему и даже не хотели помочь ему сохранять единство страны в ходе гражданской войны Севера с Югом.
Но вот, став хозяином Белого дома, Обама явно позабыл о примере Линкольна. Когда публицист Тодд Пардэм спросил одного из главных советников Обамы, придерживается ли его босс линкольновских принципов, тот воскликнул: «Нет, боже мой, нет!» Конечно, это не совсем так. В администрации Обамы есть два человека, которые оспаривали у него пост президента. Это вице-президент Джо Байден и госсекретарь Хиллари Клинтон.
Стиль, которым руководят своим кабинетом американские президенты, отражает их метод руководства страной. Так, например, Никсон специально использовал слабый состав правительства. Никсон требовал от своих министров абсолютной лояльности. Так, будучи переизбранным в 1972 году, он потребовал, чтобы все его министры на следующий же день подали в отставку. Кеннеди, с трудом победив в 1960 году, назначил на должности министра финансов и шефа Пентагона республиканских деятелей Диллона и Макнамару, чтобы придать своему кабинету двухпартийную окраску. Джордж Буш-младший, будучи весьма слабым и некомпетентным президентом, компенсировал свои недостатки сильными личностями в своем окружении, такими как Рамсфелд, Гейтс, Кондолиза Райс. Не говоря уж о вице-президенте Чейни, исполнявшем роль регента при «малолетнем короле».
Подход Обамы к формированию своей министерской команды, если можно так выразиться, смешанный. У него были и есть сильные личности в кабинете. Это Гейтс, который обеспечивал ему связь с военной верхушкой. Это Гейтнер — министр финансов, который связывает Обаму с Уолл-стритом. Это, разумеется, Хиллари Клинтон и Леон Панетта, бывший директор ЦРУ, а ныне министр обороны. Остальные в лучшем случае специалисты без собственной политической базы и лично преданные президенту люди. А вообще Обама сам себе кабинет министров. «Он полностью замкнутый в себе самом человек. Ему другие люди не нужны», — говорит об Обаме один из его советников. Так, проводя реформу страхования здравоохранения, Обама не оставил на обочине министра здравоохранения Кэтлин Сибелиус. Такая же участь уготована министру образования Арне Данкэну, хотя он личный друг Обамы и его партнер по баскетболу. «Холостым» министром по внутренним делам считают и Кена Салазара. (В США эта должность главы департамента по сохранению окружающей среды.) Министр — секретарь кабинета Кристофер Лю — утверждает, что суть его работы состоит в том, чтобы говорить своим коллегам: «Вы не можете ничего делать!» По словам одного инсайдера, «министры источник головной боли для президента». С другой стороны, члены кабинета Обамы не интригуют друг против друга, не подсаживают друг друга, а мирно сосуществуют.
В самом начале существования американского государства все было по-иному. Госсекретарем президента Вашингтона был Томас Джефферсон, а министром финансов — Александр Гамильтон. Здесь невольно вспоминается первый ленинский Совнарком, который называли «самым образованным в Европе». Но эти времена давно канули в Лету и в США, и в России. Как иронизирует журнал «Вэнити Фэйр», современные американские президенты не терпят фракционности в своих кабинетах, хотя министры «оставляют за собой символы своего офиса, такие как флаг и личный шофер, а иногда даже личный шеф-повар». «Совещания кабинетов министров США не устанавливают политический курс и не принимают решений», — говорит Николас Катценбах, служивший министром юстиции у президента Джонсона. Он признается, что был пассивным, ибо в противном случае Джонсон не считал бы его «членом своей команды».
Личные отношения министра с президентом основной фактор в Вашингтоне. Он решает успех и неудачу министра. Так госсекретарь президента Буша-сына Колин Пауелл, несмотря на свои опыт и вес, несмотря на свой рейтинг, который был выше президентского (а, быть может, именно поэтому), никак не мог сработаться с Бушем и вынужден был покинуть свой пост. Видите ли, он был недостаточно скромным. (Несколько похожая история произошла и с российским министром финансов Кудриным.)
Другой пример. В правительстве президента Обамы кроме него есть еще один лауреат Нобелевской премии. Это министр по делам науки Стивен Чу. (Он получил Нобелевскую премию по физике.) Так вот однажды Чу вознамерился продемонстрировать президенту слишком уж подробную визуальную презентацию. Но после третьего слайда Обама прервал эту процедуру словами «О’кэй, я понял все, Стив, выключай свою установку». Министр юстиции Эрик Холдер, несмотря на то, что он и его жена доктор Шарон Малон являются личными друзьями Обамы и Мишель, оказывается, самый большой страдалец в кабинете нынешнего президента США. Холдер — негр. Он имел неосторожность сказать, что, когда дело касается расовых вопросов, страна превращается в «нацию трусов». За это Холдер получил по кумполу, ибо Обама не любит, когда внимание заостряется на расовых проблемах.
Подлинная власть все больше сосредотачивается в аппаратах глав государств. Мы это хорошо видим на примере взаимоотношений Кремля и московского Белого дома. (Некоторые ушедшие недавно в отставку министры перекочевали из Белого дома в Кремль. Не знаю, как их зарплата и иные привилегии, но их влияние на соответствующие отрасли лишь возрастет.) В Вашингтоне влияние администрации и ее количественный состав, пожалуй, побольше, чем в Москве. Этот «процесс пошел» в США после Второй мировой войны. По сути дела реальные министерские функции, особенно общеполитического плана, перешли из рук министров в руки советников президента. Здесь огромное значение имеет количество времени «доступа к телу». Так, министр экономики Гейтнер и госсекретарь Клинтон видятся с Обамой намного реже, чем экономический советник Обамы Джин Сперлинг или помощник по делам национальной безопасности Тим Донилон. Поэтому влияние последних на Обаму больше. Соответственно больше и их вес в политической жизни Вашингтона. Должность «человека президента» хотя формально не существует, но на самом деле она наиболее влиятельная.
Показательно, что росту роли советников способствует необычайное ускорение обращения информации, работающей круглосуточно и вооруженной новыми техническими средствами. Администрация вынуждена реагировать на это в пожарном порядке. Здесь бюрократические каналы министерств просто не поспевают. К тому же приходится тратить время и усилия на «согласовывание». А в штате Белого дома все под рукой, и главное — сам президент, любящий «централизованную дисциплину». Выход медиа непосредственно на Белый дом увеличивает влияние аппарата советников и уменьшает влияние министров. Информационная игра в теннис медиа Белый дом не по зубам министрам, привыкшим играть в бюрократический бридж.
Но вернемся к эксперименту Авраама Линкольна, который ввел в свой кабинет своих самых забористых противников: Вильям Сиворд стал госсекретарем, Салмон Чейз — министром финансов и Эдвард Бейтс — министром юстиции. Все три поста важнейшие. Однако уже в те годы не всем был по душе такой подход Линкольна. Одна из газет того времени писала: «Формирование кабинета чем-то напоминает ухаживание за хитрой девушкой. Это процесс из области изящных искусств, с которым новый президент (Линкольн. — М.С.) не знаком».
Современные американские президенты за редким исключением не используют своих министров в качестве «первых советников» при решении важнейших проблем. Для этого существуют «другие люди». Что касается министров, то они должны быть компетентными в своей области и, желательно, максимально анонимными. (Закон Кости-капитана «Не высовываться!») Сами министры, как правило, поручают руководство неповоротливым бюрократическим аппаратом своим заместителям — «евреям при губернаторе» и высшему эшелону чиновничества. Привлекать в кабинет головастых лидеров из частного сектора обычно не удается. «Головастые», гребущие миллионы и миллиарды, не хотят идти работать за сотню тысяч долларов в год, да еще иметь над собой начальника в лице президента. Хенк Паулсон, министр финансов в кабинете Буша-младшего, говорит, что он никогда не покинул бы свое место в Goldman Sachs, если бы знал, какая участь уготована ему в правительстве. Цитировавшийся нами выше Тодд Пардэм сравнивает современный кабинет министров в США с «демографически сбалансированным набором талисманов, со все более неопределенными ролями». Кстати, уже сама Конституция США не очень благоволит министрам. В ней говорится лишь о том, что президент «может потребовать Мнение (в тексте с большой буквы. — М.С.) в письменной форме от главного Лица каждого исполнительного Департамента о любом предмете, относящемся к Обязанностям его соответствующего офиса». Как видите, негусто, несмотря на обилие прописных букв.
В этом смысле незавидная роль министров президента Путина мало чем отличается от незавидной роли министров президента Обамы. Дежурные информационные клипы в последних известиях российских телеканалов, когда молчаливый министр, волнуясь, как школьник на экзамене, выслушивает поучения президента, лишь увеличивают анонимность министров. Оно и понятно, ибо эти клипы даются в эфир не для поднятия авторитета министров, а для демонстрации мудрости главы государства и его повседневной заботы о людях. Обама по крайней мере не подвергает такому унижению своих «талисманов», не заставляет их сидеть на краешке кресла с преувеличенным вниманием на лице. Недаром мы не знаем наших министров. Их имена для нас ничего не значат. Мы не знаем, как они выполняют свои обязанности. До последнего времени на слуху был лишь один министр — Шойгу. Но это вполне понятно. Слишком уж часто в России падают самолеты, сталкиваются поезда, взрываются склады боеприпасов, рушатся здания, мосты, дороги. Даже при Сталине, не терпевшем никакого соперничества с его персоной, все знали, кто был сначала наркомом, а затем министром иностранных дел (Молотов), кто был «железным» наркомом (Орджоникидзе), кто отвечал за наше питание (Микоян) и так далее. О Ворошилове и говорить не приходится. (Сравните его популярность с популярностью Сердюкова, и все станет абсолютно ясно.)
Новый премьер-министр России Дмитрий Медведев призвал своих новых министров «бороться с собой». Но это будет в лучшем случае вариантом борьбы «нанайских мальчиков». Проблема не столько в самих министрах, как говорит Медведев, хотя она, безусловно, существует, а в самой системе. И это действительно «диссонанс», режущий ухо обществу. А по поводу конкуренции можно сказать так: надо конкурировать не за место под солнцем (местничество в период боярской Руси), не в глазах президента, а за лучшее соответствие порученному министрам делу.
Миннеаполис.
