На очередном заседании комиссии были заслушаны доклады представителей высшего руководства киевского «Беркута». Те в один голос утверждали, что им и самим интересно узнать, кто мог стрелять, ведь это были не они. «Беркут» был без оружия, оружие было только у специальной роты «Беркута», но на видео было зафиксировано не то оружие, которое выдали спецроте. «На видеозаписях видно, как снайперы стреляют из другого оружия», — рассказал заместитель начальника киевского «Беркута» времен событий на Майдане Николай Тягнырядно. На что председатель парламентской комиссии ответил: «Действительно, ни один автомат не «сходится» с пулями. Это будет еще одно дело, вроде убийства Джона Кеннеди, которое расследуют и по сегодня».
Геннадию Москалю, в отличие от общественников из «Правого сектора», хотелось бы большего почтения соотечественников к правоохранителям.
Между тем люди, пришедшие во властные кабинеты после 24 февраля, усматривают в гибели так называемой «небесной сотни» вину исключительно одной стороны. То есть сотрудников правоохранительной системы. Об убитых милиционерах и о раненых защитниках правопорядка в период «революции достоинства» вспоминают все реже.
«Десять бойцов киевского «Беркута», которые в период с 18 по 20 февраля года несли службу на площади Независимости и прилегающих к ней улицах, получили огнестрельные ранения, — рассказывает Геннадий Москаль. — Двое из них погибли. А восемь раненых поведали членам комиссии невеселые подробности. Оказывается, пули, извлеченные из их тел и по закону являющиеся вещественными доказательствами, находятся… у них дома. Другая часть этих пуль по сей день хранится в госпитале МВД, они уже заржавели. Милиционеры, раненные на Майдане, еще не допрошены, уголовные производства не открыты. Также они не признаны потерпевшими, несмотря на то что некоторые из них стали инвалидами».
Генерал Москаль констатирует: теперешний глава МВД Арсен Аваков не воспринимается милицейским сообществом как «свой». «Нельзя было в разгар этих всех событий кабинета министров принимать закон, мол, с целью преодоления экономического кризиса мы уменьшаем личный состав милиции на 80 тысяч. И зачем людям в погонах идти воевать, жизнь свою класть, если завтра они подпадают под увольнение? Воевать некому — никто не хочет рисковать, тем более не понимает, ради чего. Невнимание власти к работе временной следственной парламентской комиссии по фактам гибели сотрудников «Беркута» тоже отражается на психике милиционеров. Они же прекрасно понимают: завтра тебя убьют — и точно так же никто не будет ничего расследовать. Можем ли мы заменить одних 320 000 (теперешняя численность служащих в системе МВД Украины. — Авт.) людей на других? Ну, пробовали мы набрать с Майдана Национальную гвардию. И ничего абсолютно из этой затеи не вышло. Все, кто был на Майдане, там и остались; а кто служил в Нацгвардии, там и остался».
