– На что повлияет трагедия в Орландо в контексте проблемы со свободным ношением огнестрельного оружия в США? Не попадет ли оно под запрет?
– Нет, но на дискуссии о том, как контролировать продажу оружия, как ее ограничивать и какие документы должен представлять в разных штатах человек, желающий приобрести оружие, повлияет, безусловно. Здесь надо иметь в виду две вещи.
Первое: торговля оружием, как и любая торговля в Америке, не регулируется федеральными законами, а регулируется законами штатов. У федерального правительства нет возможности навязать свои правила. Барак Обама уже несколько десятков раз поднимал этот вопрос, но дискуссия все время заканчивается на штатах, у которых свое право регулировать этот вопрос.
Все штаты смотрят на эту ситуацию по-разному в зависимости от своей истории и культуры, менталитета жителей. Общенациональной дискуссии здесь быть, наверное, и не может. Не та тема. Что касается дискуссии о том, как разные штаты должны регулировать в разной степени продажу этого оружия, то она идет. Наверное, она будет частью президентской кампании, и в связи с ситуацией в Орландо она будет только активизирована.
Второе: о чем многие иностранные наблюдатели и многие люди за рубежом, которые участвуют в дискуссии, не помнят. Для большинства американцев иметь право на оружие дома является не вопросом защиты от криминалитета, а вопросом защиты их прав от государства. Организованная гражданская милиция, как написано в Конституции, является традиционным представлением: у нас тоже есть оружие и если государство захочет нас «пригнобить», мы сможем сопротивляться. Что касается стрелкового оружия, то по той статистике, которая есть, на руках у граждан больше стрелкового оружия, чем у государства.
В этом смысле многие американцы исходят из того, что оружие – это основа демократии, независимости и свободы. Фундаментальное право на то, что я могу ответить государству, если оно пойдет с несправедливыми требованиями ко мне. Люди почувствовали свое законное право на владение оружием раньше, чем государство появилось как таковое. Наличие оружия на руках у людей – это гарантия того, что американская демократия будет продолжаться. Чиновники, которые принимают решения, прекрасно это знают. Конечно, есть дискуссия, что оружие – способ защититься, например, от насильника, но на самом деле это гораздо более фундаментальное право – право на самозащиту в первую очередь от авторитарных тенденций своего государства, которое как и любое государство к этому склонно.
– Стрельба в Орландо выявила несколько проблем: гомофобия, ношение оружия и радикальный ислам. Какая из них превалирует в дискуссии о трагедии?
– Главная тема – как отследить фанатиков-одиночек, возможно ли создать механизм защиты от них. Понятно, что полностью от них защититься невозможно, но дискуссия идет. Этот стрелок несколько раз ушел от сетей ЦРУ, ФБР и других служб, которые на него клали глаз, но не сложили паззл.
Также активно идет дискуссия, что конкуренция американских силовых ведомств – это, конечно, очень хорошо, но конкуренция не должна означать несогласованность действий. Американский принцип – это конкуренция между разными структурами по любому вопросу для отсутствия монополии, но при этом конкуренция не должна приводить к тому, что образуются свободные пространства, к тому, что агентства не делятся информацией, не передают базы данных друг другу. То есть главные вопросы – о фанатиках и то, как координировать работу американских силовых структур.
После 11 сентября Джордж Буш назначил intelligence tsar, «царя» по внутренней разведке, пытаясь скоординировать это. Американцы сейчас в поиске системы координации, по возможности, эффективного механизма отлова фанатиков-одиночек. Что касается гомофобии, тут особой дискуссии нет. Это очевидно.
– То есть общественность винит больше всего спецслужбы в сложившейся ситуации?
– Да. Это прежде всего большой провал спецслужб, самый большой за последние 15 лет. После 11 сентября спецслужбам были даны дополнительные полномочия. Многие из них были даны незаконно, вопреки американским традициям – демократии и защищенности личной жизни.
И то, почему спецслужбы не воспользовались всеми этими полномочиями, почему все это не сработало – является очень серьезной претензией к ним не только в общественном мнении. Думаю, сейчас мешает избирательная кампания, но к этому вопросу вернется Конгресс и Сенат. Будут слушания, будут созданы комиссии, которые будут всем этим заниматься.
– На ваш взгляд, стрельба в Орландо действительно повысила шансы Дональда Трампа на победу в президентской гонке?
– Не думаю. Трамп и Хиллари занимают расплывчатые позиции по поводу разных аспектов оружейной проблемы в Америке. Я напоминаю, что она очень сложная. Это не вопрос, который можно свести к «я разрешу» или «я запрещу». Любой политик, который скажет: «Я запрещаю оружие», встретит конец политической карьеры.
Здесь очевидного выхода нет. Очень сильны лоббистские организации, которые продвигают либерализацию торговли оружием. Национальная стрелковая ассоциация – крупнейшая организация – давала деньги на многие избирательные кампании, объединяет огромное количество людей – от охотников до любителей стрельбы в тире, миллионы и десятки миллионов людей, которые считают, что раз отцы-основатели Америки заложили эту идею, то никто у них оружие не отнимет, а если попытаются отнять, то тут-то мы как раз оружие и применим. Здесь не связано с личностью какого-то кандидата.
Обама был очень решительным противником либерализации продажи оружия. Он хотел навести больший порядок в этом вопросе, и ему это не удалось. Не первый раз и не первый президент, который поднимает этот вопрос в качестве главной темы своей политической повестки и не первый, который на этом проигрывает. Сопротивление американцев против любых попыток переделать эту систему крайне высоко.
Если посмотреть на количество убийств, то Америка далеко отстает от Россия на душу населения, да и не только от России. Но США, конечно, на первом месте по убийству из стрелкового оружия. Многие американцы считают, что ношение оружия повышает шансы быть убитым из стрелкового оружия, но резко понижает шансы на то, что вы будете убиты каким-либо другим образом, как в России: например, ножом или сковородкой в пьяной драке. Ни один политик не займет черно-белую позицию. Как только Трамп или Хиллари заявят о своем желании со стороны федеральной власти закрутить гайки, то в Штатах будет большое возмущение такой позицией.
– Но Трамп обвинял Обаму и Клинтон по поводу радикального ислама после трагедии, речь шла не только об оружии.
– Политика любого президента перед выборами становится предметом жесткой критики. Это предсказуемо. Тем более, что Обаме меньше предъявляют экономических претензий, потому что с экономикой у Америки, вроде бы, все в порядке, по сравнению с предыдущими избирательными компаниями, начиная с Буша-младшего, где экономика была главной.
Сейчас нетипичная компания, когда много международных тем и слишком мало внутреэкономических тем. Есть большой интерес к внешней политике. И такой интерес в Америке всегда оборачивается одной стороной: все критикуют действующего президента, все кандидаты, невзирая на то, какая у него была политика. Обама в этом смысле не исключение.
Хиллари, которая была госсекретарем, тоже не исключение. Тем более, что она была не самым успешным госсекретарем в истории США. Взгляды Обамы на мир легко подвергнуть критике. Тем более, что Обама оставляет смешанное внешнеполитическое наследие: с одной стороны, решение проблем с Ираном и Кубой, то что касается исламского фактора, то здесь перелома достичь не удалось. Многие американцы считают, что Америка не собрала урожай, который она могла собрать в результате «арабской весны», в частности, Обаму, который был большим миротворцем и слишком много рассуждал вместо того, чтобы тупо продвигать в этом регионе американские интересы.
