Кантемировская дивизия была сформирована в 1942 году. Сначала под Воронежем был создан 17-й танковый корпус, отличившийся в боях за Сталинград, затем в 1943-м — 4-й гвардейский танковый корпус, которому за особые заслуги и освобождение поселка Кантемировка присвоили название Кантемировский. Корпус участвовал в боях на Курской дуге, форсировал Днепр и Эльбу, а в 1945 году был переформирован в 4-ю танковую Кантемировскую дивизию и дислоцирован в подмосковном Наро-Фоминске.
Программистов много, а танкистов — нет
Мне уже приходилось бывать в Кантемировской дивизии. В последний раз — несколько лет назад, когда на ее базе собирались создавать танковую бригаду. Помню, как нервно и напряженно общались тогда с нами, журналистами, командиры, несогласные с решением сердюковского Генштаба о сокращении. Сейчас здесь все иначе — уверенные приветливые лица, шутки, спокойная рабочая обстановка.
Пока на бетонной площадке четыре экипажа готовились к репетиции танкового вальса — а он должен стать одним из наиболее зрелищных элементов праздничного Дня открытых дверей, — я подошла к группе военнослужащих, которые возле плаца готовили к показу свою боевую технику: тщательно ее осматривали, терли броню и до блеска, словно свои парадные ботинки, натирали чем-то похожим на черный гуталин колеса машин.
Ребята рассказали, что прибыли в часть из Воронежа, где в учебке сначала провели 5 месяцев.
— Почему так долго? — поинтересовалась я.
— А как вы хотите? — удивился один из механиков-водителей. — Вот видите, это — ЗИЛ-135ЛМ, на нем — установка «Ураган». Стреляет на 35 км. Техника сложная, и водитель должен не только хорошо ее водить, но еще уметь в случае чего и отремонтировать. По технической части мы должны быть на все сто подготовлены.
Я спросила ребят об условиях их быта в части. Они наперебой тут же стали рассказывать, что здесь им нравится больше, чем в учебке:
— Там была «уставная» часть, нельзя даже просто по территории прогуляться. Ходили в сопровождении старшего. А тут можно свободно выйти из казармы, в свободное время сходить в чайную, позаниматься на спортплощадке.
В этот момент мимо нас как раз проходили молодые люди в яркой спортивной форме.
— Это — контрактники, — пояснили бойцы. — Какие-то нормативы сегодня сдают.
Я постаралась поподробней разговорить одного из ребят. Им оказался младший сержант Али Асаян. Из Курска. В его планах подписать контракт, но не здесь, а уже у себя дома.
— То есть не пожалел, что пошел в армию?
— Нисколько. Я до этого окончил техникум по специальности «программист».
— Ты — программист и хочешь остаться служить? — не поверила я. — У тебя же такая престижная специальность!
— Программистов много, а танкистов — нет. И потом в армии больше перспектив, всевозможных льгот. К тому же мне нравится служить. Я собираюсь получить высшее образование и звание офицера. Поступлю на заочку, буду учиться и служить.
— А что здесь в части тебе больше всего запомнилось? И плохого, и хорошего.
— Парад 9 Мая на Красной площади. Было очень здорово и торжественно. Мы долго готовились. Теперь после парада готовим технику к летнему периоду обучения.
— Понятно, короче, плохого ничего не расскажете?
— Так плохого нет ничего. Вот у нас тут часто делегации разные приезжают. Из Аргентины недавно были. Посмотрели, как мы живем, как служим, какая в принципе у России армия. К нам на этаж в казарму зашли — точнее, в кубрики, мы там живем по 5 человек — все рассмотрели…
— И что сказали?
— Говорят, понравилось.
— Аргентинцам-то — ладно. Главное — вам самим нравится…
Под музыку Вивальди...
Тут послышался шум моторов, и все, кто оказался неподалеку, с видеокамерами и фотоаппаратами устремились к площадке, где предстояла репетиция «танкового вальса».
Зрелище, конечно, было великолепным: четверка мощных танков Т-80У под музыку вальса, которую изредка не в такт заглушал рык моторов, кружилась парами на бетонке. Машины то съезжались, то снова разъезжались, вращали башнями, поднимали и опускали стволы пушек… Они крутились так близко друг от друга, что казалось, вот-вот кто-нибудь зацепит своего партнера боком. Но нет, попыхав друг в друга клубами белого дыма, танки благополучно вернулись на исходные танцевальные позиции, а танкисты, довольно улыбаясь, высыпали наружу.
А мы тем временем отправились на танковую директрису, где эта же боевая техника вместе с экипажами уже не танцует, а учится воевать.
Танковая директриса представляет собой огромное поле, на котором размещено несколько учебных мест, на каждом выполняются различные боевые задачи. О них мне подробно рассказали солдаты, выполняющие в этот день на командной вышке роль наблюдателей.
— Здесь на каждом учебном месте есть кто-то старший, из сержантов, — начали посвящать меня в тонкости боевой учебы ребята. — Экипажи стреляют каждый на своем месте. Там, — показывал он на другой конец поля, — стреляют БМП, там — «Грады», гаубицы… А там, видите, происходит метание гранаты. Идет танк, и по команде «огонь!», «противник справа» или «слева» экипаж открывает люк, стреляет из автомата и кидает две гранаты. Все делается на время и на оценку. Другое упражнение — загрузка в танк артиллерийских выстрелов. Затем происходит стрельба по мишеням. Рубеж движения танков — 700 м. Стреляют они здесь на дальность — 1600–1900 м.
Ребята рассказали, что основной танк, который стоит на вооружении дивизии, — это Т-80У. О нем они рассуждают с большим уважением:
— Т-80 лучше, чем Т-72, хотя бы потому, что, если какие-то проблемы с двигателем, на Т-80 его замена — это два часа работы. А на 72-м пока всю заднюю часть танка не разберешь, ничего не сделаешь. Считай, на сутки машина вышла из строя. Потом: в Т-72 — дизель, а в Т-80 — газотурбинный двигатель. В него можно заливать разное топливо: и авиакеросин, и солярку — почти все подходит. Даже 92-м бензином заправить можно, и он поедет.
…В этот момент на вышке появился майор Семен Николаев — руководитель стрельб на участке — и, обратившись к моим собеседникам, предупредил: «Когда вторая музыка заиграет, будьте готовы!»
— Как, здесь тоже музыка?! — удивилась я, все еще находясь под впечатлением от танкового вальса. И действительно откуда-то с КП зазвучала громкая мелодия.
Ребята засмеялись:
— Эта мелодия — команда для экипажа на загрузку боеприпасов в танк. Видите: механик-водитель подает снаряды, наводчик опускает их в кабину, а командир устанавливает в лоток. И это все на время.
— Бежать тут, наверное, слишком быстро нельзя, а то снаряд уронишь и...
— Уронить, конечно, можно, но ничего не будет. Чтобы он взорвался, нужна сила удара более 300 кг.
Тут заиграла вторая мелодия.
— Это сигнал «к бою!», — пояснили наблюдатели. — Экипаж садится по местам, заводит танк, запускает систему и докладывает на вышку: «К бою готов! Нагнетатель включен». Нагнетатель нужен, чтобы экипаж «не угорел», так как во время выстрела пороховые газы собираются в кабине, а он отвечает за вентиляцию.
Если бы давили, контракт бы не подписал
Последнюю команду с вышки экипаж слышит в кабине через наушники. И это уже не мелодия. Руководитель стрельб произносит: «Броня: 1-й, 2-й, 3-й, по маршруту зачетного упражнения вперед!» В этот момент танки одновременно стартуют.
— Как только они пересекают определенную линию, начинается стрельба, — рассказывает мне рядовой Константин Абраменков, с которым я уже успела познакомиться на вышке. — Сначала там, где возвышаются большие земляные валы, производится три выстрела по танковым мишеням. Они на расстоянии 1800 м. Следующая мишень движущаяся, находится на расстоянии 900 м. Она имитирует безоткатное орудие на машине. По ней стреляют из танкового пулемета. Третья мишень на расстоянии 600–700 м — это РПГ. Затем в конце упражнения запускается «туча» — граната ЗД-6, делается дымовая завеса. Она, если это в бою, нужна для отступления, чтобы танк мог совершить маневр, а противник его не видел.
— Константин, вы так все хорошо знаете, вы — срочник?
— Нет, я уже контрактник. Отслужил 7 месяцев.
— Семь месяцев, и уже контрактник? Не рановато?
— Нет. Мне здесь нравится. По специальности я механик-водитель. В танке сижу за рычагами, а командир и наводчик уже стреляют.
— А почему сегодня с повязкой на вышке?
— Мы каждый день меняемся. Вот вчера мы тут ездили и стреляли, а сегодня — следующий взвод.
— Вы говорите, вам тут нравится. И зарплата тоже?
— Ничего… В месяц с надбавками будет выходить около 30 тысяч.
— Сами вы откуда?
— С Брянской области.
— Почему в армии остаетесь, почему не домой?
— Мне интересна вся эта техника. Постоянно что-то новое изучаем.
— У вас гражданская специальность есть?
— Есть. Автомеханик. Техникум окончил.
— Такая профессия перспективная, на «гражданке» — это хорошие деньги.
— Ну, я подписал контракт на 3 года. Если по окончании передумаю, так можно и домой вернуться. А пока меня все устраивает: кормят, одевают, платят…
— Сильно давили командиры, чтобы вы подписали контракт?
— (Смеется.) Да что вы… Я сам хотел. Никто на меня не давил. А если бы давили, я бы не подписал.
С армией — на всю оставшуюся жизнь
У всех наблюдателей, следивших за стрельбой, в руках были ведомости, где четко фиксировались все данные: время загрузки артвыстрелов, время посадки в танк экипажа, время 1-го выстрела, общее время на стрельбу… По окончании всех упражнений экипажи собрались перед вышкой, где им сообщили, кто на какую оценку сегодня отработал.
— А если экипаж получает «двойку», что его ждет? — спросила я у наблюдателей.
— Их ставят на следующий день в первую очередь, чтобы у них было время побольше потренироваться.
— Наказание какое-нибудь для неудачников есть?
— За что же человека наказывать, если он старался, а у него не получилось? Ему просто выделяют больше времени для тренировок.
Но на этот раз дополнительного времени ни одному из стрелявших экипажей Т-80У не понадобилось. Два из них получили оценку «пять», еще два — «четыре». Ну и, конечно, я не смогла удержаться, чтобы не поговорить с одним из отличников.
— Командир танка старшина Константин Степанов, 28 лет, — четко представился крепкий молодой человек в танковом шлеме. — Я здесь уже 11-й год.
— Что так задержались?
— Нравится. Я еще в школе мечтал служить в армии.
— Вы контрактник и каждые три года контракт продлеваете?
— Да. Но сейчас у меня уже контракт на 5 лет. И следующий хочу заключить на 10.
— А где вы здесь живете?
— Мне служебное жилье дали. Живу с семьей. У меня два сына. Младшему 2,5 года, ходит в садик. Старший окончил 1-й класс. Жена работает преподавателем в школе.
— Вы уже столько лет в этой части, почувствовали за это время какие-то изменения?
— Да. Очень большие: у нас теперь новое вооружение, обмундирование. Раньше было значительно хуже. В последние 4 года, как пришел новый министр, мы очень сильно почувствовали улучшение. И денежное довольствие стало выше.
— Вот вы сколько получаете?
— Где-то 41 тысячу.
— Вы ведь застали то время, когда из дивизии хотели сделать бригаду?
— Да. Это был 2009 год. До этого была дивизия — три танковых полка, один мотострелковый полк, артиллерийский. После сокращения в 2009 году оставили столько людей, сколько сейчас только в одном нашем полку. Говорили, все делается для повышения мобильности. Сокращали офицеров. Хотели ставить сержантов, чтобы они командовали взводами. Не очень нам тогда служилось…
— Почему не очень? Часть поменьше, поспокойней…
— Меньше было боевой подготовки. Намного. Сейчас вот интенсивная боевая подготовка. День-ночь, мы каждую неделю до пятницы стреляем. В пятницу обслуживаем технику, воскресенье — выходной. А тогда стреляли три раза в год. В основном были сплошные тактико-стрелковые тренировки. Бегали, прыгали, но без выполнения боевых стрельб.
— Экономили деньги?
— Да. Все экономили, экономили… многих офицеров тогда уволили. Сейчас большинство из них вернулось. Военнослужащих контрактной службы тоже убирали. Оставляли только на сержантских должностях. У меня были друзья-контрактники, которые очень хотели дальше продвигаться по службе, но их всех уволили. Увольняли иногда по 15–20 человек в день. Набирали только срочников.
После 2012 года абсолютно все изменилось. А до этого было тяжко. Атмосфера была гнетущая. Да еще форму выдали с погоном на брюхе! Для нас это вообще как оскорбление — погоны должны быть на плечах. Тяжело было тогда: неизвестность. Неясно, выкинут тебя завтра или пока оставят. Да еще поставок вооружения не было. Сейчас более 70% — это обновленное вооружение: либо после капремонта, либо новая техника.
— Слушайте, я тут уже многих спрашивала, и практически все как-то подозрительно довольны своей службой.
— Ну, а что? Это — правда. Потому многие и остаются служить по контракту. Раньше, когда был министром Сердюков, я в 2010 году хотел поступить в Омское танковое училище. Собрал документы, отправил, а набора просто не было. Мне тогда предложили идти в автомобилисты. Отказался. Я по призванию — танкист.
А сейчас буквально месяц назад мой товарищ механик-водитель уехал поступать в Омское, так там теперь на одно место конкурс 5 человек. Люди пошли в армию. Хотят служить. Когда плохо, такого не бывает. Сейчас атмосфера в армии другая.
— Ну а вы-то вот не старый — 28 лет, и все еще старшина. Не собираетесь дальше расти?
— Сейчас есть такая программа: если имеешь высшее образование, то проходишь 6-месячные курсы и получаешь лейтенантские погоны. Я собираюсь этой программой воспользоваться. Поступлю в институт. Буду учиться заочно и потом получу офицерское звание.
— Выходит, с армией в любом случае расставаться не собираетесь?
— Нет. Все. Конкретно — до пенсии. Теперь — на всю оставшуюся жизнь…
