Октябрь и ноябрь в российском климате — самые мрачные месяцы. Наверное, поэтому в нашей стране количество самых разнообразных безумств достигает предела именно в осеннее межсезонье. Статистика говорит, что даже попыток побегов из колоний осенью больше, чем в другие времена года: зимой уже не убежишь, а снова пережить ее нет сил. Октябрьскую революцию 17-го и октябрьский мятеж 93-го не принято оценивать в подобном ключе. Про 17-й ничего сказать не могу — не видел. Но про 93-й замечу, что столь явный выброс агрессии, оголтелости, братоубийственной ненависти трудно представить себе в апреле, июле или холодном январе.
Нынешний октябрь, конечно, не сравнить с упомянутыми примерами. Но нервозности он прибавил заметно. Началось все с обострения на “грузинском внешнеполитическом фронте”. Но очень быстро откликнулось антигрузинской истерией внутри страны. Дальше появилась угроза “наведения окончательного национального порядка” на рынках. И на пустом месте призрак государственного национализма вдруг на глазах начал приобретать плоть и кровь. И как трагическая вершина — очевидно провокационное и потому особенно подлое убийство Анны Политковской.
Сразу за этим последовал самый холодный за последнее время прием Путина в Европе. Причем не где-нибудь, а в Германии. Фактически Меркель и Ширак, во многом под давлением общественного мнения, отказались строить с Россией особые нефтегазовые отношения. Президента России встречали чудовищные заголовки газет и даже демонстрации протеста. Пожалуй, такого не было со времен острой фазы чеченской войны. Все это тоже не могло не добавить напряженности. Бог с ним, с Западом. Но как у нас это все отзовется?
Нечто тревожное буквально висит в воздухе. И несмотря на то что власть, очевидно, пытается сбить националистическую волну, это почему-то не до конца успокаивает. Необходимо понять: нынешняя октябрьская нервозность носит сезонный характер или она имеет шанс затянуться?
В государстве уже отстроенной властной вертикали спокойствие зависит прежде всего от спокойствия людей, входящих в эту властную вертикаль. За год до президентских выборов спокойствия у таких людей быть не может. Более того, начинается самая острая часть шоу — выход на поклоны и прощание. Что говорить, даже в устоявшихся, старых демократиях переход полномочий главы государства может обернуться кризисом. Для демократии молодой, тем более суверенной, по факту это — экзамен на выживание. В конечном счете экзамен должны сдать и президент, и его окружение. Все должны обеспечить свою безопасность на будущее, вхождение в круг лиц, принимающих решения при новом президенте, определить новое место в жизни, но до этого успеть выполнить намеченное.
Весь этот круг вопросов вполне понятен. И надо признать, что у окружения Путина гораздо больше причин волноваться, чем у самого Владимира Владимировича. Он уйдет, сохранив главный ресурс, на который мечтал бы опереться любой правитель России, — восторженная поддержка населения. Трудно себе представить, что кто-нибудь из преемников сможет хотя бы близко подойти к ней, если, конечно, не будет использовать такие сильные средства, как все тот же национализм.
Зато у всех крупных деятелей вертикали власти и связанных с ним групп такого спокойствия нет. Они привыкли к определенному распределению сил. Знают, как выжить в конкретной сложившейся ситуации, как решать вопросы в свою пользу. Даже плановая замена главы государства автоматически будет означать, что очень многое изменится. Конечно, никто из грандов нынешней эпохи не пойдет просить милостыню на Тверскую. Но наверняка кому-то придется оставить арену. Уступить свои места представителям окружения нового президента. И самое неприятное за год до выборов то, что непонятно, кому конкретно не повезет и как. При этом остается еще много времени до 2008 года. И у многих групп влияния создается иллюзия, что они в состоянии на многое повлиять, многое изменить, многое предопределить.
Из-за этих двух предпосылок — нет окончательной ясности, кого же президент выбрал и что это будет значить; но еще есть силы играть в самые крупные игры — нервозность, именно за год до выборов, не может не достичь предела. Группы дерутся в темноте, нанося страшные удары не пойми по кому в изначально нелепой попытке взять ситуацию под контроль. Невозможны сколько-нибудь долгие многоходовые комбинации или длительные альянсы. По сути, каждый сейчас сам за себя и против всех остальных. И прекратится такое положение дел не раньше, чем наследник будет официально объявлен. Только тогда каждый сможет рассчитать, на что в состоянии претендовать. А главное — будет понимать, что отход от провозглашенной линии хотя бы на шаг будет означать автоматический и моментальный вылет из обоймы.
Но скорее всего это случится не раньше следующей осени. И до этого огромное количество людей, собственно и составляющих власть предержащую, находится в постоянном стрессе, пусть и не всегда осознанно.
Любые внешние раздражители, любое неповиновение и даже несогласие будут вызывать в этот год у власти куда более сильную реакцию, чем раньше. И уж, конечно, более сильную реакцию, чем нужно: “И так времени нет и нет сил, а вы тут не поддерживаете, ставите палки в колеса!” В результате возникнет замкнутый круг. Чем сильнее будет выплескиваться властный стресс “на улицу”, тем сильнее власть будет казаться неадекватной. Но обратная связь — от улицы к власти — будет только усугублять ситуацию. Гайки будут завинчиваться до упора. Общий дисбаланс и во внешней, и во внутренней политике — нарастать.
Приблизительно этот сценарий уже осуществляется по отношению к западному общественному мнению. Оно не склонно вдаваться в некие “цивилизационные вызовы”, о которых так любят рассуждать наиболее продвинутые представители российского руководства. Его не могут не раздражать диковатые проявления отечественной суверенности. Как следствие, они обвиняют наши власти — как во время последней поездки Путина в Германию — сверхжестко. Тем самым давая Москве повод обвинить Запад и его СМИ в несправедливости и продажности. А реакцией на это может быть еще большее желание “суверенности”, то есть в переводе на русский — изоляционизм.
Дело уже дошло до того, что многие сверхопытные люди уверены, что за убийством Анны Политковской могут стоять представители самых реакционных сил нашей властной вертикали, которые хотят окончательно рассорить Путина с Западом. А уже в атмосфере “осажденной крепости” поддерживать напряжение, добиваясь самых разных целей — вплоть до отмены выборов и замены преемников.
Так ли это на самом деле или просто приступ очередной заговоробоязни — до окончания следствия не разберешь. Одно остается фактом: Политковскую все-таки убили, убили очень расчетливо. И сделали это сразу после того, как, встречаясь с журналистами в Сочи, Путин якобы сказал, что окончательно определился с преемником.
Так что вывод можно сделать однозначный: нас всех будет ждать очень трудный, нервный, тяжелый год. Что еще вчера казалось возможным и нормальным, вдруг станет неправильным и опасным. И наоборот. Пружина будет все время сжиматься для того, чтобы неожиданно сорваться весной 2008 года.
