“Не было печали, так купила баба порося”, — это стало содержанием российской внутренней политики в последние недели. Ведь вокруг чего больше всего криков, стенаний, угроз и контругроз, запретов и провокаций? Правильно — вокруг намеченного на 4 ноября “Русского марша”, реакции на него властей и политических противников. А что такое 4 ноября? Ответ очевиден — это выдуманный чиновниками праздник, который должен был заменить привычное 7 ноября.
Логику кремлевских идеологов понять нетрудно. Для нынешней умеренно реакционной капиталистической власти негоже праздновать 7 ноября. Хотя в целом многими достижениями Советов сейчас принято гордиться на всех уровнях, а распад СССР официально объявлен величайшей геополитической катастрофой ХХ века, быть наследниками коммунистов стыдно. Политически нельзя быть наследниками банкротов.
Но с другой стороны, народ за 80 лет успел привыкнуть к двум лишним выходным в ноябре. Зачем его злить? И вот на кончике пера рождается странный праздник, приуроченный ко входу русского ополчения в московские посады (Кремль от поляков освободят позже). Кажется, это и есть соломоново решение. И прагматичный и патриотический выход найден. Можно будет развесить перетяжки в городах регионального значения и выпустить очередной залп псевдопатриотической пропаганды. Благо название праздника к этому располагает: “День народного единения”.
Но быстро выяснилось, что одними перетяжками дело не обойдется. Самые реакционные части политического спектра почувствовали: праздник 4 ноября, с неясными корнями и невыявленной идеологией, может стать для них отличной площадкой. Эти самые реакционные силы все 90-е годы чувствовали себя отребьем. Они были глубокими маргиналами, без шансов войти в политический мейнстрим. Относительно умеренная, но все-таки реакционная политика власти дала им такой шанс. А эксперимент с заменой праздника дал возможность спровоцировать эту же самую власть, которая для них как раз недостаточно реакционна, и в полный голос заявить о себе.
И поехали… Лужков запретил “Русский марш” практически как фашистский. Были применены административные ресурсы, и его организаторов исключили даже из фракции ЛДПР. Но устроителей это ничуть не смутило. Чем больше скандал, тем яснее они знают: 4 ноября это их день и их шанс. Они заявили, что если их не пустят на улицы, то поведут своих сторонников в метро — кататься по кольцевой линии. “Антифашисты”, в свою очередь, уже готовы кататься по кольцевой линии в другую сторону. Чем это может закончиться — бог знает. В ответ на проявление русского шовинизма мэрия Казани дает разрешение на митинг под лозунгами: “Нет русскому тоталитаризму!”, “Даешь Конституцию Татарстана 1992 года” (в ней напрямую заявляется о суверенитете Татарстана). Что и говорить, народное единение возникает прямо на глазах. Кремль в осаде со всех сторон. Просто какая-то живая иллюстрация к эпохе царствования Николая II перед началом первой русской революции.
Но все это имеет не только иллюстративное значение. На самом деле Россия получила прекрасный, быстрый, яркий пример: нельзя экспериментировать с общественными процессами. Нельзя придумывать идеи, а потом — как в случае, например, и с пресловутой “суверенной демократией” — насиловать реальность с помощью административных рычагов. Это всегда приведет к беде. Безответственность не остается безнаказанной, и посеявший ветер пожнет бурю. Большевики 1917 года поняли это уже через 20 лет.
