Нельзя сказать, что для Запада и в особенности для Вашингтона выступление российского президента Путина на Международной конференции по безопасности в Мюнхене было громом средь ясного неба. Отношения России с Западом за последнее время постепенно, но постоянно ухудшаются, противоречия нарастают, рамки совместных действий сужаются.
Достаточно назвать такие проблемы, как приближение НАТО к границам России, реанимация гонки ядерных вооружений, Иран, Ирак, энергетика и обвинения в авторитарности в адрес Кремля, сопровождаемые контробвинениями в адрес Запада во вмешательстве во внутренние дела России. Так что проблем, разъедающих сотрудничество Запада с Россией, хватает с лихвой. Но официальные круги и общественность западного мира поразила степень накала путинского выступления, его концентрированность и откровенность на грани “недипломатичности”. Президент России говорил как думал, что обычно не принято на международных форумах.
Здесь, в Соединенных Штатах, все ведущие телеканалы и газеты дают подробное изложение выступления Путина, сопровождая его комментариями. Американские масс-медиа уделяют особое внимание стержню путинских обвинений в адрес Вашингтона. По словам “Вашингтон пост”, это создание однополярного мира, одного центра власти, одного центра силы, одного центра принятия решений. Это мир одного хозяина, одного суверена. И отсюда проистекают все остальные беды — почти бесконтрольное использование военной силы в международных отношениях. Газета цитирует слова Путина о том, что все это не имеет ничего общего с демократией и грозит развалом изнутри глобальному суверену.
Телевидение, в свою очередь, показывало словно окаменевшие лица германского канцлера Меркель, министра обороны США Гейтса и делегации американского конгресса, в которой выделялся сенатор Маккэйн, наиболее вероятный претендент на пост президента от республиканской партии. Именно он взял на себя неблагодарную роль отвечать первым на обвинения Путина. Он утверждал, что после окончания “холодной войны” мир остался многополярным, поскольку возникли “центры силы на каждом континенте”. Затем сенатор перешел в прямую атаку на Кремль, обвинив его в автократизме, в вызове “принципам западной демократии” и в использовании энергоресурсов в качестве инструмента запугивания. В заключение сенатор сказал: “Москва должна понять, что она не может иметь настоящего партнерства с Западом, пока ее действия дома и за рубежом фундаментально конфликтуют с основными ценностями демократий Европы и Америки”.
Официальная реакция Вашингтона на выступление Путина в Мюнхене была, если можно так выразиться, сбалансированной. На Потомаке такую официальную реакцию объясняют желанием Вашингтона обезопаситься от разрыва отношений с Москвой на высшем уровне. Недаром здесь особенно выделяют — например, “Лос-Анджелес таймс” — слова Путина о президенте Джордже Буше, которого Президент России назвал “порядочным человеком, с которым можно вести дела”. Приводят и слова Буша, процитированные Путиным в Мюнхене, о том, что Россия и Соединенные Штаты никогда не станут врагами. Упомянув эти слова, Путин добавил, что “согласен с ними”.
На Капитолийском холме реакция была смешанной. Сенатор Линдси Грэм сказал о Путине, что “он сделал больше, чем кто-либо, сблизив своим выступлением Европу и США”. Сенатор Джозеф Либерман охарактеризовал речь Путина как “конфронтационную”. Она, сказал сенатор, своей риторикой переносит нас к временам “холодной войны”. Однако, по мнению других, жесткий тон выступления Путина не означает старта нового варианта “холодной войны”, как знаменитая речь Уинстона Черчилля в Фултоне. Жесткий тон Путина, по мнению этих наблюдателей, означал нечто иное, а именно — заявку России на статус великой державы, который она потеряла после развала Советского Союза. Такой тон определили экономические, военные и социальные успехи России. Она энергетическая сверхдержава благодаря нефти и газу. Она расплатилась с финансовыми долгами и создала третий в мире по величине запас конвертируемой валюты. Внутренние разброд и шатание сменились стабильностью. И наконец, в твердом голосе Путина звучали голоса 70% поддерживающих его курс россиян.
Короче, Путин говорил с позиции вновь обретенной силы. Именно этот тон и делал музыку. И еще один момент. Некоторые обозреватели считают, что Президент России прочертил столь жестко свой внешнеполитический курс не только для Запада, но и для своего преемника в Кремле, чтобы навязать ему этот курс и обязать следовать ему…
