Накануне американского вторжения в Ирак в 2003 году президент Торгово-промышленной палаты РФ Евгений Примаков по поручению президента Путина прибыл в Багдад с секретной миссией. Во время встречи с Саддамом Хусейном он предложил иракскому диктатору уйти в отставку. В ответ Хусейн обвинил Россию в обмане, похлопал Примакова по плечу и вышел из комнаты. Вслед уходящему вождю присутствовавший при встрече вице-премьер Ирака Тарик Азиз громко произнес: “Через десять лет посмотрим, кто оказался прав, наш любимый президент или Примаков”.
С тех пор не прошло еще и семи лет. Но вопрос, кто оказался прав, уже давно может считаться исключительно риторическим. Это вообще одна из главных особенностей Евгения Примакова. Когда речь идет о сложных геополитических коллизиях, он обычно оказывается прав.
Летом 1971 года Евгений Примаков по просьбе руководства СССР прибыл в Каир, чтобы понять, что на самом деле происходит в египетской верхушке. Сделанный Примаковым вывод был неутешителен: несмотря на просоветскую риторику, новый президент Египта Анвар Садат вскоре переориентирует свою внешнюю политику. Прочитав это донесение Евгения Примакова, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный впал в неистовство и повелел примерно наказать “паникера”. Но не прошло и нескольких месяцев, как Садат сбросил маску “друга Москвы” и воплотил примаковские прогнозы в жизнь.
О Евгении Примакове можно рассказывать бесконечно. Как-то в свою бытность премьером Евгений Максимович встречался в Белом доме со своим любимым внуком — тоже Евгением. Когда тот выходил из кабинета, кто-то из премьерской свиты предложил: “А давайте дадим Жене машину”. — “Машину? Зачем? — искренне удивился Примаков. — Здесь же пять минут ходьбы до метро “Краснопресненская”!”
Этот мелкий эпизод иллюстрирует еще одну особенность Примакова. Наш бывший премьер ни в коем случае не аскет. Но он сам и члены его семьи сумели остаться удивительно нормальными и простыми людьми.
За время политической карьеры Евгения Примакова самые тяжелые испытания на его долю выпали в период премьерства. Сейчас роль примаковского правительства в преодолении страшного кризиса модно минимизировать. Мол, получив мощную встряску в результате кириенковского дефолта, экономика сама себя вылечила.
Ничего не может быть дальше от истины. Я помню, как в самых высоких кабинетах Белого дома при Кириенко и попытке возвращения Черномырдина на всех просто физически давило чувство отчаяния и беспомощности. И как мгновенно изменилась психологическая атмосфера сразу после прихода Примакова.
Страна была еще на самом дне ямы. К премьеру приходили с вопросами типа: “Мы можем либо заплатить учителям, которые семь месяцев сидят без зарплаты, либо заплатить за инсулин для больных диабетом. Выбирайте!”. Но у людей появилась уверенность: наконец-то судьба страны в надежных руках.
В чем только не обвиняли Примакова в период острой политической борьбы 1999 года! В том, что он главный враг свободной прессы в России. Сторонник коммунизма и диктаторских методов управления. Человек, не терпящий споров и критики.
Все это полное вранье. Имея честь быть знакомым с Примаковым десять лет, могу засвидетельствовать: мудрость удивительным образом сочетается в нем с наивностью и идеализмом. Да, он жаловался на атаки со стороны прессы и даже показывал Ельцину особо “злостные” примеры. Будучи сам профессиональным журналистом, Примаков до сих пор сохранил трепетное отношение к печатному слову. Несмотря на все усилия друзей и соратников, он так и не смог понять, что “черный пиар” и ложь с телеэкрана — стандартная часть политической борьбы в современной России.
Да, Примаков сумел сделать своим союзником мощную тогда коммунистическую оппозицию. Но сделал он это вовсе не с помощью обещания свергнуть Ельцина. Собирая по вечерам лидеров думских фракций, он терпеливо и в дружеском тоне объяснял азы экономической политики. “Вот у тебя, Коля, тоже ведь есть семейный бюджет, — убеждал Примаков, например, “красного агрария” Николая Харитонова. — Что будет, если вы с женой потратите больше, чем заработаете? Вот так же обстоит и с государством”. Чувствуете разницу по сравнению с тем, как сегодня в нашей стране обращаются с оппозицией?
Да, Примаков публично пообещал тюремные “посадки”. А в узком кругу он в запале даже как-то пригрозил привести на заседание правительства нескольких губернаторов в наручниках. Но делал это Примаков вовсе не из кровожадности. Как безукоризненно честный человек, премьер не мог спокойно смотреть, как государство нагло разворовывают у всех на глазах.
Что же до “авторитаризма” примаковского мышления, то это совсем смешно. Помню, как мы с ним жестко поспорили из-за отмены выборности губернаторов. Он был горячо “за”. Я был горячо “против”. Но перепалка ни на йоту не изменила наши отношения. А между тем с огромным количеством российских оппозиционеров и демократов, не говоря уже о чиновниках, спорить невозможно в принципе: или ты с нами на 100%, или ты наш враг.
Евгений Примаков — вовсе не вечный добряк с приклеенной ко рту улыбкой. Его соратники знают: когда у “Примуса” плохое настроение, к нему лучше не соваться. Но Евгений Максимович все равно очень солнечный и добрый человек. Примаков фантастически предан своим друзьям и детям своих друзей. Примаков — украшение любого застолья, блестящий тамада и рассказчик анекдотов.
Евгений Примаков не доллар, чтобы всем нравиться. Как и у любого нормального слуги народа, у него есть вполне приличное количество врагов. Но тех, кто им восхищается, все равно гораздо больше. Пусть меня обвинят в чем угодно. Но я свято верю: России повезло, что в переломный момент ее истории у штурвала госкорабля стоял в том числе такой политик, как Примаков.
Короче, так держать, Евгений Максимович! Мы вас любим!
