Час пик террористов

Мадридские теракты не только принесли атмосферу ужаса, но и изменили испанский политический ландшафт, тем более что случились они за три дня до всеобщих выборов. Результатом стало поражение правой Народной партии тогдашнего премьера Хосе Марии Аснара — к власти пришло социалистическое правительство.

 Представители правящей Народной партии сразу же озвучили “баскский след” как версию терактов — признать, что это дело рук исламистов означало расписаться в ответственности правого правительства, втянувшего Испанию в иракскую войну. Победившие на выборах социалисты объявили о намерении уйти из Ирака — и многие восприняли этот шаг как уступку террористам.  

Испанский суд приговорил в 2007 году двух участников террористического заговора к более чем 40 тысячам лет тюрьмы каждого. Впрочем, в действительности по испанским законам террористам грозит максимально 40-летнее заключение.  

Прошло около года, и схожее преступление было совершено в британской столице. В лондонской подземке 7 июля 2005 года прогремело три взрыва. Теракт был совершен в час пик — в 8.50 утра — с интервалом менее чем в минуту. Больше всего людей погибло на станции “Кингс Кросс”. Четвертая бомба была приведена в действие в 9.47 в двухэтажном автобусе на Тависток-сквер 18-летним Хасибом Хусейном. Самодельные бомбы находились в рюкзаках, которые несли на себе смертники. Исполнителями взрывов были молодые (самому старшему было 30 лет) британские граждане, исповедовавшие ислам. Трое из них были пакистанского происхождения, четвертый — выходец с Ямайки.  

Помимо камикадзе погибли 52 человека, и семь сотен людей получили ранения. Многие свидетели лондонских терактов до сих пор испытывают серьезные переживания — их преследуют ночные кошмары, постоянное чувство опасности, навязчивые воспоминания. Сотни выживших людей обращались потом за помощью к психологам.  

Расследование показало, что шансов предотвратить теракт было бы больше, если бы спецслужбы обратили раньше внимание на двух экстремистов: будущие бомбисты Мохаммад Сидик Хан и Шехзад Танвир попадали в поле зрения “Ми-5” в ходе одного из расследований. Предположительно, участники теракта проходили подготовку среди боевиков в Пакистане и Афганистане. “Мы на войне, а я солдат”, — этими словами, озвученными на видеозаписи, показанной потом каналом “Аль-Джазира”, Мохаммад Сидик Хан объяснил свои действия. А 22-летний Шехзад Танвир в своем предсмертном обращении заявил: “Атаки будут продолжены и усилены, пока вы (британцы. — А.Я.) не выведете войска из Афганистана и Ирака. И пока не прекратите финансовую и военную поддержку Америки и Израиля”.  

Ровно через две недели после терактов 7 июля в Лондоне была сделана еще одна попытка устроить серийный теракт. Еще одна четверка попыталась взорвать бомбы в лондонском метро и автобусе. Однако они не сдетонировали, и обошлось без жертв.  

Британские политики не избежали искушения заговорить о необходимости закручивания гаек в целях борьбы с терроризмом. Обсуждалась, к примеру, возможность утверждения нового законодательства, по которому подозреваемых в причастности к террору иностранцев можно будет задерживать без предъявления обвинения на три месяца.  

В последнее время у британских и американских спецслужб появилась информация о том, что в арсенале террористов-смертников появилась “новинка”: при помощи хирургической операции пентрит — одно из самых мощных взрывчатых веществ — вживляют в пластиковом контейнере в тело человека (например, в женскую грудь). Как пишут британские СМИ, такая взрывчатка может быть приведена в действие путем инъекции трипероксида триацетона. Подобные взрывчатые импланты могут быть не замечены установленными в аэропортах сканерами и датчиками.  

Йорам ШВЕЙЦЕР, израильский специалист по терроризму: “Умеренные исламисты против смертников”  

— Как вы думаете, есть какие-либо тренировочные лагеря для террористов-смертников?  

— Я не думаю, что для подготовки смертников нужны какие-то особые тренировочные пункты. Подготовка может проходить как на существующих базах боевиков, так и в обычных квартирах. Процесс изготовления взрывчатого вещества очень простой и не требует от смертника квалифицированной помощи сапера. Возможно, необходима психологическая подготовка или своеобразное руководство, как проникнуть к цели незамеченным. Так что, если какая-либо организация решает послать террористов-смертников, ничего особенного им для этого не нужно, конечно, бывают специфические детализации той или иной атаки, но это не выходит за рамки чего-то необычного.  

— Каково отношение традиционного ислама к феномену террористов-смертников?  

— В принципе ислам отрицает как таковой акт самоубийства и категорически против подобных действий. В то же время радикальные элементы не только признают возможность терактов, осуществляемых смертниками, но и пытаются сделать его имиджевой составляющей ислама. Однако за последние годы данный феномен встречает ожесточенную критику со стороны умеренных исламистов, особенно с учетом того, что все больше мусульман становятся жертвами подобных атак.

Ройвен ПАЗ, израильский эксперт по терроризму: “Устроить такой теракт не составляет труда”  

— Тяжело ли организовать атаку смертников в переполненном метро?  

— На мой взгляд, провести подобный теракт не составляет никакого труда, особенно если принимать во внимание недостаток разведывательной информации у властей о готовящемся теракте. Для доставки взрывчатки к месту теракта не требуется никаких специальных логистических операций, так как бомбу смертник проносит на поясе или же просто может провезти в коробке из-под обуви.  

— Есть ли какие-нибудь особенности у нынешнего теракта, на ваш взгляд?  

— Насколько мне известно на данный момент, эта атака, возможно, будет первой атакой, выполненной не чеченскими террористами, а боевиками так называемого “Кавказского эмирата”.


Для того чтобы избежать новых терактов, нужно реформировать работу спецслужб на Кавказе. Как именно — “МК” рассказал зампред Комитета Госдумы по безопасности Геннадий ГУДКОВ.  

— Теракты с “кавказским следом” почти 6 лет обходили Москву стороной. Какова причина того, что они вернулись?  

— Единственная причина: мы забыли о том, что у нас одна страна, что Кавказ — не отдельная планета. Он не на Марсе находится, а в России, совсем недалеко от Москвы. И если там существуют неурегулированные проблемы, они в любой момент могут проявиться и в Москве. Нельзя забывать, что конфликт на Кавказе опасен не только для местных милиционеров, а и для любого гражданина России. Но — забыли. А там идут настоящие боевые действия. И боевую работу правоохранительных органов и спецслужб нужно организовывать по-нормальному, а не так, как это делается сейчас. Прокол спецслужб, которые не сумели выявить и предотвратить планы террористов, очевиден. Как и прокол правоохранительной системы, которая не смогла пресечь каналы перемещения террористов и взрывчатки.  

— Что нужно делать, чтобы такое не повторилось?  

— Реорганизовать оперативную работу на Кавказе. Прекратить порочную практику трехмесячных командировок в регион. Да, местным сотрудникам нужно помогать, потому что на них оказывается огромное давление, у них там семьи. Прикомандированные сотрудники нужны, но эти трехмесячные экскурсии ничего не дают. Нужно создать там на добровольной основе контингент оперативных сотрудников, которые бы работали по два-три года. Платить им в 3—4 раза больше, пусть и год идет за три. Обеспечить их жильем, различными социальными благами, гарантиями, страховками, чтобы они были готовы добровольно приехать в регион и на годы погрузиться в противодействие терроризму, разрабатывать банды, вести агентурные оперативные игры. Тогда мы будем получать информацию до совершения преступления и предотвращать его, а не бить по хвостам, как это делается сейчас. Нужно, чтобы страна не жалела денег на спецслужбы, потому что каждая человеческая жизнь, которую они защитят, бесценна.  

— Очаги террористического подполья есть только на Кавказе или и в других регионах?  

— Временные базы террористов могут появляться где угодно, но источник обостренных отношений и стимулятор экстремистской деятельности — это Кавказ. Именно там по горам ходят банды, находятся лагеря подготовки, там у бандитов есть своя осведомительная сеть, контрразведка, механизмы обучения. Там воспитывают смертников. Наконец, именно там, на Кавказе, есть идея. Мы все время списываем со счетов идею. А ведь чтобы человек пошел на самоподрыв — без многолетней идейной обработки, зомбирования, не обойтись.  

Еще один наш главный пробел — неуважение к врагу. Мы считали, что они уже не способны. Оказалось — способны. Врага лучше переоценить, чем недооценить. А мы в последнее время делали вид, что у нас на Кавказе уже все мирно и спокойно.  

— Этими терактами серия закончилась или возможно ее продолжение?  

— Надеюсь, что закончилась. Все мобилизованы, еще одного удара пропустить не должны.  

— Но ведь и между первым и вторым взрывами прошло довольно много времени, и все-таки второй состоялся...  

— Его уже невозможно было предотвратить. Когда прозвучал первый взрыв, второй террорист скорее всего уже находился в метро, все было уже спланировано. Возможно, они планировали два взрыва одновременно, но включился человеческий фактор: внутренние колебания. Много было случаев, когда люди в последний момент оказывались неспособны нажать на кнопку. В таких случаях террористы имеют подстраховку и приводят взрывное устройство дистанционно, по радиосигналу. Но в любом случае на этой стадии второй взрыв предотвращать было уже поздно. Это надо было делать заранее, и еще на Кавказе.  

Михаил ВИНОГРАДОВ, президент фонда “Петербургская политика”: “Рецептов против локальных терактов нет, власть демонстрирует бессилие перед ними не только в России, но и в других странах. Вопрос поэтому только в том, станет власть имитировать перед обществом новый этап антитеррористической борьбы или нет. Мне кажется, что сегодня в отличие от начала века тема терроризма для нее не очень выигрышна. Теперь ей выгоднее не мобилизовать общество, а держать его в расслабленном, сонном состоянии, поэтому она постарается побыстрее забыть о трагедии”.

Игорь БУНИН, гендиректор Центра политических технологий: “Я не думаю, что власть будет использовать эту трагедию в политических целях и для проведения каких-то реформ. Вертикаль власти и так выстроена — дальше укреплять уже некуда. Разве что к губернатору еще и генерал-губернатора из Москвы приставить. Законодательство уже и так предельно жесткое. Поэтому решения могут быть чисто техническими — замена неэффективных руководителей в милиции, например. Возможно, будет пересмотрен вопрос о сокращении транспортной милиции. С учетом уязвимости транспорта ее впору, наоборот, расширять. Можно ждать активизации деятельности Хлопонина по улучшению социально-экономической ситуации на Кавказе. Бедность в этом регионе — одна из причин нестабильности в масштабах всей страны”.

Эдуард ЛИМОНОВ, лидер “Другой России”: “Мне кажется, власти используют возможность запретить массовые мероприятия. Когда происходят подобные вещи, обычно режим делают более строгим. Одной из мер может стать запрещение публичных митингов. Мы в свою очередь будем друг с другом разговаривать, будем думать, что делать, и будем следить за действиями правительства и в течение дня решим, выходить ли на “митинг несогласных” 31 марта”.

Сергей МИТРОХИН, лидер партии “Яблоко”: “Я не знаю, на что наша власть способна, но могу сказать, что нужно сделать. Выявить не только преступников и организаторов, но и разобраться, почему правоохранительные органы оказались не в состоянии предотвратить эти теракты. И здесь должна наступить персональная ответственность.  

Однако на деле мы скорее всего увидим отсутствие реальных действий по улучшению работы правоохранительных органов и использование ситуации в политических целях — для усиления давления на оппонентов и политических противников”.