С позапрошлого жаркого дымного лета, помимо воли, в памяти периодически всплывают строки известной песни В.С.Высоцкого:
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
Все от того, что сколько-нибудь значимые, горестные и даже фарсовые события в последнее время разворачиваются у нас преимущественно на аренах. Причем расплести тугой узел смысловых и эмоциональных оценок происходящего становится все труднее.
Ярославская «Арена», которая до недавней трагедии ассоциировалась лишь с хоккеем да мировыми форумами, тому пример. Мы, участники, съезжались на международную дискуссионную площадку, а оказались в доме покойников. Какая уж тут полемика о судьбах мировой цивилизации, когда торец здания, где проходил форум, на глазах превратился в стену плача, о которую бились наши же дети, отделенные от высоколобых интеллектуалов турникетами и стеной ОМОНа...
А арена «Лужников», где определилась конфигурация российской власти на ближайшие годы? Как любая масштабная акция, эта была рассчитана на приз зрительских симпатий. Достигла ли она своей цели? Оценки разнятся. Одному, по формуле А.С.Пушкина, «и больно, и смешно», а мать (родина) грозит ему в окно. Другие — полны энтузиазма. Среди них — учителя.
Значительно более скромное событие — вручение «Хрустального пеликана» победителю конкурса «Учитель года-2011» в небольшом зале Московского планетария. Читаю в газете «Известия» от 5 октября: «Первый учитель страны, как оказалось, тоже единоросс. Причем весьма увлеченный. „Я всегда ношу с собой партбилет“, — признался Овчинников „Известиям“ и в доказательство вытащил из кармана пиджака пластиковую карточку».
Сельский учитель биологии и природоведения, как любой гражданин, имеет право на свою позицию, а его партийная принадлежность нисколько не ставит под сомнение честную победу в профессиональном конкурсе. Иначе зал, по преимуществу заполненный педагогами, такими же участниками конкурса, не взорвался бы аплодисментами при объявлении имени победителя. Коллеги, присутствовавшие на уроках и мастер-классах, имели непосредственную возможность по достоинству оценить мастерство своего товарища. Но то — коллеги, а для массового читателя такой политпиар первого учителя страны немедленно порождает сомнения в объективности результатов конкурса. Как тут вновь не обратиться к В.С.Высоцкому:
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомнений, почестей иглу...
Не скрою, мне, профессионалу, за коллегу обидно. Его эмоциональное состояние в минуту славы объяснимо неизжитой советской традицией благодарения начальства. Старожилы Художественного театра рассказывали, как один из великих актеров, получив орден Ленина, прочувственно изрек: «Я сердечно благодарю наше замечательное правительство и совершенно бесподобное Политбюро».
Что касается журналистов, то тут все дело в исходных установках. Политиков и СМИ, их обслуживающие, в первую очередь интересуют будущие выборы, педагогов — будущие поколения. Вот и вся разница. Но при таком утилитарном информационном подходе мы все неизбежно превращаемся в пассивных участников программы «Зритель» со всеми вытекающими последствиями. Кто не в курсе — в последние годы в Москве действовала такая специальная детская программа. Суть ее в том, что в случае пиар-необходимости, по приказу свыше, телами школьников заполняются пустующие трибуны спортивных арен.
Летом 2010 года страна масштабно отмечала
При чем тут дети? А при том, что они, мол, начнут еще клянчить джинсы, обменивая их на матрешки, или выпрашивать жвачку у иностранцев, дискредитируя заявленные на весь мир преимущества советского образа жизни. Я тогда уже работал директором школы, и мы в спешном порядке организовывали трудовые лагеря для старшеклассников, вывозя их подальше от Москвы. В результате этой масштабной операции столица опустела, являя собой образец чистоты и порядка. Полки магазинов наполнились диковинными для москвичей продуктами: финскими салями, джемами и йогуртами. Словом, праздник удался, а его закрытие, где олимпийский мишка, выложенный на трибунах стадиона солдатскими телами, пускает слезу, а затем улетает, до сих пор вызывает умиление у людей моего поколения, испытывающих ностальгию об утерянном рае, явленном в лето 1980 года на 16 дней в отдельно взятой «зачищенной» Москве.
Спустя тридцать лет ситуация кардинально изменилась. Никакого наплыва иностранных зрителей не ожидалось. Отсюда решение — развернуть летние оздоровительные лагеря на базе столичных школ, откуда и черпать восторженных участников для юбилейного праздника. Сказано (приказано) — сделано. Жара под сорок градусов, нависший над городом смог от торфяных пожаров, на трибунах — ликующие дети, искаженные радостью лица отозванных из отпусков педагогов. Все в одинаковых майках с эмблемами административных округов столицы. Где-то в отдалении на мгновение появляется высшее спортивное руководство и, поприветствовав массы, удаляется на фуршет в прохладные помещения VIP-зоны. Такое вот зримое приобщение молодежи к спорту и здоровому образу жизни.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще...
Мишка на сей раз не плакал и не улетал, зато раздвоился, превратившись в памятный знак, установленный вблизи арены. Да-да, не удивляйтесь, на знаке их — двое! Не подумайте плохого, никакого намека на дуумвират, чисто спортивная метафора: бурый и белый мишки символизируют связь времен — той давней летней и надвигающейся будущей зимней Олимпиады.
Что это было? Фарс, трагедия (еще неизвестно, какими последствиями для здоровья детей и взрослых обернется поглощение отравленной в прямом и переносном смысле слова атмосферы праздника) или попытка в очередной раз нащупать национальную идею?
Что же касается метафор, то массовое ликование на арене в опустевшем, задыхающемся городе прямо отсылает нас к традициям литературной классики, к пушкинскому «Пиру во время чумы» или к роману Камю «Чума». Ее человечество побороло, а вот с раболепием на просторах нашего отечества справиться до сих пор не может.
Я не люблю себя, когда я трушу...
Одно дело — как Я.Корчак, под дулами автоматов входить в газовую камеру, рассказывая детям сказки, и совсем другое — безропотно вести детей на загазованную арену, рискуя получить не пулю в затылок, а всего-то административное взыскание.
Впрочем, арена арене рознь. В сентябре этого года без всяких руководящих указаний я, сняв все уроки, стройными колоннами повел школьников в бассейн «Юность». Зачем? Пусть на этот вопрос ответят сами дети, которые получили задание на следующий день описать увиденное.
«В прошлую пятницу директор нашей школы пригласил всех учеников в актовый зал. Он сообщил нам, что в бассейне проходит первая Всероссийская спартакиада детей-инвалидов, и попросил поддержать ребят, съехавшихся со всей страны. Соревнование пловцов произвело на меня очень сильное впечатление, тронуло меня до глубины души. Весь оставшийся день я думал об этом. Я представил, как кому-то из них, находясь в инвалидной коляске, пришлось добираться до Москвы».
«Я думаю, нас пригласили на соревнования, чтобы мы поняли, что на инвалидности жизнь не кончается, что нужно не падать духом, наоборот, стремиться к победе над собой и над жизненными обстоятельствами, не покоряться судьбе».
«...когда ребята начали заплыв, то ощущение, что передо мной люди с ограниченными возможностями, вмиг исчезло. Это была другая жизнь: яркая, свободная, полная!»
«Во время выступлений мои одноклассники хлопали, кричали и поддерживали участников. После этого я подумала, что такой силой и мужеством обладают далеко не все здоровые люди».
Перелистывая сотни детских сочинений, я думаю о том, что инвалидность нравственная страшнее физической. Сожалею, что на этих соревнованиях не было ни одной телекамеры. Такие акции я бы транслировал в прямом эфире на всю страну. Затем, чтобы и взрослые, и входящие в жизнь поколения учились у инвалидов мужеству.
Похоже, что больше учиться не у кого.
