Молниеносное награждение
Просматривая кинохронику приема в честь делегации Молотова в берлинском отеле “Кайзергофе” 12 ноября 1940 года, я обнаружил среди гостей человека, лицо которого где-то видел.
Напрягшись, я вспомнил, где видел это лицо — в журнале “Известия ЦК КПСС”. Пришлось полистать эти журналы, и в №6 за 1990 год я обнаружил страничку (с. 223) под рубрикой “Читатель уточняет”, посвященную ему, с двумя его фотографиями.
В тексте сообщалось, что это выдающийся советский конструктор оружия — Яков Григорьевич Таубин (1900—1941), начальник и главный конструктор ОКБ-16 Наркомата вооружения, создатель первого в мире пехотного автоматического гранатомета. В №2 журнала за 1990 год было впервые опубликовано постановление СНК и ЦК ВКП (б) от 4 октября 1940 года о поручении Таубину ряда работ по созданию 23-мм и 37-мм авиационных пушек и крупнокалиберного (12,7-мм) пулемета.
Дочь Я.Г.Таубина — Лариса Яковлевна Бессонова возмутилась тем, что помещенная в №2 за 1990 г. этого журнала “информация” об ее отце из шести слов неверно указала его инициалы и годы жизни. Поэтому она и опубликовала достоверную справку об отце и два его фото. Из нее следовало, что за успешные разработки группа работников ОКБ-16 в ноябре 1940 года была награждена орденами и медалями, в т.ч. cам Я.Г.Таубин — орденом Ленина. Далее сообщалось, что в мае 1941 года Таубин был арестован и 28 октября 1941 года в составе группы военачальников по указанию Берии расстрелян в поселке Барбыш Куйбышевской области.
Посмертно реабилитирован в 1955 г. Этим Лариса Яковлевна как бы вырвала у небытия имя и образ отца и вернула его нашей стране после многих лет безвестности, которая была десятикратно несправедливой, поскольку начатое Таубиным дело и созданное им в 1934 году ОКБ существуют до наших дней.
Но вернемся к кинокадрам. Что мог делать советский конструктор оружия и начальник ОКБ в Берлине за полгода до начала войны? В списке членов делегации Молотова Таубин не значился.
Но зато я разглядел на фото и кадрах кинохроники берлинской поездки делегации Молотова людей, скажем так, “похожих” на крупных советских военачальников и руководителей оборонной промышленности — Штерна, Смушкевича, Рычагова, Проскурова, Малышева, Ефремова, Носенко, Ванникова и других. Большинство из них 15 ноября 1940 г. оказались на совещании у Сталина вместе с конструкторами Таубиным и Шпитальным, где отчитывались о результатах своей поездки в Берлин. Интересно, что всего через четыре дня после этого совещания участник поездки в Берлин нарком вооружения Ванников подал Сталину докладную записку, в которой ходатайствовал о награждении конструкторов, авторов 23-мм авиационной пушки Таубина и Бабурина, а также ряда работников ОКБ-16. В этой записке даже не указано, за что именно, связанное с пушкой, они награждаются. Из этого следует, что вождь знал, за что.
Поэтому можно предположить, что представление о награждении было сделано по результатам приуроченной к визиту Молотова в Берлин поездки в Германию ряда работников “оборонки” и военных, во время которой были проведены испытания или рассмотрены результаты испытаний, проведенных в СССР, авиационной пушки Таубина-Бабурина, и она была признана лучшей в мире. Похоже, немцы даже решили оснащать ею свои истребители и заказали для Германии целую партию этих пушек. Поэтому когда Сталину об этом доложили, он дал указание Ванникову срочно подготовить проект указа о награждении Таубина и группы работников его ОКБ, что и было молниеносно осуществлено.
Постановление Политбюро по вопросу этого награждения было принято 20 ноября, причем первым его подписал Сталин. В тот же день вышел Указ Президиума Верховного Совета, 21 ноября он был опубликован в газете “Правда”, и уже 28 ноября 1940 года Калинин в Кремле вручил Таубину и Бабурину ордена Ленина. Впечатление такое, что этой срочностью кому-то давался некий знак. Нельзя не обратить внимание и на то, что Постановлением Комитета Обороны при СНК СССР №423 от 16 ноября 1940 г. авиационную пушку МП-6 приняли на вооружение (непонятно только, для какого самолета). А 23 ноября 1940 г. был подписан совместный приказ НКАП и ГУ ВВС №657с/0293 “О конструировании и изготовлении установок на самолеты под 23-мм пушку и под 12,7-мм пулемет Таубина—Бабурина”. В нем трем авиазаводам поручалось обеспечить размещение пушек и пулеметов Таубина—Бабурина на самолетах Ильюшина, Лавочкина и Микояна с целью проведения их испытаний. Однако в указе о награждении говорилось: “За успешное освоение новых образцов вооружения”, значит, испытания таубинской пушки в составе какого-то самолета уже были проведены. Но этим самолетом был лишь “Мессершмитт Ме-110”, приобретенный у Германии. С какой же целью они проводились?
Вариантов лишь два — либо СССР собирался создавать аналогичный тяжелый истребитель, либо немцы решили использовать авиационную пушку Таубина—Бабурина в своем Ме-110. Тогда не исключено, что ее запуск в серийное производство был осуществлен, в первую очередь, для поставки немцам, естественно, с тем, чтобы использовать ее и на советских самолетах.
В кремлевском кабинете
Тогда вся эта история с молниеносным награждением и запуском приобретает совсем другое звучание. Ведь главный конструктор МП-6 и начальник ОКБ-16 Я.Г.Таубин был в кремлевском кабинете Сталина всего три раза:
1) 22 июля 1940 года, при этом к вождю были приглашены еще лишь четыре человека: Михаил Никитич Бабурин, соавтор Таубина по пушке МП-6 и ведущий конструктор ОКБ-16 (это была его единственная встреча с вождем); генерал-лейтенант авиации Смушкевич, генерал-лейтенант авиации Рычагов и генерал-майор авиации Филин, начальник НИИ ВВС и зам. начальника ГУ ВВС. Можно предположить, что было заслушано сообщение Таубина и Бабурина о новой 23-мм авиационной пушке МП-6 и предложено установить ее и испытать на истребителе Ме-110 то ли из-за неготовности советских самолетов, то ли уже имелась просьба немецкого руководства о поставке им этой советской пушки. В любом случае получается, что Таубину лично Сталиным было дано правительственное задание — установить пушки МП-6 на немецкий истребитель и обеспечить их стрельбовые испытания на полигоне. (Нельзя не отметить, что все четыре участника этого совещания в кабинете вождя были арестованы в мае—июне 1941 года, из них трое расстреляны в 1941 году и один — М.Н.Бабурин — умер в заключении в 1944 году.)
2) 4 октября 1940 года, когда Таубин (без соавтора) находился у вождя почти вдвое дольше, чем в первый раз, — около 3-х часов. Таубин, вероятно, рассказал о результатах испытаний его пушки МП-6 на борту истребителя Ме-110. Очевидно, с учетом результатов, достигнутых Таубиным, постановлением СНК и ЦК от этого же числа ему была поручена новая работа — сконструировать 37-мм авиационную пушку (позже ее стали называть 11-П) и крупнокалиберный 12,7-мм авиационный пулемет и поставить на испытания 25 декабря. Скорее всего там же было принято решение повторить испытания пушки в Германии или обсудить результаты ее испытаний, проведенных в НИИ ВВС, для чего послать в Германию группу во главе с наркомом Ванниковым, в которую вошли и конструктора Таубин со Шпитальным.
3) 15 ноября 1940 года, когда Таубин находился в кабинете вождя только один час. Но это был его звездный час, ибо за доложенные результаты его работы через две недели ему будет вручен орден Ленина — высший орден страны! А в кабинете Сталина в тот день находились 18 человек, но это не было заседанием Политбюро. Скорее это было заседание Совнаркома. Показательно, что из присутствующих семь человек (Малышев, Ванников, Ефремов, Кулик, Мерецков, Носенко, Рычагов), возможно, участвовали в работе делегации Молотова в Берлине, официально не входя в ее состав. На совещании был также Сакриер и конструкторы Таубин и Шпитальный. Похоже, что здесь наркому авиапромышленности Шахурину сообщили о результатах испытаний пушки МП-6 в Германии и предложили вместе с ГУ ВВС разместить эту пушку на нескольких типах советских самолетов. 3 декабря 1940 г. были начаты работы по установке пушек Таубина на штурмовике Ил-2. Головной серийный Ил-2, поднявшийся в воздух 10 марта 1941 г., был вооружен двумя 23-мм пушками МП-6, однако второй — 23-мм пушками ВЯ разработки тульских конструкторов Волкова и Ярцева. Окончательный выбор пушки для этого штурмовика решили сделать после проведения полигонных испытаний в апреле 1941 г. Хотя решение о том, что Ил-2 обязательно будет иметь 23-мм пушку, было принято постановлением СНК и ЦК уже 25 марта 1941 года (№29/264), согласно ему предусматривалось строительство “заводов авиационного вооружения на Украине: в Дарнице — завода по производству 23-мм авиационных пушек 10 тыс. шт. в год и в Артемовске — завода авиационных пулеметов калибра 12,7-мм мощностью 12 тыс. шт. в год”.
В этой связи нельзя не отметить, что мировая печать, комментируя результаты переговоров Молотова с Гитлером, указывала: “Германия хочет создать авиационную промышленность на советской земле” (турецкая газета “Тан” за 18 ноября 1940 г.); предусматривается “постройка германских авиационных заводов в России. Взамен этого Германия предоставит России лицензии на постройку некоторых типов самолетов...” (газета “Стокгольм Тиднинген” за 16 ноября 1940 г.) и т.п. (по информации фондов АВП РФ). Все это свидетельствует о том, что 23-мм пушка Таубин—Бабурина в этот период имелась в виду как главное оружие советских истребителей в надвигающейся войне. А работа по ее конструированию была поручена Таубину, поскольку до этого он успешно воплотил в жизнь свое изобретение, создав первый в мире автоматический гранатомет.
Гранатомет Таубина!
Яков Григорьевич Таубин родился в г. Пинске в 1900 году. В 1929 году поступил в Одесский институт технологии зерна и муки. В начале июля 1931 года он оказался на территории Одесского артучилища и там наблюдал стрельбу гранатой Дьяконова калибра 40,8 мм из трехлинейки с помощью мортирки (что увеличивало дальность метания гранаты при выстреле до 150—300 м, однако требовало серьезных усилий и потерь времени на перезарядку после каждого выстрела).
Яков задумал сделать эту стрельбу автоматической с помощью специального гранатомета, в результате чего дальность поражения увеличивалась до 1200 м (к 1939 году — до 2000 м), а скорострельность — с 2 выстрелов в минуту до 50—60 выстр./мин. (к 1939 году — до 200 выстр./мин). И он начал работать днем и ночью.
В последние дни августа 1931 года Таубин направляет в Артуправление Наркомата обороны проект своего гранатомета. Очевидно, замнаркомвоенмора по вооружению Тухачевский сразу понял то, что гораздо позже написал о месте гранатомета Таубина в войсках его преемник Нудельман: “Гранатомет предназначался для вооружения сухопутных войск в целях усиления огня взвода (роты); во многих частных задачах пехота могла в пределах 2—1,2 км обходиться без привлечения артиллерии”. Таубину предложили изготовить опытные образцы гранатомета на Ковровском оружейном заводе №2. Он оставил институт (5-й курс) и уехал в Ковров, где под его руководством были сделаны два опытных образца гранатомета. В марте 1934 года удалось даже “пробить” создание маленького ОКБ под работы по реализации изобретения Таубина. Вначале ОКБ было названо “КБ Таубина”, сокращенно КБТ; в декабре 1936 г. оно получило название ОКБ-16 НКОП, а с 1939 г. — ОКБ-16 НКВ.
Оказалось, что в гранатомете нуждается не только пехота, но и ВМФ, и погранвойска НКВД, поэтому работа по его совершенствованию велась непрерывно. Атмосфера в ОКБ была очень творческой, искали и приглашали талантливых людей. Было разработано несколько вариантов гранатомета этого калибра — пехотный (основной); корабельный; для моторизованных войск. Все испытания гранатомета закончились успешно, несколько из них даже успешно использовались во время Финской войны.
Однако на вооружение гранатомет почему-то принят не был. Возможные причины: неприязнь нового замнаркома обороны Кулика к его автору, которого поддерживал “враг народа” Тухачевский. Другая причина — конкуренция гранатомета с 50-мм минометом “Оса” конструкции Шавырина. Провели их сравнительные испытания. И миномет, и гранатомет испытания выдержали, но на вооружение был принят миномет. Однако в боях начального периода войны он слабо показал себя и вскоре был снят с вооружения. А Таубину и ОКБ-16 поручили новую работу по созданию авиационных пушек.
Известно, что у истории нет сослагательного наклонения, и никогда не удается увидеть, что было бы, если бы... Но вот в истории с первым в мире гранатометом — таубинским — жизнь неожиданно такую возможность предоставила. Более чем через четверть века после описанных событий, во время вьетнамской войны, американцы применили новый тип оружия. Действие его было неожиданно и поразительно и в прямом, и в переносном смысле. “Небольшие скоростные катера, проносящиеся по протокам Меконга, буквально выкашивали огнем прибрежные заросли.
Не менее эффективно действовали автоматические гранатометы, установленные на вертолетах, и переносные пехотные варианты, — так описывает действие американского 40-мм автоматического гранатомета М-20 один из специалистов по истории артиллерии и вооружения, А.Широкорад. Советский аналог было поручено делать ОКБ-16 под руководством Нудельмана. Был разработан 30-мм автоматический гранатомет АГС-17 “Пламя”, в 1971 г. принятый на вооружение Советской, а затем и Российской армии. Его заново разработало то же предприятие, в стенах которого впервые в мире он появился четверть века назад.
Арест. За что?
Возможно, если бы Таубин не был арестован, он добился бы запуска своего гранатомета в серию. Сколько сотен тысяч жизней наших пехотинцев было бы спасено! Но 16 мая 1941 года — через полгода после своего “звездного часа” — Я.Г.Таубин и М.Н.Бабурин были арестованы. Таубин обвинялся в “участии в антисоветском заговоре”, в “консервировании недоработанных образцов вооружения и в запуске в валовое производство технически несовершенных систем: 23-миллиметровой авиапушки, 12,7-мм пулемета и других” и даже в “создании вражеской пушки” (?). Эти обороты из дела отца привел в своей публикации о нем в газете г. Королева “Калининградская правда” сын Я.Г.Таубина Григорий Таубин. Примечательно, что арест произошел на следующий день после приземления в Москве немецкого транспортного самолета Ю-52, доставившего вождю письмо от фюрера, в том числе с его объяснениями по поводу появления Гесса в Англии. Этот “перелет” ставил под угрозу стратегический план Сталина вступления СССР в войну. К тому же советская разведка, скорее всего, успела доложить Сталину, что Гесс совершил свой перелет в Англию на истребителе Ме-110, на котором уже могла стоять пушка МП-6. Это делало возможным тяжелые объяснения по этому поводу с Черчиллем. Поэтому Сталин вполне мог в день получения письма дать команду арестовать Таубина и Бабурина “на всякий случай”, чтобы были конкретные люди, на которых этот “казус” можно будет списать. Кроме вышеприведенных называли еще множество предположений по поводу причины ареста Таубина — донос, внесение им изменений в серийные изделия, его беспартийность и даже его женитьба на сотруднице секретариата Тухачевского. Таубину мог отомстить первый муж Клавдии Леонидовны Таубиной — кадровый чекист. О возможности такого варианта мне рассказала младшая дочь Таубина — Лариса Яковлевна со слов своего единоутробного брата Юрия, который был сыном этого чекиста.
Дочь отвечает за отца
Опознав Таубина на приеме в честь Молотова в Берлине 12 ноября 1940 года, я разыскал его дочь, опубликовавшую материал о своем отце в журнале “Известия ЦК КПСС”, №6 за 1990 год.
Она сначала объявила, что ее отец никогда не бывал в Берлине, однако долго рассматривала снимки и признала, что, как ни странно, но скорее всего это ее отец, хотя на них он выглядит старше. Рассказала о судьбе семьи. У Таубиных было трое детей — дочь Неля (1932—2009), сын Григорий 1936 г.р. и дочь Лариса 1941 г.р. Они впятером жили в пятикомнатной квартире в доме в Староболвановском переулке (ныне Новокузнецкий), три этажа которого Таубин надстроил хозспособом для жилья сотрудников своего ОКБ. В нем также жили многие ведущие работники ОКБ — Бабурин, Нудельман, Бергольцев, Грибков. После ареста Таубина и Бабурина их семьи из квартир почему-то не выселили (возможно, благодаря незримой поддержке А.Э.Нудельмана, бессменного начальника ОКБ-16 с 1942 по 1986 гг.).
Таубины очень дружили с Бабуриными, после начала войны обе семьи уехали в эвакуацию в город Уральск, где жила родня Клавдии Леонидовны (она происходила из яицких казаков), а в 1944 году вместе вернулись. У Таубиных отобрали три комнаты, в них поселился с женой и двумя детьми работник НКВД. Отобрали после возвращения две комнаты из трех и у Бабуриных. Семья Таубиных жила очень трудно на скромный заработок матери-домохозяйки, которая не могла оставлять одних троих маленьких детей и потому брала работу на дом, в основном стирала белье.
Еще стала сдавать одну из двух оставленных семье комнат. Александру Ивановну Бабурину как жену врага народа на работу долго не брали, она устраивалась на самую низкооплачиваемую — учетчицей и диспетчером на автобазе и т.п., только после реабилитации мужа стала работать плановиком в тресте “Мосгео”. Таубины писем от отца не получали — им объяснили, что он осужден без права переписки. Мать много раз пыталась узнать о нем, ей всегда отвечали, что он жив и работает. Как выяснилось позже, были и работники ОКБ, не верящие в то, что их неутомимый начальник — “враг народа”. Один из них — замечательный человек и механик от бога — Борис Исаков после ареста Таубина много раз ходил в райком (он был членом партии), доказывая, что арест их начальника — ошибка (Б.Исаков в 1943 году стал одним из первых, если не первым рабочим страны — лауреатом Сталинской премии. В том же году он погиб на испытаниях одной из пушек).
Бабурин имел право переписки (одно письмо в год!), семья получила всего два или три его письма. Пока шло “следствие”, жена носила для него передачи в Бутырку. Порядочные люди были и в те суровые времена — в семье Бабуриных сохранилась копия ходатайства-поручительства его друга, начальника ОКБ ГАУ инженера-полковника Георгия Хрисанфова и двух инженер-полковников, его коллег — Агаева и Соловьева. Таубин же канул в неизвестность сразу и навсегда... Однажды жена соседа-энкавэдиста на кухне сказала Клавдии Леонидовне: “Ты своего все ждешь, а зря — его ведь мой собственноручно расстрелял”. После этого Таубины жить с ними не смогли — разменялись и переехали в другое место.После окончания школы Лариса устроилась на работу в ОКБ-16 и проработала там два года. Из рассказов коллег отца перед ней возник его образ — не зэка, сломавшего судьбу их семьи, а смелого человека, патриота своей страны, талантливого и страстного изобретателя, мудрого и справедливого руководителя. Правда, все это ей рассказывали как-то аккуратно и почему-то вполголоса.
Несмотря на то что прошло более чем 32 года со дня реабилитации отца, о Таубине не было опубликовано ни слова, ни звука, хотя созданное им предприятие процветало и его бывшие соратники и подчиненные становились неоднократными лауреатами Сталинских, Государственных и даже Ленинской премий и награждались орденами почти за каждое свое изделие. Впервые имя Таубина было упомянуто лишь в 1987 году во втором издании книги “Оружие Победы”, вышедшей под ред. В.Н.Новикова. Однако его истинная роль в создании ОКБ-16, а также роль его и Бабурина как авторов 23-мм пушки и первых авторов 37-мм пушки, в ней не была отражена. В ней даже не было помещено фото Таубина, хотя были фото всех заметных сотрудников ОКБ-16 того периода. А к изданию готовилась новая книга В.Н.Новикова.
Поэтому Лариса обратилась к видным ветеранам ОКБ, сотрудникам отца, участникам его разработок, с просьбой написать справки с воспоминаниями о предвоенном периоде и о роли отца в создании ОКБ и его изделий. Первым написал такую справку А.Э.Нудельман, а затем главные и ведущие конструктора, лауреаты Сталинских и Государственных премий А.С.Суранов, П.П.Грибков, М.П.Бундин, Г.А.Жирных, В.Я.Неменов, а также В.Л.Таубкин. Каждая из них была заверена личной подписью. Лариса Яковлевна передала все это В.Н.Новикову и, как она мне сказала: “Теперь о пушке МП-6 он должен был сказать в своей книге много хорошего — он ведь не мог проигнорировать такой серьезный материал, оказавшийся у него под рукой”. Во втором издании книги Нудельмана “Пушки для боевых самолетов” (1988 г.), фамилия Таубина упоминалась несколько раз в связи с созданием ОКБ, и даже было приведено одно его фото, а под ним всего-то восемь строк. Но зато какую гордость за отца испытала вся его семья! И хотя ничего не было сказано о его работе над авиапушками, а упоминался лишь созданный им гранатомет, зато впервые признавалось, что Я.Г.Таубин “был изобретателем первого в мире пехотного гранатомета”! А вот опубликованная 20 апреля 1988 года в “Литературной газете” статья А.Ваксберга “Тайна октября 1941-го” поистине стала Рубиконом в посмертной судьбе Якова Григорьевича и всех из “списка 25-ти”, ибо она впервые рассказала об обстоятельствах расстрела в Барбыше 28 октября 1941 года.
Вместо заключения
Судьба Таубина в этой публикации подробно рассмотрена, потому что позволила глубже понять трагедию, произошедшую в Барбыше 28 октября 1941 года, унесшую жизни лучших сынов Отечества, способных защищать его лучше всех и не сумевших защитить ни самих себя, ни свои семьи. Для того чтобы такое больше никогда не повторилось на нашей земле, надо знать не только что и как было, но и кто и почему это сделал.
Р.S. Я.Г.Таубин одним из первых в мире понял роль и место автоматического крупнокалиберного оружия и создал первый в мире автоматический гранатомет. Создал ОКБ, способное разрабатывать такое оружие. Вместе с М.Н.Бабуриным — первую в мире авиапушку 23-мм МП-6 и довел ее до серийного выпуска. В таком же соавторстве — 37-мм авиапушку 11-П, которую довел до серийного выпуска созданный Таубиным коллектив ОКБ-16 под руководством А.Э.Нудельмана. Получившая известность под маркой НС-37, эта пушка была принята на вооружение весной 1943 года и, став грозным оружием истребителей Як-9 и ЛаГГ-3, а также штурмовика Ил-2, внесла весомый вклад в разгром врага в небе Великой Отечественной войны.
Сегодня выросшее из ОКБ-16 предприятие носит имя А.Э.Нудельмана, возглавлявшего его 44 года. Так, может, было бы справедливым назвать его так: “имени Таубина и Нудельмана”?! Тем более что один из ветеранов предприятия рассказал мне, что слышал такое предложение от самого А.Э.Нудельмана, когда решался вопрос о присвоении предприятию его имени.
