Еще вчера предполагалось, что в Вачу и Выксу Шанцев полетит на вертолете. Погода за ночь испортилась окончательно, и губернатор отправился по заданному графику на автомобиле.
Честно сказать, перспектива проводить интервью на борту, под шум винтов, меня не сильно вдохновляла. Диктофон бы ничего не записал, а брать на карандаш живую речь Шанцева – дело неблагодарное: его остроумные фишки надо воспроизводить дословно. К тому же времени в полете гораздо меньше, чем в пути по трассе. Не знаю, услышала ли меня небесная канцелярия, но земная областная – это точно. После долгих боев накануне мне разрешили-таки сесть в машину А001АА и поговорить обо всем, что произошло в этот непростой год с нижегородцами и их губернатором.
Торпедовцы просто устали
Выезжаем вместе с губернатором ровно в 8.00. Через час с небольшим в деревне Арефино Вачского района губернатор будет вручать семье с шестью приемными ребятишками новенькую “ГАЗель” и сладкие подарки. Семейство Раиных напекло пирогов, дети споют главе региона песни и прочитают стихи.
– Не возражаете, я быстро прогляжу новости? – Шанцев берет в руки “Советский спорт” и “Спорт-Экспресс”. Минут 5-7 листает, останавливается на каких-то статьях. – Просматриваю до рабочего дня спортивные газеты. Интересны не только новости основных видов спорта, не только результаты игр. Ну вот, например, прочитал сейчас заметку о том, как Овечкин выясняет отношения с Малкиным. Каждый хочет быть главным российским легионером, и выясняют, почему Овечкин не бьет силовым приемом Кросби так же, как Малкина.
– Валерий Павлинович, а что с нашим “Торпедо” происходит? Будут ли какие-то кадровые решения?
– Я не вижу необходимости проводить кадровые изменения. До конца сезона, по крайней мере. Я считаю, что не очень удачно составлен календарь, когда из 24 игр 19 на выезде. Это нереально выдержать на подъеме. Команда просто эмоционально подсела. Плюс, когда накопилась усталость, пошли травмы: Миша Варнаков сломался, Чермак сломался, Гру выходил из строя (наш основной защитник), Шастин тоже сломан. Практически все тройки распались, и заново надо было собирать. Я думаю, сейчас за январь все основные игроки из лазарета выйдут и ситуация исправится. Ведь игра со СКА показала, что потенциал-то есть! Мы почему-то с сильными командами играем лучше, чем со слабыми. Это как раз говорит о психологической усталости прежде всего.
– Сейчас освободилось место в футбольной премьер-лиге (выбыла пермская команда “Амкар”). Его мог бы занять ФК “Нижний Новгород”.
– Мы не будем такого решения принимать. Мы выстраиваем понятную пирамиду футбола. У нас должна быть одна команда в премьер-лиге – “Волга”, одна команда в национальной федерации (до этого она называлась первой лигой) – “Нижний Новгород” – и одна команда в первой лиге (до этого называлась второй) – “Химик” (Дзержинск). Дальше зональные, коллективы физкультуры, СДЮШОР, массовый футбол. А здесь должны быть профессиональные команды, в которых идет обкатка молодых, и они бы передавались выше. У нас не Москва, мы не можем позволить себе два клуба в премьер-лиге. Это бессмысленная трата денег. Ведь два года назад “Нижний Новгород” тоже вошел в первую лигу не по-спортивному. И что наши болельщики устраивали? В одном городе, в одном регионе не нужна такая конкуренция.
– Когда в каждом районе Нижнего появится ФОК?
– До конца января будет понятен график строительства. В Ленинском районе открыли первый, второй на очереди – на Автозаводе, в год по три ФОКа надо сдавать, чтобы в итоге в каждом районе появились два комплекса.
Приказали – поехал бы
– Вы с Лужковым созванивались после его отставки?
– Нет, после того, как я ушел в Нижегородскую область, у нас были натянутые отношения. Юрий Михайлович не любит, когда без его разрешения что-то происходит. А когда меня пригласили к президенту, я и сам не знал зачем. Я за собой никакой вины не чувствовал. Но в первое время меня даже не соединяли с Юрием Михайловичем.
– Но на ваше 60-летие он приезжал.
– Так два года прошло уже. Нельзя же было оборвать давние отношения. Я отстаивал свою точку зрения: что плохого, что я вырос в команде Лужкова и стал губернатором? Наверное, это Юрию Михайловичу только плюс. Я пять лет здесь и ни разу плохого слова не сказал ни о Москве, ни о Лужкове. Я считаю, что я многому научился в Москве, проработав под его руководством, и этот опыт до сих пор мне помогает.
– То, что с ним произошло, закономерно?
– Я считаю, что Юрий Михайлович должен был сам решить эту проблему, может быть, раньше, чем ему об этом сказали. Ну нельзя бесконечно работать! И надо было готовить смену. Тогда был бы естественный эволюционный переход власти из рук в руки.
– Вас сватали в Москву. Это был реальный шанс занять место столичного мэра? Или подобрали красивую оправу для Сергея Собянина?
– Со мной была реальная и понятная для меня беседа. И, кстати, состоялась она гораздо раньше, чем появились всевозможные списки. Было сделало конкретное предложение. Мне это было приятно по одной простой причине: моя нынешняя работа оценена, раз мне предлагают место мэра Москвы. Даже не зависимо от того, стал бы я мэром Москвы или нет, это оценка президента моей работы как губернатора для меня была чрезвычайно важна.
– А если бы сказали: “Собирайся, поехали”? Не жалко было бы уезжать отсюда, ведь много наработок, столько идей, которые как раз бы сейчас и воплощать.
– Все в моем близком окружении знали, что единственная должность, которая могла бы меня отсюда переместить – это должность мэра Москвы. Все остальное мне не интересно по одной простой причине: многое здесь обкатал, многое простроил и на новое и менее значимое место переходить – никакого смысла нет. Надеюсь, никто бы меня здесь не осудил, если бы я туда перешел. И потом – я человек государственный. Приказы президента не обсуждаются.
– А федеральный пост? Есть версия, что при избрании президентом Путина вы станете премьер-министром…
– Много очень сказок рассказывают. Чтобы быть премьером, надо начинать с какого-то старта. И ведь надо понимать, что это не спринтерская дистанция, а стайерская. Чтобы время было. Мне в 2011 году будет 64, в 2012-м – 65. Ну и чего? Здесь я пять лет отработал, сейчас пожинаю плоды того, что заложил за эти пять лет. Команда собрана. А что на новом месте? Пять лет вкатывайся в тему, выстраивай все заново?
Летом была война
– Год был событийно очень насыщенным. И жаркое лето, и ураганы, и выборы городских Дум Нижнего Новгорода и Дзержинска, и предложение уйти в Москву. Как, по-вашему, в целом год был хорошим?
– Когда не происходит что-то аномальное, мы радуемся, когда происходит – боремся. Для нас год был тяжелым. Наша область – срединная, покрыта лесами, причем заповедниками. Уже в мае я объявил повышенную пожароопасность – за месяц до того, как начались массовые пожары. А всего за это лето мы потушили 1 296 пожаров в 22 районах.
– Если бы можно было вернуть время вспять, какие решения вы смогли бы сейчас принять, чтобы предотвратить пожары или хотя бы их минимизировать, если, конечно, это вообще было возможно?
– Если бы вернуть… Надо было более настойчиво требовать проведения профилактических мероприятий для “обычных”, не верховых пожаров при несильном ветре. Надо было строго потребовать создания защитных полос. Ведь у нас большинство поселков близко к лесу находятся, считается, что дом в лесу – самый писк. Оказывается, это неправильно. Есть регламент, согласно которому крайний дом должен отстоять от смешанного леса на 50 метров, от хвойного – на сто. Опашку надо проводить по весне, сухостой собирать, пожарные водоемы должны быть заполнены.
– Рынду повесить…
– Да. На совещаниях с главами местного самоуправления мы об этом талдычили каждый месяц, выступал наш генерал-майор Шиканов и чуть не со слезами их просил начать профилактику, фильмы-страшилки показывал. Надо было жестче требовать. Но могу сказать, что мы не убереглись бы совсем от стихии и от огненного шторма. Все зависело от того, какой силы был ветер. Летел огненный шар со скоростью 60 км в час и бревна горящие выплевывал на километры. Хоть ты тут все опаши, ничего не сделаешь. Но в деревнях бы домов 150, наверное, уберегли. Но как только мы стали лес расчищать, спиливать деревья, начались выступления прокуратуры, экологов – а зачем пилите, а зачем рубите. Ядерный центр, Мордовский заповедник возьмите, к примеру. Там сосны по полметра в диаметре стоят. Когда решили защитную полосу делать, дня четыре на самом высшем уровне согласовывали документ. Мы привыкли к обычной гражданской жизни, а здесь, по сути, война была. Здесь решения принимаются на месте и моментально. Выксу, уверен до сих пор, не уберегли бы. Путин приезжал и говорит: “Фильм ужасов”. Кирпичные дома, как орехи, щелкались. Из 362 домов 358 сгорели за полтора часа. Другой случай – деревня Теплово Кулебакского района. Верховой пожар на крайние дома накинулся. Одна пожарная машина приехала и загасила. Всего восемь домов сгорело. А когда огненный шторм, то человек бессилен. Израиль задохнулся, Калифорния, Греция… Страны более богатые, чем мы.
По большому счету, у нас в стране всего четыре самолета БИ 200. На момент пожара в Выксе в области уже работали два БИ 200. За два дня до этого я попросил ИЛ 76 (их всего два в стране) и платил 300 тысяч за час полета из областного бюджета. Такой группировки в Израиле не было, как в одном Выксунском районе. Когда поднялся огненный шторм скоростью 35 метров в секунду, это невозможно было никаким самолетом потушить. Пожарный не мог открыть дверь, чтобы выйти из машины – ее держал ветер, такой он был силы!
– А зачем приезжал Путин на пожары? Не доверяет?
– Как губернатор я обязан докладывать о серьезных происшествиях. Я созвонился вечером 29 июля: у меня такое-то произошло. Столько-то домов сгорело, столько-то жертв, такие-то меры предприняты. Прошло полчаса, он звонит: “Я приеду”. Приехал не потому, что не доверяет, а чтобы оценить масштабы последствий. Он как руководитель понимает: мы здесь своими силами не справимся. И правильно: нам выделили ресурс больше 2 млрд рублей, и мы за три месяца построили дома.
– В Балахне почему дома холодные?
– Там совсем другая ситуация. В Балахне нет ни газа, ни канализации. И отопление мы там делали от электричества. А электроэнергия на селе нередко вырубается, и для таких случаев мы предусмотрели мини-печки, чтобы в перерыве можно было поддержать температуру. Люди получили дома, из них 3-4 семьи там не живут, а используют как дачу. Они выключили отопление. Приехали по зиме проверить – включают счетчик, он начинает крутиться. Они вырубают его, зажигают печку и удивляются: она нам тепла такого на весь дом не дает. Так она и не должна давать. Мы говорим: не выключайте электроприборы. А как платить, спрашивают? Мы им деньги даем, дрова накололи, привезли. Не включают. В общем, мы сейчас поставим им котлы нерегулируемые, чтобы они не могли туда влезть и что-то подкрутить. И одновременно выделяем деньги на проведение туда газа. А на самом деле мы говорили им, что строить шесть домов в чистом поле – неправильно. Предлагали переехать на Бор, где есть вся инфраструктура. Отказались.
– Действительно, большинство сгоревших домов было даже не застраховано?
– Да почему? Из 797 домов 300 были застрахованы. Ну и что? На все эти дома они получили 80 миллионов рублей страховки, то есть в среднем по 260 тысяч на дом. Что на эти деньги можно сделать? Каждый нормальный дом – это около 2 млн. У нас культуры страхования нет, как со стороны людей, так и со стороны страховых компаний.
– Меня лично очень удивляла позиция некоторых погорельцев, которым помогли в трудной ситуации, а они еще дареному коню в зубы глядели: то метраж меньше, то еще что-то не так. Затевали тяжбы. Вас это не обижало?
– Мы к этому относились нормально, помогали этому процессу: оформляли документы, ускоряли согласование. Мы же привыкли с советских времен, что ничего не надо оформлять, живешь в доме – и хорошо. Люди что-то пристраивали, надстраивали и даже не думали, что это надо узаконить. А тут… несчастье произошло. В то же время считаю, что муниципальные власти виноваты: ведь налог на имущество – это их налог. Вот они жалуются, что денег не хватает, так вы проведите инвентаризацию, разъясните и помогите людям оформить документы. Это же ваш доход! Там дома некоторые стояли под 450 метров площадью. Так что мы не только дома построили, но и документы все дали в руки, чтобы люди уже пошли сами и зарегистрировали свою новую собственность.
– В первые дни в Верхней Верее вы фактически приняли на себя весь удар народного гнева. Как вы это пережили?
– Было очень неприятно, сложно. Но я прекрасно понимал настроение людей. Представляете, что у вас все, нажитое вами, вашими отцами, дедами, раз – и исчезло. В это утро 30 июля они не знали, что с ними будет дальше. Если бы они знали, что у них будет новая Верхняя Верея, разговор был бы совсем другим.
Путину кричали: “Да что вы все обещаете, вы же не сделаете ничего!”. Он говорит: “Сделаем”. А почему? Потому что предварительный разговор был. Он спросил, когда реально можем сделать. Я говорю: “У нас технология обкатанная, мы уже три года такие дома строим, к отопительному сезону сделаем, если будет финансирование”. Мы посчитали, на пальцах прикинули, во сколько это может обойтись, и сразу же началась работа. И к 1 ноября она была закончена. Внутренне мне было понятно: бесполезно что-то доказывать и объяснять людям, они были не в том состоянии. Где-то за неделю до того дня было селекторное совещание, Владимир Владимирович опрашивал регионы, дошел до нас. Я рассказал, что ситуация непростая, что мы с мая боремся с пожарами. И он меня спрашивает: “Наша помощь вам нужна?”. Я говорю: “У нас с федеральными структурами хорошие отношения, мы все вопросы решаем сами”. А корреспондент после этого сообщает: Шанцев отказался от федеральной помощи. Как же отказался, когда федеральная помощь к тому моменту уже пришла в регион? И жители стали кричать, что тебе, мол, предлагали, а ты от помощи отказался! А в чем Путин может помочь, когда я ранее съездил к министру обороны, написал ему письмо – единственный из губернаторов – и мне разрешили в виде большого исключения, когда еще не было объявлено ЧП, использовать военнослужащих для тушения пожаров.
И в Выксе к тому моменту работали 500 военнослужащих, 350 сотрудников МЧС, прибыла авиация, мы с замминистра собирали военную технику – большие артиллерийские тягачи, инженерные машины разграждения. Что я должен был сказать: “Владимир Владимирович, вы вот еще позвоните туда же”? Мне бы тогда министр обороны сказал: “Ты чего, мне не доверяешь?”. У меня не было отказа ни от кого. Я собрал мощную группировку здесь. Конечно, неприятно, что мои слова взяли и исказили.
– Правда, что в вас с Путиным из толпы бросали бутылки или еще что-то?
– Да нет, ничего в нас не бросали. Резкие разговоры – да, были, и это зафиксировано.
Наш разговор прерывается: мы въезжаем в Верхнюю Верею, которую местные жители упорно называют Гибловкой. Хотя, какая она Гибловка? Теперь уже нет. Трудно представить, что еще полгода назад в опаленном лесочке, выглядывающем из- за новеньких, обитых желтым сайдингом коттеджей, базировался оперативный штаб МЧС. Огромная равнина пугала обугленными скелетами печей и труб. Выгоревшую дотла деревню теперь не узнать. Чуть позже об этом очень трогательно скажет новый глава администрации Выксунского района Константин Каддо. А сейчас здесь открываются хоккейная коробка, новый магазин, в котором есть все, разве что семги нет и ананасов, о чем жители не преминули “пожаловаться” губернатору.
– Ну раз людей беспокоют семга и ананасы, значит, все уже тут хорошо, – шутит Шанцев.
Отправляемся до следующего пункта – Проволченской школы, где будут учиться дети из ближайших поселков. На торжественном открытии родители, учителя, дети еле сдерживали слезы. Во время концерта дал волю чувствам и губернатор: пока старшеклассницы выводили зажигательные куплеты, Валерий Павлинович притоптывал в такт. На память об этом дне дети вручили ему корабль с алыми парусами.
Экзамен для Вадима Булавинова
– “Прохладные”, мягко говоря, отношения между областью и городом были видны невооруженным глазом. В конце концов, мэр Нижнего Новгорода Вадим Булавинов сделал красивый жест, сняв свою кандидатуру с голосования. Вы оценили его? Как складываются ваши взаимоотношения сейчас?
– Да как… У нас и раньше были рабочие отношения, и больше никаких. Когда ему надо было, он звонил, приходил, задавал вопросы, я отвечал на них. Многие проекты, которые я проводил в области, он просто не поддерживал. То же строительство ФОКов. Честно говоря, в Нижнем-то легче строить, чем в районах: здесь финансирование 50 на 50, а в области 90 на 10, а то и вовсе ноль на 100 процентов. Я бы здесь больше построил, если было бы желание со стороны городской власти. Парковки, молочные кухни, студенческая поликлиника… Можно целые книги воспоминаний об этом писать. Я-то предлагал ему свой опыт, свой ресурс. Но я понял человека: он вел свою линию. Надо было занимать позицию не такую: что Шанцеву хорошо, то мне плохо. Надо было по-другому: если городу хорошо, то я поддерживаю это, если плохо – борюсь. Причем большинство проектов, которые я проводил, находились в сфере полномочий муниципалитетов. А по выборам… Было много встреч, совещаний. Когда произошло то решающее заседание гордумы, на следующий день он мне позвонил: “Я хочу встретиться”. Пришел, сказал, что сейчас будет отдыхать, что никаких выпадов в мою сторону от него не будет. Как политик он взял самоотвод правильно. Потому что получи он свои десять голосов, этот шлейф проигрыша тянулся бы за ним везде и всегда.
– Появилась информация, что Вадим Булавинов будет депутатом Государственной Думы вместо депутата Корнилова. Этот вариант был продуман еще осенью?
– Не думаю. Просто случай подвернулся. По закону этот мандат должны были предложить мне, потому что шел первым в списках я (понятно, что не пойду в Госдуму), он – вторым.
– Возможно, это транзитный пункт, ведь с позиций депутата городской Думы вряд ли можно попасть на какую-то серьезную должность.
– Ну тогда, вы же понимаете, это для него будет несколько месяцев испытания. Полгода остается до того, как начнут формироваться новые списки. Ему надо будет доказывать, что он может от нашей области быть избранным. Это экзамен для Булавинова.
– Как могло получиться, что бывший мэр Дзержинска Виктор Портнов занял даже не второе, а третье место в первом туре?
– Вы же знаете возможности сегодняшних технологий. Накануне выборов в каждую семью принесли диск со страшилками. Хотя прокуратура до этого все факты проверяла и ничего криминального не нашла. К сожалению, сегодня за неделю могут из героя сделать дурака, а из дурака – героя.
– После скандалов с праймериз, расколом среди нижегородских единороссов произошли кадровые изменения в региональном отделении партии, Александра Тимофеева на посту руководителя сменил Виктор Лунин, поменялся городской руководитель. На очереди Дзержинск?
– Изменения уже произошли. Виктор Федорович Сопин (избранный мэр. – Авт.) – и.о. секретаря. Сразу после избрания он заявил, что ни в какую конфронтацию вступать не собирается. Будет идти в русле политики губернатора. Потом пришел на прием и лично это подтвердил, выступил на Заксобрании. Я не сторонник ставить везде людей плохоньких, но своих. Я с любым могу работать, если он делает дело. Я Сопину сказал, что все, направленное на развитие города, поддержу, любое начинание, и свой ресурс Дзержинску как давал, так и буду давать.
“Амбициозные – это же хорошо!”
– В новой системе управления Нижним Новгородом появились два руководителя – Олег Сорокин и Олег Кондрашов. Оба самодостаточные, самостоятельные люди. Оба привыкли быть первыми. Вы не боитесь раскола в областном центре?
– Они должны понимать, что именно это и приведет их к фиаско. И того, и другого. Что на этом их дальнейшая карьера закончится.
– А они точно понимают это?
– Я думаю, что да. Мои впечатления такие. Это опять чьи-то домыслы: мы предвидим, мы думаем, что они рассорятся… А что мы хотели, чтобы там был один сильный, другой слабый?
– Один первый, другой второй.
– Так уже было. Один Вадим Булавинов, другой Сергей Гладышев. Мы привыкли к этому, и как консерваторы хотим, чтобы было так же. Потому что другого не видели. У нас беда в стране, что законы есть, функции расписаны. И либо кто-то их недовыполняет, либо старается чужие забрать. Смешение функций, перемещение на другой уровень – самое страшное в управлении. Это приводит к полной безответственности и отсутствию реального результата. В уставе Нижнего Новгорода четко прописано, что должен делать глава города и за что отвечает глава администрации. Я бы вообще не стал использовать слова “мэр”, “сити-менеджер”, их в уставе нет, это путает. Сейчас все выстроено. А теперь опять придумывают способы, как и кому Кондрашова и Сорокина переподчинить.
– Наверное, потому, что знают их “масштабы” и характеры. Оба амбициозны.
– Так и хорошо, что амбициозны! Энергичные, молодые. С такими легче работать. Я вас уверяю: сдерживать легче, чем толкать! Помогать можно тому, кто уже сам на дерево карабкается, его легче подсадить. А если он спит под деревом, его раз поднял – он уснул, два поднял – опять спит.
– Они нафантазировали уже в первые несколько дней чуть ли не на три-четыре городских бюджета. Осилим?
– Отлично, что нафантазировали. Я к этому хорошо отношусь. Не волнуйтесь, со временем придет отрезвление. Пусть они накидают себе задач, а потом будут рассчитывать и по одежке протягивать ножки. Не имея общего понимания проблем, трудно решать конкретные задачи, так можно растратиться на мелочи.
Дежурный Дед Мороз
– Валерий Павлинович, какое самое приятное и самое неприятное событие в этом году?
– Из неприятного – тот разговор утром 30 июля с жителями сгоревших деревень в Выксунском районе, когда на тебя смотрели как на врага, как будто это ты лично взял и поджег дома. А из позитивных моментов… Конечно, приятно, что торжественная церемония инаугурации на следующие пять лет прошла в красивейшем зале только что отреставрированной усадьбы Рукавишниковых. Но, конечно, гораздо сильнее запоминаются глаза людей, которые благодарили меня и команду правительства Нижегородской области за конкретные реализованные проекты. Слава богу, за год это было не единожды.
– Новый год в Москве будете праздновать?
– В этом году да. Мы с вице-губернатором Владимиром Александровичем Ивановым по очереди остаемся в области на новогодние каникулы. В прошлом я дежурил в Новый год, к нам дети с внуками сюда приезжали. А в этом – мы в Москву к ним поедем. У нас своя компания, традиции, мы всегда отмечаем дома. Сын проявляет свои кулинарные искусства (он ресторатор и повар 4 разряда, это его хобби). Знаете, я ведь обычный человек, только прошедший определенную школу, работающий на территории, с людьми. Это моя профессия. Когда я работал в спорте (был замдиректора по экономике ХК “Динамо”. – Авт.), то ощущал все время дискомфорт. Мне всегда чего-то не хватало. Не хватало моей работы, когда я помогаю одному человеку, десяти, тысячи, миллиону... Мне это доставляет огромное удовольствие! Когда получается помочь – это и есть самый настоящий подарок.
Кортеж губернатора двинулся дальше в Выксу, а я пересела на “ГАЗель” коллег-телевизионщиков. Была суббота, уже темнело, за окном моросил ледяной дождь, который тут же застывал коркой на стеклах. Впереди три часа дороги домой. В салоне тепло, а в голове крутятся стихи, которые неподдельно искренне прочитала одна из дочек Раиных. Про Бога, семью и Родину. Вспомнились счастливые лица проволоченских ребятишек, которые, кажется, до сих пор не верят, что эта суперсовременная школа с интерактивными досками, компьютерами, спортзалом и мастерскими – построена именно для них. Этот Новый год для всех них будет особенным. Это точно.
