Вот это вот нас и манило, хотя запретный плод отдавал запахами мазута, бетона и портянок монтажников.
Быть в оппозиции миру взрослых – почетно и приятно, хотя идеологической подоплеки в то время мы не создавали, а просто смотрели свысока на внезапно ставшие маленькими фигурки прохожих, спешащих по своим большим делам.
Нынешняя молодежь (ох, не думал, что придется когда-нибудь это написать) во всем стремится найти некий смысл, окружить свои действия сакральными ритуалами, благо, Интернет предоставляет для этого все возможности.
Взять тех же готов, ролевиков, анимешников, короче всех тех, кому в силу возраста или финансового состояния еще рано развлекаться гонками на джипах и покатушками в Куршавеле.
Простые, в общем-то, вещи вроде махания картонным мечом в лесу или цепляния в шевелюру кислотного цвета косичек обрастают целой философией, заботливо взращиваемой на специализированных сайтах и форумах. Так и забава моего детства – игра в «баши» на стройке - превратилась в движение «сталкеров»...
Для начала позволю себе определиться с самим понятием «сталкер». В романе Редьярда Киплинга «Stalky and Co» главного героя звали Стоки (проходимец). Братья Стругацкие, как говорят, позаимствовали слово «сталкер» для повести «Пикник на обочине» из киплинговского романа.
Так они назвали людей, занимающихся выносом «хабара» (ценных артефактов) из «Зоны». В фильме Андрея Тарковского персонаж с именем Сталкер занимался нелегальным сопровождением в Зону желающих найти тайную комнату, где исполняются желания. Современные сталкеры молоды, подвижны и все время в поиске непонятно чего…
- Мне, кстати, слово «сталкер» не нравится, - заявила Саша, 22-летняя миниатюрная девушка, уже три года занимающаяся, прости Господи, сталкингом.
– Понятно, откуда оно произошло (далее следует длинная цитата о Стругацких и Тарковском. – Авт.), но мне кажется, что оно пришло из компьютерной игрушки «Сталкер», а я считаю тратить время на игры ниже своего достоинства.
Не хватило только воинственного «Вот!» и глазами сверкнуть.
С Сашей мы ждем группу, чтобы выдвинуться на объект. Изначально предполагалось, что рванем в Копейск и заберемся в закрытую шахту «Комсомольская», где сталкеры уже неоднократно бывали, но про шахты я уже для вас писал, а о молодых и дерзких – еще нет. Так что выбрали объект, побывать на котором согласилось большее количество потенциальных участников рейда.
Через полчаса собрались: Ваня – юркий школьник, одновременно слушающий что-то в наушниках плеера и остальных, Дима – серьезный и молчаливый для солидности, Александра – метр шестьдесят оптимизма и, как мне показалось, заботливый человек из категории «всехняя мама». И Женя - Спрут, похожий на удава Каа своей отстраненностью.
Главное – не задумываться
Всю дорогу до Чурилово в маршрутке было шумно. Спрут с Димой заняли место рядом с водителем и в дискуссии не участвовали, зато Саша с Ваней живо обсуждали последний вопрос корреспондента перед загрузкой в «ГАЗель»: «А вас вообще сколько в Челябинске?»
Обсуждались кандидатуры для внесения в список. Каждая вызывала наплыв воспоминаний, хохот и смешные случаи, произошедшие во время поиска и освоения объектов.
Ближе к ЧТЗ маршрутка наполнилась ни с чем не сравнимым ароматом машинного масла, курева и того странного запаха, который присутствует и в китайском одеколоне, и в китайской же лапше. Ближе всего к нему стоит наша «Гвоздика», которую из случайно обрызганной рубашки не вывести даже кипячением. Работяги возвращались домой…
Мы вышли, и Саша сообщила, что, по ее прикидкам, в столице Южного Урала обитает всего около девяти сталкеров.
Тут нужно сделать поправку – «идейных», то есть тех, кто обитает на форуме сайта urban3p.ru, и для кого важно не столько посещение объекта, сколько полноценный фоторепортаж с него. Замечаю, что все, кроме Димы, вооружены фотоаппаратами. У Саши и Вани – пленочные еще, у Спрута – что-то цифровое.
- А я давно на пленку перешла, - говорит Саша. – Хлопот больше, но фото получаются живые. У меня «Зенит» – мой ровесник, зато работает без проблем.
Пока шагаем к объекту, спрашиваю у Спрута, почему у него такое «погоняло».
- Да сам не знаю, - отвечает Женя. – Никогда не задумывался. Однажды сон приснился, как будто я – спрут. Нарисовал его, сделал татуировку, отсюда и пошло…
Спрут – будущий художник-дизайнер. Любит ходить «в одного», чтобы, как он говорит, прочувствовать атмосферу. Для него также не составляет труда бросить все и рвануть автостопом в Питер, к примеру. Космополит в рваных джинсах, заляпанных краской. Мне он сразу понравился…
Объект представляет собой недостроенное здание мусоросжигательного завода. Никаких неожиданностей его посещение не сулит. Нет тут ни бомжей, ни охраны. Сразу залезаем на третий этаж.
Производственные помещения в большинстве своем – это гигантские кубы, сложенные из бетонных блоков. Жизнь в них вдохнет только оборудование и легкий матерок рабочих, воспринимаемый как безусловная часть производственного процесса.
Этот завод мертв. Он стал таким, не родившись, и ветер раскачивает непонятного предназначения металлическую конструкцию, и она уныло скрипит, как в детском саду скрипят качели по ночам.
- Мне, если честно, больше нравится инфильтрация, - сообщает юркий Ванька, раскладывая кирпичи в надпись «МК», привет!»
Отвечая на мои брови домиком, поясняет: «Это когда приходится пробираться на охраняемую территорию, прятаться от сторожей и собак». М-да…
Мне тоже в его возрасте полюбились забеги на длинные и короткие дистанции со сторожами. Диме все «просто нравится». Он не ищет обоснования. Спрут ищет одиночества, которое в покинутых зданиях только и возможно.
Саша – историк по образованию, и для нее сталкинг – «возможность прикоснуться к живой истории». Меня очень зацепила одна цитата, которую ребята вынесли с форума: «Мне интересны места, где кажется, что только что были или вот-вот появятся люди…» Именно такое ощущение возникает в покинутой Припяти или в нашем Муслюмово…
Если говорить об «ужастиках», то они есть и у нашей немногочисленной команды челябинских сталкеров. Это, например, легенда о «мужике без головы», обитающем в шахте «Комсомольская».
- Ты знаешь, что эту шахту закрыли потому, что рабочие стали друг друга убивать? Там газ какой-то пошел, люди стали агрессивны. А последнего убили кайлом, до сих пор не нашли, вот он там и ходит, – сообщает сенсацию Саша.
Честно признаюсь, что не знал, и мы медленно спускаемся по лестничным пролетам, выметенным ветром до синевы. Тут иногда проводят свадьбы (да-да, исторически зафиксирован, по крайней мере, один факт), жгут костры случайные бомжи.
Как и все в стиле «индастриал», здание мусоросжигательного завода обожают страйкболисты. Шариками от их оружия усеяны все этажи. Они издалека напоминают крупную снежную порошу. И мне становится грустно оттого, что впереди зима, а на душе осень. Оттого, что придумал искать смысл в том, в чем смысла не искал никогда до сих пор…
В нагретой маршрутке тесно и «радиошансонно». Сталкеры обсуждают вылазку на какие-то шурфы, толкают меня в бок и зовут с собой. А я что, я пойду. Был бы поиск, а результат приложится.
