Изначально санаторий в Кратове был дачным хозяйством ЦК КПСС. При дачах, прямо на их территории, стояли четыре дома — три «финских» и один двухэтажный оранжевый особнячок на 12 квартир. В них жил персонал, временно, до предоставления жилья постоянного.
Когда ЦК приказал долго жить, дачи перешли в Управление делами президента. В 1992 году президент Ельцин передал их республиканскому Фонду социальной поддержки населения. И весь персонал, который трудился при дачном хозяйстве, «завис» в этих четырех домах. И так как надежд на другое жилье больше не было, работники там и прописались.
— Фонд организовал в переданном ему хозяйстве отдых родителей с больными детьми, ветеранов, маленьких детдомовцев, — рассказывают историю конфликта жительницы хозяйства Елена Генералова и Лариса Серова. — Жизнь не прерывалась что при ЦК, что при фонде: территорию убирали, берегли, инвалидам тут было хорошо. А потом пришел Минздрав...
Налетай — подешевело!
Минздрав появился в «Кратово» в 2005 году. Дело в том, что Фонд социальной поддержки содержал дачи на средства федерального бюджета, а регулировало его деятельность Министерство труда и соцразвития, которое потом объединили со здравоохранением. И получившийся монстр — Минздравсоцразвития — с приятностью ощутил себя владельцем огромной лесной территории с дачами. Более того, памятника природы!
— Практически сразу инвалидов не просто выгнали, а выдавили безобразно, под видом реконструкции, — рассказывает Лариса, — не дали им даже сезон закончить! В Минздраве обещали до последнего: «Да мы все отреконструируем, будет еще лучше!» И — началась приватизация, по 1–2 дачки...
Что такое «безобразно выдавили», прекрасно помнит мама двух детей-колясочников Светлана Полякова, которая отдыхала с ними на этих дачах 15 лет подряд.
— Дачи были чудесные, — вспоминает она. — А какой там был врач Светлана Ивановна! Этот отдых давал великолепную динамику, прогресс в лечении. Там было два типа домиков для проживания — одни с удобствами во дворе, другие — в доме. Была на территории душевая с горячей водой. Но всех это устраивало — мамы знали, куда ехали, и выезжали туда с пожитками, с тазиками. Минздрав вдруг начал менять вывески — дачи стали «пансионатом», потом «санаторием». И директоров — всего их было четыре. Последние два чуть не с оружием дрались за кабинет — участок-то дорожал буквально на глазах. Закрылся санаторий при последнем директоре — Александре Тарасове. Сначала перестали давать бесплатные путевки через управы. Потом по распоряжению директора снесли душевую, закрыли половину дач, магазин, запретили детям купаться в пруду. Но самое гадкое — по территории проходила специальная дорожка длиной 2 км, и мы, родители, по ней гуляли каждый день с колясками. Директор в двух местах перегородил ее забором Мы устраивали пикеты, обращались в Минздрав. Все без толку...
По словам Светланы Поляковой, уже тогда по территории санатория стали ходить люди, присматривать участки и недвижимость: некоторые здания там занимали до 300 квадратных метров!
— Нас здорово возмутило, что выгнали инвалидов, что рубят лес, роют котлованы, наставили заборов, — говорит Лариса Серова. — И это в памятнике природы! Здесь даже на машине раньше ездить нельзя было — тяжелые вещи только на лошади вывозили. А Тарасов! При нем 600 сосен вырубили без порубочных билетов! Рубили весной и летом, в гнездовой период. А у нас сапсаны, большие дятлы, осоеды... Мы плакали, когда здоровые деревья валили. Мы писали в Минздрав, дважды посылали телеграмму Голиковой, восемь раз ездили в приемную президента. Молчание. В общем, когда стало понятно, что вместо реконструкции идет приватизация, мы пошли в прокуратуру с вопросом: почему в частные руки уходит государственная собственность, предназначенная для поддержки родителей с больными детьми?
Все вокруг колхозное! Все мое!
Всего было приватизировано, то есть украдено у государства и детей-инвалидов, 42 дачи. Площадь объектов — 170, 153, 164 квадратных метра. (Например, согласно выписке из Единого государственного реестра, на некоего Тарасова Александра Григорьевича записана в собственность дача площадью 299 метров. А на Тарасова Дениса Александровича, 1986 г.р., — 130 метров.)
— В раменской прокуратуре, — вспоминает Лариса, — разговор с прокурором-надзорщиком Валерием Симкиным, как нам тогда показалось, вышел невнятный, он как-то отмалчивался больше. Мы ушли с тяжелым сердцем. А оказалось, Валерий Александрович затем три месяца подряд занимался нашим делом. А потом — раз, и подал в суд!
— С самого начала Минздрав числился в исках как «третье лицо». А с подачи прокуратуры стал ответчиком! — подхватывает Елена. — Но что, как вы думаете, мы получили за это?
— Думаю, по голове?
— В наши квартиры стали прописывать чужих людей. В один из «финских» домиков посторонние вселились, когда хозяева уехали по делам, — просто взломали дверь. Тарасов искренне считал, что вся территория принадлежит ему — и дачи, и наши дома. Очень нас тогда поддержал участковый, Сергей Звягинцев.
— А что же, в паспортном столе с ума посходили?
— Сняли потом начальников УФМС и паспортного стола. А затем Тарасов отключил наши четыре дома от света, воды и отопления. Газ только не смог отрезать... Это был февраль. Мы выходили на улицу греться, сидели со свечами. Полгода так провели! В домах были старики, ветераны войны, маленькие дети. Но все мужественно переносили невзгоды...
Потом были поджоги, угрозы, вооруженные люди на территории — классическая реакция ворья на сопротивление. Все было. И воду осажденным дали, только когда они обратились в Счетную палату. Директора санатория Тарасова в конце концов сняли с должности. Но он — не поверите! — никуда не делся, из захваченных дач организовал ТСЖ и огородился забором еще раз. Там остались пруд, лодочная станция, сауна, магазин, клуб.
— То, что Минздрав до сих молчит, немудрено, — утверждают Елена с Ларисой. — Тарасов прекрасно знал, что дачи принадлежат фонду, а не министерству. И целевое назначение земли так и значится в документах как «дачное хозяйство». И никто этого не отменял. А вот «санаторий», как его Минздрав назвал, существует незаконно. Это просто табличка.
Нормальные люди считают, что раз дачи назвали санаторием, то это для того, чтобы там отдыхали дети. А оказывается — для того, чтобы потом признать незаконность санатория и разворовать его. Под глубокомысленное на судах молчание республиканского Фонда социальной поддержки населения, который до сих пор существует, и его возглавляют — судя по сайту — весьма уважаемые в стране люди. Почему же фонд не вмешивается и не спешит поддержать детей-инвалидов? Может быть, он до сих пор так и получает деньги из госбюджета на несуществующие дачи?
Мы в течение месяца пытались дозвониться в правление или дирекцию фонда — трубку никто не снимает, а история его добрых дел на сайте кончается февралем 2010 года.
«Свет не видывал еще такого голубого воришки, как Александр Яковлевич...»
Две отважные женщины и раменская прокуратура своего добились. Суд состоялся! Приватизация была признана незаконной, и уже шесть дач вернулись государству.
Официально, с сайта Мособлпрокуратуры: "Раменская городская прокуратура провела проверку соблюдения действующего законодательства в ФГУ «Санаторий для детей с родителями «Кратово» Минздравсоцразвития РФ. В ходе проверки было установлено, что бывший директор санатория в период с сентября 2006 года по август 2010 года, не имея на то законных полномочий, путем заключения нелегитимных договоров передал в собственность частных лиц не менее 48 объектов имущественного комплекса ФГУ. Совершение им указанных действий... повлекло существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, выразившееся в причинении материального ущерба государству в общей сумме более 27 млн. рублей. Материалы прокурорской проверки были направлены в СК РФ по Московской области, который возбудил в отношении теперь уже бывшего директора «Санатория» уголовное дело по ч. 1 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий). Кроме этого, прокуратура направила в Раменский городской суд 24 заявления о признании недействительными договоров передачи жилых помещений ФГУ «Санаторий для детей с родителями „Кратово“ в собственность граждан. Расследования уголовного дела и рассмотрение исков в суде находятся в городской прокуратуре на контроле».
— И что же уголовно преследуемый господин Тарасов?
— Ой, когда он первую дачу потерял, так бесновался! Ходил, орал по территории, забор сломал, — говорит Лариса. — Машину мою отпинал ногами. На 80 тысяч рублей помял. Но самое поразительное — он решил отсудить свое «кровное» госимущество у Минздрава и достает нас звонками. Предлагает бороться вместе!
Встретились мы с директором уже на выезде из «Кратово» — Тарасов ехал из суда. И вот какой разговор у нас состоялся.
— Александр Григорьевич, а как это половина санатория стала вдруг ТСЖ?
— В советское время это были дома для проживания. А не для лечения, — серьезно сказал Тарасов и посмотрел на меня честными голубыми глазами.
— Но вы же были директором санатория. Сделали бы их пригодными для лечения.
— А кто детей поселил в жилье — вы вдумайтесь! суть-то! — загрузить инвалидов в дома, никак не приспособленные! Это был абсурд! Это была чисто пиарная штука Ельцина. Он забрал у нас имущество партии и сказал: «Нате, ребята, попользуйтесь». А реально-то пользоваться этим было нельзя!
— А сейчас?
— Жители пользуются. Вот так же, как и Генералова. Она же живет в доме. И мы живем. Мы привели дома в соответствие с использованием. Дом задуман как жилой, и живут в нем люди. А не лечатся и так далее. У нас стоят «финские» дома — маленькие, чуть побольше, но — для проживания.
— Я видела — над забором двухметровым виднеются.
— Ну, чуть побольше есть.
— А вы сейчас с Минздравом почему судитесь?
— Минздрав нас обвиняет, что мы с сотрудниками неправильно их приватизировали. Но мы приватизировали жилье! — подчеркнул он голосом последнее слово. А суд идет — это попытка выселить. И попытка сказать, что Минздрав хочет там лечить детей. В дачах 38-го года с туалетами на улице. Нельзя там лечить детей. В санатории должна быть круглосуточно медсестра. Где вы ее поселите — в туалете?
— Так перестроили бы, пока были директором! За государственный-то счет.
— Девушка! Какое государственное?! Вы забрали имущество у общественной организации! У партии! — Этот ход мне понравился:
— Так дачи надо вернуть КПСС?
— Конечно! Собственникам, которые там проживали!
— А у вас там нет больше пустых дач? Я бы приватизировала, раз это так просто.
— А вы государству сподобились? Вы должны работать на государство, что-то сделать полезное, а оно вас должно поощрить — дать жилье. А то кому не лень — все пришли: дай им...
Дальше на диктофоне идет каша и галдеж: «Так как же вы прописались в чужом имуществе?» — «Извините!» — «А фонд?» — «А Ельцин?» — «Так дети!» — «Извините!» — «А Романовы не хотят реституцию?!» — «Так незаконно же!» — «А указ Ельцина — это легитимно?!»
После этого безумного диалога я долго ошалело молчала в машине. Неудивительно, что инвалиды не устояли и в панике бежали в горы. Поразительно, как против Тарасова удалось выстоять Елене и Ларисе. Да и удалось ли?
Дело в том, что эта локальная победа над злом сегодня радует наших героинь все меньше и меньше. Елена и Лариса начинают серьезно задумываться: а собственно, за что они вместе с прокуратурой боролись?
— Последнее название бывших дач — «Санаторий для родителей с детьми «Кратово». Но мы-то хотели вернуть их государству, чтобы там опять дети-инвалиды отдыхали. Дачи отсудят и отдадут, скорее всего, Минздраву или тому же фонду, который формально остается их собственником И инвалиды сюда не вернутся. Да и вообще, санатория тут не будет: все дачи уже перестроены...
Это Елена сказала, показав на крыши кирпичных хором, которые поднялись над высоким забором бывшего санатория. Да, такие дома чужим детям, как правило, не отдают.
