В ночь на 5 декабря 2009 года сгорел пермский ночной клуб «Хромая Лошадь». В первые минуты после трагедии никто не мог назвать точные цифры погибших. Десять, пятнадцать... Спустя несколько часов появилась зловещая цифра — 148! Позже она увеличилась до 156.
События первых суток развивались молниеносно.
Александр Титлянов — владелец заведения — скончался в больнице. Константин Мрыхин, инвестор злачного места, сбежал в Испанию. Анатолия Зака, считавшегося фактическим директором «Лошади», перехватили на выезде из города.
«Всех наказать по полной программе!» — звучали слова президента на всех телеканалах.
Сказано — сделано!
Через несколько дней виновными в трагедии объявили 8 человек — Анатолия Зака, выдав его за хозяина клуба, исполнительного директора Светлану Ефремову, арт-директора Олега Феткулова, троих сотрудников Госпожнадзора и двух пиротехников.
Мы не беремся говорить, кто из фигурантов громкого дела заслуженно понесет наказание, а кто оказался на скамье подсудимых по «указке сверху».
Мы лишь предоставляем слово главному обвиняемому и публикуем его точку зрения на саму трагедию и последующий затем судебный процесс.
«Я не был директором сгоревшего клуба, просто помогал своему другу»
— Анатолий, насколько я понимаю, вы далеко не бедный человек? Пермяки называют вас чуть ли не олигархом. Так ли это?
— По пермским меркам я действительно был достаточно состоятельным человеком. Моим основным и единственным видом бизнеса являлось управление недвижимостью. Я был директором сети ТК «Чкаловский». Также наша компания на момент трагедии завершала строительство ТЦ «Евразия» площадью 30 000 кв. метров. Кроме того, мне принадлежало множество торговых площадей в Перми и области, которые сдавались в аренду. Мой бизнес сводился к инвестированию и сдаче в аренду помещений. Торговлей и бизнесом, связанным с общественным питанием, я не занимался уже более 10 лет.
— По некоторым данным, в последнее время вы практически не появлялись в России? Как же вы контролировали деятельность ночного клуба?
— В том-то и дело, что я не то что не контролировал деятельность этого клуба, я практически не имел к его функционированию никакого отношения. Но обо всем по порядку. Последние пять лет я действительно проводил в Перми мало времени. Но следователям необходимо было доказать обратное. В итоге на меня навешали обвинения и сейчас пытаются убедить суд, что я не просто управлял, но и ежедневно контролировал «Хромую Лошадь». У следствия появилась некая справка, где говорится, что за период с 2001 по 2009 год я отсутствовал в РФ всего 128 дней. Это ложь! Слава богу, что у меня сохранились старые загранпаспорта, которые наконец-то приобщили к делу. Из этих документов следует, что за период с 30 апреля 2005 года по 11 ноября 2009 года, то есть за последние 4 года, я отсутствовал в России 838 дней. Я не появлялся в Перми почти два с половиной года. И даже «фактически» не мог управлять клубом. Конечно, из страны я не эмигрировал — в России у меня оставался бизнес, недвижимость. Также я ждал, когда дети закончат учебный год.
— Но в деле вы по-прежнему проходите как фактический хозяин клуба. Какое-то все-таки отношение вы имели к сгоревшему заведению?
— Я никогда не имел собственного клуба! Никогда ничего подобного не открывал! Ни у следствия, ни у суда нет ни одного документа, подтверждающего, что именно я был владельцем, собственником, наконец, хозяином сгоревшего заведения. Что касается «Хромой Лошади» — я просто помог своему лучшему другу Александру Титлянову в открытии клуба, профинансировал его проект. Я инвестировал средства в его бизнес в течение нескольких лет. Не более того! Но после трагедии необходимо было найти крайнего, тем более Титлянов погиб, вот на меня и навешали ярлыки, сначала назвав меня «фактическим», а теперь уже и просто хозяином клуба. Эта версия строилась на показаниях исполнительного директора «Лошади» Светланы Ефремовой. Эта женщина, чтобы спасти себя, забыла про то, что являлась соинвестором и назначенным директором «ХЛ». Ведь именно она отвечала за всю пожарную безопасность — ее подпись стоит под всеми соответствующими документами. Также Ефремова являлась директором ООО «Пышка» (кондитерская) — это общество осуществляло свою деятельность на территории «ХЛ». Поверьте, это не просто слова! Существует сотни подтверждающих документов, где черным по белому выведено, что именно Ефремова исполняла функции директора и руководителя сгоревшего заведения. Именно она подвергалась взысканиям за нарушения требований пожарной безопасности в кафе. Но сейчас эта женщина приняла глухую оборону и утверждает, что она лишь выполняла указания руководства! Какого руководства? И давайте вспомним: был ли я в России последние 5 лет? А клуб, ресторан — это производство, которое необходимо контролировать ежедневно, чем и занималась Ефремова.
— Но откуда брались разговоры о том, что именно вы хотели продать клуб? Просто не успели...
— Тоже неправда! У меня не было никаких прав на «ХЛ» и, соответственно, никаких полномочий.
— Выходит, вопросы о том, что в «ХЛ» нарушались права работников, зарплата выдавалась в конвертах, вам задавать бесполезно?
— Эти вопросы не в моей компетенции.
— Если бы Титлянов выжил в той трагедии, сегодня он бы по полной программе отвечал за произошедшее?
— Титлянов был реальным владельцем клуба. Но, думаю, вряд ли он разбирался в вопросах безопасности. Насколько мне известно, все свои полномочия по финансированию и другим вопросам он передал человеку с огромным опытом и стажем работы в сфере общественного питания — исполнительному директору Ефремовой. Сам Титлянов ничем не руководил и лишь изредка помогал Светлане. Он заключил с ней договор доверительного управляющего — все полномочия передал ей. Но даже на основании этих договоров, а их в деле
«После случившегося друзья посадили меня в машину и посоветовали уехать из города. Затем сразу позвонили в милицию и доложили, куда я направляюсь»
— Говорили, вы были дружны чуть ли не со всеми бизнесменами Перми. Однако после трагедии никто не встал на вашу защиту.
— Так всегда бывает в России. Если у человека случается беда, неприятности, от него все отворачиваются. Люди, которые называли себя моими друзьями, партнерами, сейчас рвут на части мой бизнес, всеми способами пытаются меня утопить и уничтожить, чтобы стать богаче. Теперь я на собственном опыте удостоверился, что друзья познаются в беде! Но все-таки у меня еще остались надежные и верные товарищи. Правда, их совсем немного. Но я им очень благодарен.
— На скамье подсудимых вместе с вами сидят еще несколько человек. Среди них глава Госпожнадзора Владимир Мухутдинов. Ранее вы с ним встречались?
— Да, я был знаком с начальником ГПН МЧС по Пермскому краю и могу сказать, что Мухутдинов — один из честнейших людей этого ведомства. Мне часто приходилось сталкиваться с ним по работе, когда я занимался строительством объектов. И у меня ни разу не возникло повода усомниться в его квалификации и порядочности. По вопросам «ХЛ» я к нему не обращался, проблемы клуба меня не касались. Сейчас из материалов уголовного дела мне известно, что проверки в сгоревшем ресторане регулярно проводились, выносились предписания, накладывались штрафы на Ефремову Светлану Петровну как ответственную за ППЖ.
— Что вы можете сказать о Константине Мрыхине, который после случившегося сбежал в Испанию и недавно был переправлен в Пермь? Какое отношение он имеет к «ХЛ»?
— Насколько мне известно, Мрыхин тоже инвестировал деньги в бизнес Титлянова. Об условиях его контракта вам лучше спросить у него. 10 лет грозит и арт-директору Олегу Феткулову. А ведь он прекрасный, творческий человек, великолепный музыкант, композитор. Он потерял в пожаре любимую жену. А сейчас оказался заложником ситуации. Что он сделал неправильно? Пригласил в «Лошадь» лицензированных специалистов по пиротехнике? Уточнил у Ефремовой, безопасно ли помещение для проведения подобных шоу? Феткулов понадеялся на порядочность и грамотность этих людей. После чего сам оказался на скамье подсудимых. Я не буду говорить про пиротехников — мы практически не знакомы.
— Анатолий, вы хорошо помните тот вечер?
— Я каждый день прокручиваю в голове события той ночи. Когда начался пожар, я спасся чудом — вылез через окно. Тащил за собой своих друзей. Но им казалось, что все это несерьезно и сейчас все закончится. Искру потушат, веселье продолжится. Я был абсолютно трезв, возможно, я сразу осознал серьезность ситуации. Оказавшись на улице, я сразу рванул в здание МЧС, которое располагалось за углом «ХЛ». Поднял тревогу и бегом вернулся в клуб. Стал помогать выходившим людям. Позже с сотрудником пожарной охраны искал своих друзей. Помню страшный хаос. Друзей я нашел не сразу. Один из них был на ногах. Второй без сознания. Я отвез его в больницу. И вскоре услышал слова реаниматолога: «У меня нет живой воды!» Мой лучший друг детства умер! Для меня это стало шоком! А тем временем в больницу бесконечным потоком везли пострадавших. Я ничего не понимал. Слезы градом катились из глаз. Удушье. Меня рвало. Вскоре приехали мои друзья-партнеры, те самые, которые сейчас рвут мой бизнес. Они отговорили меня от госпитализации, посадили в машину и посоветовали, что лучше мне пока уехать из города. В тот момент я ничего не соображал. Сел в машину и поехал. А добрые советчики тут же позвонили в компетентные органы и сообщили, где я и в каком направлении я двигаюсь. И это друзья?..
— Вряд ли эти люди были вашими друзьями — скорее приятелями?
— С этими людьми я дружил
«Следователям дали четкое указание: найти виновных! В итоге меня сделали крайним»
— Анатолий, вы помните первые дни в СИЗО? Надеялись, что вас скоро выпустят?
— СИЗО мне показался раем по сравнению с ИВС, где я провел первые 10 дней. Не дай бог кому-нибудь там оказаться. Я помню все до мельчайших подробностей и планирую описать происходившее в своей будущей книге. Изложить сейчас пережитое мною на 10 листах не получится. Могу сказать одно: везде, даже в этой ужасной тюремной системе, есть настоящие люди, и их большинство, которые все понимают, сочувствуют и знают, что меня назначили крайним. Но хватает здесь и подонков. Надеялся ли я, что меня выпустят? Сначала по наивности меня посещали такие мысли. Но чем дальше в лес, тем больше дров. Следователи действовали в одном направлении — им надо было меня обвинить. С одной стороны, их можно понять: им дали четкое указание сверху, и они исправно подчинились приказу, делали «свою работу», не стесняясь подменять понятия. Например, в Басманном суде следователь назвал
— Как проходит ваш день? Вы общаетесь с сокамерниками?
— В СИЗО я сижу один. Чем занимаюсь? Читаю, пишу, смотрю телевизор. Все это напоминает мне день сурка.
— На суде вы общались со своими коллегами по скамье подсудимых?
— Да, я общался со всеми ребятами, кто сидел со мной в клетке. За это время мы поняли одну вещь: главное сейчас — поддерживать друг друга и по возможности помогать. Общение было добрым и теплым. Мы же все в одной лодке, которая называется «Беда». И я очень рад, что ребят, особенно Рослякова (пожарный инспектор), Мухутдинова и Феткулова, освободили. А я вот сижу. Значит, это мой крест.
— Опишите обстановку на суде.
— Вот уже почти два года обстановка на суде неизменна. Суд «давит» на нас, точно танк. На свидетелей «давят» прокурор и судья. Если кто-то из допрашиваемых начинает говорить правду, то его путем перекрестных вопросов «загоняют», не давая высказаться до конца. Свидетелям постоянно задают вопросы предположительного характера: «Если бы вы знали, что в „Хромой Лошади“ не соблюдались правила пожарной безопасности и будет фейерверк, вы бы пошли туда?» Или: «Рассчитывали вы на безопасность, находясь в ночном клубе?» Естественно, потерпевший-свидетель отвечает на поставленный вопрос однозначно: «Нет!» Но такие вопросы недопустимы на суде — о чем мы неоднократно заявляли, писали протесты. Но подобные допросы продолжаются, и на этом основании судья будет строить обвинения. Разве это правильно? Откуда посетители «Хромой Лошади» могли знать о соблюдении ППБ, о безопасности фейерверков? Если даже я, инвестор, друг владельца, ничего об этом не ведал! Я не мог даже предположить, что в ресторане моли быть допущены какие-то нарушения. А лицензионная пиротехническая организация, которая проводила шоу, и директор «Лошади», на которой лежит вся ответственность за соблюдения всех норм безопасности, допустят это! Сейчас же исполнительный директор «ХЛ» Ефремова утверждает, что ей было неизвестно о фейерверках, а в противном случае она все равно не могла запретить владельцу проводить данное мероприятие. Это бред! Таким образом, эта женщина пытается снять с себя всю ответственность.
— Почему именно Светлану Ефремову поставили управлять элитным заведением?
— Титлянов был давно с ней знаком — они вместе учились в торговом техникуме. К тому же Ефремова — директор ресторанов с огромным стажем и колоссальным опытом работы. До «Хромой Лошади» она около 10 лет возглавляла крупнейший элитный ресторан Перми «Европейский». У нее за плечами торговый техникум и СИНХ (Свердловский институт народного хозяйства). Она освоила все специальности именно по этому профилю. Можно сказать, Ефремова единолично руководила и «Европейским», и «ХЛ». Она была жестким, требовательным и педантичным руководителем. А сейчас прикидывается «бедной овечкой», у которой якобы не было права голоса и она не могла сказать слова против. Она обучалась на спецкурсах, сдавала экзамены по технике безопасности, и только она знала, что под мешковиной находится пенополистирол. Дело в том, что Ефремова как исполнительный директор заведения принимала меры по шумоизоляции — о чем писала в письмах в администрацию Ленинского района Перми. Она руководила всеми ремонтными работами, согласовывала дизайн помещения. А сейчас она утверждает, что заведовала только кухней, числилась как заведующая производством, людей на работу не принимала и вообще ничего не знала! Хотя доказательства и люди свидетельствуют об обратном! Впрочем, о суде, нарушениях наших прав, справедливости можно говорить долго... Вот только услышит ли меня кто?
— Говорят, вы часто вступаете в полемику с родственниками погибших и пострадавшими, которые присутствуют на заседаниях. Таким образом пытаетесь отбиться от оскорблений в свой адрес?
— В мою сторону за все время суда я не слышал еще ни одного оскорбления со стороны пострадавших. В полемику я вступаю, когда слышу ложь, чистую «заказуху», которая льется из уст почти всех бывших сотрудников кухни «ХЛ». Я ведь отлично понимаю, почему они ведут себя таким образом. Дело в том, что после того, как Светлану Ефремову отпустили из-под стражи, первым делом она трудоустроила всех бывших сотрудников «Лошади» к себе, в кондитерскую «Пышка». С этими людьми она проработала
— Чьи показания на суде вас еще удивили?
— После двухгодичной череды предательств меня уже тяжело чем-то удивить. Но я не поверил своим ушам, когда мой бывший друг и партнер Евгений Берман превзошел сам себя, когда буквально втоптал меня в грязь.
«Если бы мне изменили меру пресечения, я помог бы не четверым пострадавшим, а 44»
— Вы решили выплачивать ежемесячные пособия в 30 тысяч рублей четырем пострадавшим. Кстати, теперь другие обвиняют их в том, что они согласились принимать от вас помощь. Вы знакомы с этими людьми? Может, переписываетесь с ними?
— Потерпевших, кому я выплачивают пособия, ранее не знал. Мы не переписываемся. Все решения по этому вопросу принимает моя семья — брат, мама. Мне лишь известно, что с кем-то из них мама познакомилась в Москве, когда принимала участие в одной телепрограмме. Тогда же она пообещала им помогать. Позже кто-то сам обратился к нам за помощью. Мы не отказывали. И я знаю, что помощь оказывается уже не четверым пострадавшим. Таких людей больше. К сожалению, я сам не могу принимать никакие финансовые решения, так как нахожусь за решеткой, а все мое имущество арестовано. Всеми моими делами занимается брат. Но я не раз заявлял и продолжаю настаивать: если бы мне изменили меру пресечения, я мог бы реально помочь не четверым, а 44 пострадавшим. Но чем дольше я нахожусь здесь, тем сложнее мне осуществить задуманное. Вся моя «империя» трещит по швам, заштопать которые будет непросто. Мои некоторые партнеры не выполняют обязательства, а попросту хотят, вернее, пытаются меня кинуть.
— На суде было много сказано о работе «Хромой Лошади». Какие-то вещи стали для вас откровением?
— Да! Таких моментов много. Но самый главный, что Ефремова, оказывается, и не была настоящим директором ресторана.
— За 2 года пребывания в СИЗО вы перенесли 2 операции, у вас целый букет страшных заболеваний, — расскажите, как лечат за решеткой?
— Врачи следственного изолятора дали четкий и ясный ответ, что лечить меня не могут! Я прошел серьезную медкомиссию, которая признала мое заболевание тяжелым и входящим в список болезней, с которыми человека нельзя держать под стражей. Только в сентябре—октябре меня четыре раза экстренно госпитализировали в отделение хирургии. Но суд по-прежнему не готов изменить мне меру пресечения. Единственному из всех фигурантов дела.
— Каждый раз вы заявляете, что не признаете своей вины.
— А в чем моя вина?
— Вам страшно оказаться на свободе?
— Нет.
— Вы бесстрашный человек?
— Не совсем. Я боюсь несправедливости и необъективности.
— Если все-таки вам изменят меру пресечения на подписку о невыезде, куда первым делом отправитесь на свободе?
— К родителям погибших друзей и на кладбище.
— Как вы думаете дальше жить?
— Если вы хотите рассмешить Бога, расскажите ему про свои планы! Это про меня. Будет день, и будет и пища! Голова на плечах есть, и это главное!
— Вы верующий человек?
— Да. Бог спас мне жизнь! Но обрек на страшные муки и позор. Значит, это моя судьба, мой крест. Но я постараюсь все выдержать.
— Если бы вам выпал шанс начать жизнь заново, что бы вы изменили?
— Я бы прожил ее так же! Единственное, больше времени уделял бы семье. И, наверное, уже никому бы не доверял. Хотя часто спрашиваю себя: смог бы я так жить? Ведь я всегда верил людям и в людей. И сейчас мне очень обидно, что некоторые близкие друзья оказались хуже заклятых врагов.
