В редакцию пришло письмо: «Уникальная, самая музыкальная Семья России — Семья Алексеевых из Санкт-Петербурга (стилистика текста сохранена. — С.П.) вынуждена просить политического убежища. Восемь моих детей обучались игре сразу на
Что ж, семья действительно уникальная. Помимо прочего чего стоят одни только имена детей: Звезда, Царица, Любимица-Красавица-Умница, Царь, Король, Государь... Причем имена эти зарегистрированы официально, в Выборгском отделе ЗАГС Санкт-Петербурга.
Почему же все эти Короли с Царицами хотят бежать из страны?
В гостях у сказки
На первый взгляд счастливая многодетная семья. На стенах развешаны музыкальные инструменты, под ними — две швейные машинки, чтобы шить концертные костюмы.
Дети привычно выкладывают передо мной свои грамоты, дневники, показывают рисунки и ролики, размещенные в Интернете. Благолепие, да и только. Вот только конфеты, которые я принесла, ребята уминали с поразительной скоростью, не жуя, при этом еще стараясь по карманам рассовать, исподтишка пиная друг друга ногами. Любимица-Красавица-Умница конфеты даже куда-то под юбку пыталась засунуть.
— Наверное, нелегко содержать такую большую семью? — интересуюсь я. — Как это удается, вы же с мужем нигде не работаете?
— Про это у нас Владимир Андреевич думает, — вздыхает хозяйка большого семейства Надежда Семеновна. — У нас мама рожает, а папа — глава семьи. У нас разделение труда: он деньги добывает, детей на занятия водит, а я по хозяйству.
В этой семье классический патриархат: хозяина беспрекословно слушаются, поддерживают и воплощают в жизнь все его идеи.
— Имена у нас тоже папа придумывает, — рассказывают мне домочадцы. — Говорит, как ребенка назовешь, так его жизнь и сложится.
Идея, конечно, неплохая. Но, поверьте, довольно странно слышать: «Государь, мой руки, садись за стол! Царица, пора собираться». Когда я попыталась обратиться к Любимице-Красавице-Умнице только по одному из ее имен, меня поправили: надо только целиком.
— Не дразнят вас в школе? И как вы сами обращаетесь друг к другу?
— Все зависит от того, как себя поставишь, — гордо заявляет
Тем временем мама отправляет детей на занятия — художественная школа, танцы, еще что-то. «Владимир Андреевич хочет создать единственный в мире семейный степ-коллектив», — объясняет она. Занимаются там и старшие дети, и даже внуки, многие из которых старше младших детей Алексеева. Ведь эта семья для него вторая, от первого брака родилось пять детей. Но когда первая жена достигла пенсионного возраста, а Алексеев, по его словам, «хотел послужить родине единственным здоровым органом», он и решил жениться на молодой.
— Как же вы познакомились с Владимиром Андреевичем?
Старшие дочери за маму рассказывают ее историю.
— Она приехала в Петербург и устроилась на работу в строительную компанию, — говорит Звезда. — Когда мама впервые вошла к папе в кабинет, ее словно «по башке ударило» — вот он, мужчина мечты.
— Действительно, он мне сразу понравился, — смущенно улыбается Алексеева-старшая. — Знаете, Владимир Андреевич был похож на героя индийских фильмов: крупный, красивый, правильный.
Идея создать домашний оркестр родилась у Владимира Андреевича лет семь-восемь назад. Детей стали обучать игре на одном, двух, трех инструментах. Сами инструменты Алексеев покупает на блошином рынке за бесценок и ремонтирует.
— В чем же проблема юных талантов?
— В конце мая всех наших детей, что учились в музыкальной школе, из нее отчислили, — мама достает из шкафа толстенную папку бумаг.
По версии Алексеевых, глава семейства попросил руководство музыкальной школы отправлять его детей на различные музыкальные конкурсы. Но директор заартачилась и созвала педсовет, на котором всех детей и отчислили. Об этом Алексеевы узнали уже чуть ли не 1 сентября, когда младшие дети горели желанием осваивать новые музыкальные инструменты. В общем, констатируют многодетные, как обычно, притесняют бедные молодые таланты.
— Вас, наверное, нередко с коллективом Джексонов сравнивают? — вспоминаю я.
— Нет, чаще с Овечкиными, — возмущается Звезда. — И их судьбу предрекают. Это очень обидно. Мы же точно ничего такого не сделаем. Хотя теперь папа думает, что за границей нашему коллективу, нашей семье будет лучше.
Астра и Звезда рассказывают мне, что после того, как папа вступил в борьбу с директором музыкальной школы, его стали преследовать. Завели на него уголовное дело, несколько раз приходили с обыском, надолго изымали все компьютеры.
— И органы опеки решили нас неожиданно навестить, — вспоминает Надежда Семеновна. — Меня дома не было, конечно, дети их без меня не пустили. Эти представители потом несколько раз приходили, все осмотрели, всем остались довольны. Но вскоре Владимира Андреевича, когда он утром вел Государя в садик, просто схватили и увезли насильно на психиатрическую экспертизу. Он тогда оттуда сбежал, так теперь на него чуть ли не облавы устраивают. В общем, семья последнее время живет без отца, дети скучают, даже болеть стали.
Во те на! Оказывается, дело зашло настолько далеко, что семейство разлучено со своим главой? Где же я могу увидеться с ним?
Мне объясняют, что скоро за мной подъедет Максим, сын Алексеева от первого брака, и отвезет меня в условленное место.
Шпионские страсти
Некоторое время колесим по питерским дорогам. Перед одним из светофоров автомобиль на несколько мгновений притормозил, и к нам быстро подсел небритый гражданин с пакетом в руках.
— Видите, как приходится скрываться жертве системы, — хорошо поставленным голосом заговорил отец-герой. — Я всегда боролся с чиновниками, и все знали: если чего-то надо добиться, обращайтесь к Алексееву. Если у кого течет крыша, кого в школу не берут, загрязняют озера, строительный коллектив обманывает дольщиков, досаждают бездомные собаки, не пишут букву «Ё», нет общественных туалетов, не начисляют положенную соцпомощь или жилкомпенсацию, развращают детей в школах и т.д., я всегда успешно добивался справедливости.
Я пробую задать какие-то свои вопросы, но Алексеев меня не слышит: «Вы меня не перебивайте, а то я собьюсь, а потом скажут, что я ненормальный».
— Прокуратура Выборгского района пыталась заставить меня замолчать, пригласила к себе. Я их предупредил, что сами не будут рады моему приходу. Когда пришел, то сразу нашел множество нарушений противопожарной безопасности, промсанитарии, грубейшие нарушения электробезопасности, скученность и пр. Я об этом открыто предупредил работников прокуратуры и письменно обратился ко всем гражданам, потребовав не посещать ее, т.к. они подвергают свою жизнь опасности. В результате прокуратуру прикрыли на три дня, а мне вице-губернатор выразил письменную благодарность за бдительность. А вот система ополчилась на меня вместе с ювенальной юстицией.
— За что же?
— Я старый, слепой, инвалид второй группы по общему заболеванию, — объясняет многодетный отец. — Воспитал для страны достойных детей-русов — они не пьют, не курят, матом не ругаются, религиозным безумием не страдают. А меня преследуют — старший следователь Следственного отдела по Выборгскому отделу Санкт-Петербурга Артем Орлов облавы устраивает. Правду все замалчивают, куда я только не обращался.
Максим тем временем продолжает молча возить нас по забитым питерским улицам, лишь изредка вставляя слова в поддержку родителя.
— В чем вас обвиняют? По какой статье?
— По статье 282 часть 1 УК. Якобы я разжигаю межнациональную рознь. А я что? Я всех люблю. Наоборот, хоть учителя в музыкальной школе, которые моих детей обучают, почти все относятся к определенной национальности, но я их уважаю. Говорю детям, что после отца учитель — главный человек... В итоге за шесть месяцев следствия по заказному уголовному делу старшим следователем Орловым так и не были собраны доказательства моей вины, поэтому со мной решили расправиться с помощью карательной психиатрии. 3 ноября 2011 года, когда я вел в садик своего пятнадцатого ребенка, меня схватили и силой доставили в ПНД № 6, где против моей воли была проведена комплексная психолого-психиатрическая экспертиза. Я был вынужден подчиниться силе, ответил на все вопросы экспертов. Они охарактеризовали меня как «эмоционально уплощенного». Что это означает, я так и не понял...
Затем многодетный отец рассказывает, что 21 ноября следователь Орлов ознакомил его с выводами психиатров о невозможности дать заключение по амбулаторной экспертизе и их требованием провести стационарную комплексную психиатрическую экспертизу. Владимиру Андреевичу тут же предъявили постановление суда о назначении этой экспертизы и повестку о явке на заседание суда в три часа того же дня. Тогда Алексеев поехал к одному из старших детей, вызвал врача и взял больничный, сославшись на острый приступ ревматизма. С тех пор он скрывается и избегает встречи не только со следователем, но и со своим адвокатом.
Музыка нас связала
В санкт-петербургской детской школе искусств им. Г.В.Свиридова семью Алексеевых знают буквально все. Подхожу к родителям, которые сидят в просторном холле, ожидая своих детей. Спрашиваю про чудо-семью. В ответ их словно прорвало:
— Это счастье, что они больше не ходят в нашу школу!
Одна из мам, Надежда Владимировна, рассказывает, что ее дочка занималась в одном классе с Царицей:
— Их отец регулярно распространял какие-то подметные письма о том, что наши интеллигентнейшие учителя притесняют «гойских детей» и берут взятки. Всюду раскладывал бумажки с хамскими высказываниями об их внешности. Мерзость!
Даже пожилая гардеробщица подключается к разговору:
— Вы бы видели, что он про мою сменщицу, которая однажды ему сделала замечание, писал! Знаете, они как приходят — и сам папаша, и дети, — так молча всюду: секретарю, в классах, разбрасывают кучу своих писем или листовок, где раз от разу все больший бред написан. А сделать ничего нельзя, он тут же всюду жаловаться начинает, что многодетную семью притесняют. Из любой ситуации папа Алексеевых может раздуть скандал. Нашему преподавателю даже пришлось просить у него письменного разрешения сокращать в журнале имя Умница-Красавица, т.к. оно в отведенную графу журнала не помещалось. Еще он жаловался куда-то по поводу температуры: мол, в классах холодно, и ходили тут комиссии. Но оказалось, что в классах, наоборот, на градус-два больше, чем положено. Он этим тоже был недоволен, опять писал жалобу.
У некоторых ребят закончились занятия, и они подходят к своим родителям.
— Вы дружили с Любимицей-Красавицей-Умницей? — спрашиваю у двух подружек.
— Имена у них глупые, — прыскает одна из девочек. — Мы сначала смеялись, потом привыкли. Хотя между собой звали Любимицу-Красавицу-Умницу просто Умкой...
— Алексеев — профессиональный вымогатель, иждивенец и сутяжник, — говорит директор школы Наталия Веледеева. — Например, он написал, что у школы есть квартира, которую мы сдаем за бешеные деньги. На самом деле в квартире бесплатно останавливались дети, которые приезжали к нам из других городов на конкурсы. После писем Алексеева проверяющие признали полную законность использования этого помещения, но от греха подальше посоветовали квартиру закрыть и не использовать. Теперь родителям детей-конкурсантов приходится за гостиницу платить.
Наталия Михайловна достает огромную папку документов, касающихся этой семьи. Мое внимание привлек листок, на котором изображен настоящий Кощей Бессмертный, а под ним — чудовищная брань в адрес учителя, притесняющего детей «особо почетного гражданина».
— Этот преподаватель, Георгий Павлович Шептунов, потребовал, чтобы дети Алексеева не пропускали занятия, вот отец это и наваял с помощью «Фотошопа», — объясняет директор. — В последнее время его
— Скажите, почему ребята учились сразу на
— Мы разрешали это, думали, вдруг найдут себя в каком-то из них. Но в том-то и дело, что они и не учились совсем! Например, Егор сидел на уроке минут пятнадцать, потом уходил, говорил, что ему надо сестер на степ вести. Они ничего не успевали, только перебегали из кабинета в кабинет. Когда же я посоветовала Алексееву уменьшить нагрузку на детей, он написал очередной пасквиль.
— На хор, занятия по оркестру они просто не ходили, — добавляет завуч Ольга Переверткина. — В итоге дети были не аттестованы по многим предметам, и на основании устава школы мы их отчислили.
— А еще он требовал, чтобы мы отправляли его детей на конкурсы, — продолжает директор. — Так как на любом конкурсе ребенок представляет нашу школу, то мы к этому подходим серьезно: кому выступать, решает сначала педагог, потом собирается комиссия для прослушивания. Получив отказ, Алексеев, разумеется, строчил жалобы и сам на принтере делал дипломы своим детям и всюду сообщал, что они лауреаты разных конкурсов. Вообще жаль детей, дети-то хорошие, но он их портит, и ничего с этим поделать нельзя...
От учителей я узнаю и об основном способе заработка многодетного отца. Он приходит в магазин и начинает ко всему придираться: тут огнетушитель не тот, там стойки по нормам слишком тесно стоят. В магазине, от греха подальше, ему быстренько корзину продуктов и собирают.
В конце концов Наталия Михайловна собрала все послания Алексеева и обратилась с ними в правоохранительные органы. Там завели сразу два уголовных дела: одно — о разжигании межнациональной розни, а другое — о клевете и оскорблении личности.
* * *
Надо сказать, что всех, кто хоть в чем-то перечил Алексееву: соседей, учителей, чиновников, адвокатов, — он тут же обвинял в экстремизме, желании истребить его семью и вообще всех русских. Например, в связи с уголовным делом Владимиру Андреевичу по закону положен бесплатный адвокат. Отец-герой вытребовал себе уже третьего, которым тоже крайне недоволен и, естественно, пишет на него жалобы во всевозможные органы. На встречу со мной
— Алексеевы обвиняют меня в том, что не защищаю их интересы, — горячится Нодари Багратович. — Но я делаю все, что просит мой подзащитный. Он же и его жена меня избегают, не выходят на связь, а потом, когда время упущено, начинают обвинять в бездействии, непрофессионализме и в том, что я подкуплен. Поверьте мне, в деле Алексеева все законно. Ему действительно надо пройти психиатрическую экспертизу в стационаре — это решение суда.
Однако многочисленное семейство Владимира Андреевича убеждено, что их домашний царь и бог всегда и во всем прав. Оно живет в какой-то своей реальности, где они самые талантливые, где им все можно и все должны только потому, что они многодетные.
— Знаете, кто главный враг Владимира Андреевича? — спрашивает меня адвокат. — Не следователь, не опека, не директор музыкальной школы. Его главный враг — это его жена и дети. Они оправдывают и покрывают его самодурство, они служат ему прикрытием, они вселяют в него убежденность, что многодетность делает его неуязвимым для закона и людей. А он в свою очередь внушает ощущение избранности своим детям, превращая нормальных изначально ребят в самовлюбленных нарциссов.
Позже эти слова подтвердила мне одна из учительниц гимназии № 622, где учатся младшие Алексеевы: «Самое ужасное, что уже и мальчики стали так же поступать. В прошлом году Егор приносил в школу подобную писанину собственного сочинения. Дети в целом хорошие и учатся нормально, их портит лишь влияние папы. Они очень любят отца и берут с него пример. И что с этим делать, непонятно».
В настоящий момент родитель, несмотря на то что находится «в бегах», по-прежнему готов бороться за справедливость. Он пожаловался мне, что его обделили автобусом, земельным участком под гараж для автобуса, орденом «Родительская слава» и предновогодним приемом у Полтавченко, куда приглашали других многодетных Петербурга. Если бы Владимир Андреевич, словно пушкинская старуха, не зарвался в своих требованиях, то он бы все это имел и значился бы не в розыске, а в числе лучших родителей страны. Но дело даже не в нем: подрастают дети, которые во всем поддерживают отца и стараются быть похожими на него...
Санкт-Петербург — Москва.
