— Валентина Илларионовна, помните вашу первую кошку?
— Она появилась у нас с мамой непонятно откуда в войну и стала моей любимой подружкой. Мы были с ней неразлучны. Кошка была абсолютно непрезентабельная, самая обыкновенная. Серая, гладкошерстная, с какими-то разводами и длинным, тонким, как ниточка, хвостом. Она была похожа на вязаный шерстяной носок.
Каким-то образом кошка умудрялась сбегать, чтобы встретиться с котом. Она рожала два раза в году. Помню, как она ужасно кричала за дверью, а мама с Варварой Семеновной, которая пустила нас к себе в квартиру, приговаривали: «Ну, ничего, ничего. А как ты думала? Так вот оно и получается».
Котята подрастали, и я с ними играла. В доме была горячая печка, они лежали, развалившись на какой-то табуретке, поближе к теплу, и я с ними играла в школу. У меня было два урока: физкультура и география. На физкультуре я вешала котят на покрывало, а они лезли к своей маме, которая спала на кровати. А на географии я заставляла их исследовать нашу двенадцатиметровую комнату. Они всякий раз бежали к маме-кошке.
— А смешные случаи были?
— В юном возрасте я до невозможности любила петь. Дурным голосом орала любые арии, по преимуществу оперные. Уже не помню, попадала ли я в ноты. А кошка, моя верная подружка, вскакивала ко мне на колени, поднимала голову и смотрела на этот орущий рот долго-долго. И я думала: надо же, ей нравится, как я кричу свои арии. Кошка сидела-сидела, смотрела-смотрела, а потом делала лапой раз-раз по моему рту, чтобы я прекратила петь. Вот тогда я понимала, что ей это не нравится.
Я помню, как однажды летом я дралась с девочкой, которая была меня меньше. Я была не драчливая, между прочим, а тихая и скромная. А тут мы с этой девочкой почему-то сцепились. Моя кошка, как всегда, находилась рядом. Вдруг она подошла к моей сопернице сзади, прыгнула и укусила ее за икру. Та взвизгнула и стала кричать от боли и от шока: она не ожидала, что кошка тоже кинется в бой. Я схватила кошку и похвалила: «Защитница ты моя!» А девочка побежала жаловаться к матери, что моя кошка ее покусала.
— Сейчас у вас целое семейство рыжих кошек. Кто из них родоначальник?
— Кошки у меня появились после ухода мамы. Я находилась в тяжелой депрессии, и подруга одолжила мне на время своего рыжего кота породы курильский бобтейл. А потом мне подарили точно такого же: рыжего, без хвоста и с белой мордочкой. Кот был сыном чемпиона мира среди бобтейлов. Он получил этот титул в Турции.
Я назвала его Юстиком. Он был писаный красавец. Настоящий кошак, как говорят на Украине. Невозмутимый, мягкий и добрый — истинный интеллигент! Из-за того, что я не сделала ему вовремя вторую прививку, он стал хворым. И всю жизнь я его лечила. Ездила по всем ветеринарным клиникам, научилась делать уколы. Я его возила в сумке и оставляла дырочку для дыхания. Однажды летом он сидел в сумке, вдруг разорвал молнию и... раз — выскочил на улицу! Я говорю: «Юстик, если ты сейчас уйдешь, где ты будешь? Не надо тебе уходить». И он стоял. И не прыгнул, и никуда не пошел. Я его взяла и снова посадила в эту сумку.
— А его любовное томление не доставляло вам хлопот?
— Так как Юстик был некастрированный, он, конечно, метил свою территорию, особенно весной — можно было топор вешать в доме! Но наступал дачный сезон, и я вывозила Юстика на природу. Как-то он исчез. Я пошла его искать по всем дворам: вы не видели рыжего кота? Мне потом сказали, что через дорогу живет женщина, у нее пять кошек. А я говорю: «А собака?» «Собаки нет!» Вот я захожу на участок: заросшая дача, такая настоящая подмосковная фазенда. Видимо, у хозяйки не было ни сил, ни желания ее благоустраивать. Спрашиваю: «Здравствуйте, вы не видели здесь рыжего кота?» «Без хвоста, что ли? Да тут он где-то ходил».
Юстик лежал на крыше высокой сараюшки. Я его стала звать, он спрыгнул и пошел по зарослям. И я, раздирая руки в кровь о кусты шиповника, бросилась за ним: «Юстик, Юстик!» Он без звука повернул голову и снова нырнул в заросли. Я опять кинулась в эти джунгли. Когда кот понял, что я за ним хожу, он вышел на полянку и, наконец, улегся: мол, бери меня. Я забрала своего гуляку и посадила на неделю под домашний арест. Закрыла в комнате. У него была еда, но все равно он чувствовал себя как в тюрьме.
— На природе кошки ведут себя иначе, чем в городской квартире. Видимо, просыпается зов далеких предков!
— На даче Юстик часто ввязывался в драки. Он вцеплялся когтями в соперника и всеми четырьмя лапами драл его. Наверное, дело в породе. Бобтейлов вывели искусственно где-то на Курилах. Говорят, в них есть что-то от рыси. Юстик рвал кота, который отваживался забраться к нам на дачу. Каждый раз шерсти было облако. Пытаясь их разнять, я подходила к ним с тапками непозволительно близко, как рефери на ринге, рискуя быть разорванной. Я же близорукая, и мне надо было видеть, кого я бью.
— А в Москве Юстику было с кем выяснять отношения?
— Одновременно с Юстиком у меня был еще кот Васька. Они жили бок о бок, вместе кушали, весь год все протекало нормально, но, как только приходила весна, в Юстике просыпалось что-то звериное. Интеллигентность слетала луковой шелухой. Он говорил «мяу», у него поднималась холка, потом вставала дыбом вся шерсть на спине, и он снова испускал воинственный клич. Васька, белоснежный красавец, смотрел на него, как на идиота: мол, живем вместе, чего ты? Я открывала в таких случаях балкон, и Юстик кидался на Ваську. Тот выбегал на балкон и стрелой взлетал на шкаф. Надо было это видеть! Юстик в бессильной ярости вопил «мяу», а Васька сверху ему отвечал: «Ню-ню-ню». Если перевести на человеческий язык, получалось: «Чего ты заводишься?»
— Юстик оставил потомство?
— Я ведь купила ему жену Зину у заводчиков. Отдала за нее прилично денег, но все-таки Зина была выбраковкой: у нее не было одного зуба. Юстик был то ли такой деликатный, то ли больной, но не проявлял особой сексуальности по отношению к Зине. Но все-таки у них случилась любовь, и появился первый приплод — пять котиков! Когда Юстик погиб, Зина была беременная. Двоих котят я оставила себе: Пацанчика и Асю. Я поняла, что таких больше не будет.
Они все были потрясающие, красивые до невозможности. Я часть котят дарила, а кому-то вполовину меньше продавала. Одного котенка купила Елена Проклова.
Моя знакомая Ирина Исааковна, заведующая меховым ателье, однажды сказала: «Валя, я тридцать лет проработала в этом ателье, хоть бы мне рубль дали или гвоздичку!» Я обещала подарить ей котенка. Когда она вышла на пенсию, я отдала ей кота от Юстика с Зинкой, такого же рыжего и без хвоста, как папа с мамой. Она мне потом часто звонила и говорила: «Валя, дочка обалдела от кота. Но, знаешь, он писает везде. Валя, что делать? Он и какает повсюду, мы ходим всей семьей за ним и подтираем». Я ответила: «Ну, Ира, это же твой кот...» Они его потом кастрировали и все эти проблемы решили.
— Может быть, кот таким поведением что-то хотел донести до хозяев или это семейная особенность?
— Да, отец Юстика, хоть и был чемпион, писал на телевизор, и на стол, и на подоконник. Лена Чернышева, которая подарила мне моего кота, рассказывала, что вытворял его папа. Он мог лежать с ними под одним одеялом, а потом устраивался сверху и писал. Представляете картину: они спят, а он между ними писает. Вот какой вредный. Юстик тоже, бывало, писал где хотел. Но все-таки телевизор он по-своему берег, а на подоконнике были лужи. Я его немного наказывала, но мои разговоры на него не действовали.
— А как у вас появилась Нюра?
— Нюру я не планировала. Все получилось случайно. У метро «Выхино» я увидела: стоит девочка с кошелкой и продает котят. Котята довольно большие, явно старше двух месяцев, и один рыженький. Внутренний голос говорит: «Валя, у тебя уже трое, больше тебе не надо». Но подхожу и спрашиваю: «Сколько стоит ваш котик рыженький?» Девочка отвечает: «Это не котик, а кошка!» Я второй раз в жизни вижу рыжую кошку и думаю: ну как же я уйду без нее? Спрашиваю еще раз: «Сколько стоит?» Девочка говорит: «Да десять рублей!» Я оставлю десять рублей и забираю эту кошку.
Она с хвостом, на конце хвоста белый пушочек. Я назвала ее Нюрой, потому что она у нас девушка из народа, не элитная. Но умнее кошки я в своей жизни не видала. Мои кошки не любят гулять на балконе, потому что я иногда про них забываю и, бывает, вместо часа они там гуляют полдня. И у них появляется ощущение, что их выбросили навсегда. Стоит мне только подумать, что надо Нюрку отправить на балкон прогуляться, как она раз — и глубоко под диван, не достать никогда. Я только подумала, а она уже знает! Читает мысли!
Фантастическая кошка! Когда я ложусь, элитные не приходят, а Нюрка приходит всегда.
— А правда ли, что артистка Талызина самолично раздавала котят в подземном переходе?
— Случалось, что мои кошки приносили котят, и я не знала, куда их девать. Сначала я находила людей, которые брали их. И деньги я им платила, чтобы они пристраивали этих котят. А потом мы с моей подругой Татьяной Никифоровной Ермак нашли более короткий путь: мы шли в метро, садились на скамеечку, и я думала: «Ну все, сейчас нас выгонят». Я надевала темные очки, а котят держала на коленях. И через час этих котят не было, люди их разбирали. Они спрашивали: «Сколько мы вам должны?», а мы в два голоса с Татьяной кричали: «Бесплатно! Но дайте 50 копеек, рубль!» Так положено, надо дать символически. Ни одного котенка я не убила, не потопила, Боже упаси.
