"Меня хоронили дважды"
«Hа войну меня взяли в августе 41-го, прямо с трактора, - рассказывал Алексей Иванович. - Hа дорожку мне мама дала узелок с нашими алтайскими яблоками, но я их не ел, аромат мне еще долго дом напоминал.
Из жестяной коробки хозяин вынимал старые фотографии. С одного из пожелтевших снимков на нас смотрел вихрастый голубоглазый паренек. Hа ногах - тяжелые ботинки, пиджак едва сходится на широкой груди.
«Паспортов у нас, у деревенских, тогда не было. Мама говорила, что родился я 30 марта. Когда потребовалось получать удостоверение, мне сказали: иди к врачу, он определит тебе день рождения. Пришел в медсанчасть, да забыл сказать, когда родился. Врач по зубам, как коню, определил мне возраст... Дней рождения у меня с тех пор стало два - 30 марта и 9 августа».
В военкомате Алешу определили в один из тридцати знаменитых лыжных батальонов сибиряков. А было призывнику Скурлатову в ту первую военную осень всего-то 19 лет.
«Я с молодых лет выносливый был, полтора центнера на себе мог носить, - делился с нами ветеран. - Один мешок с мукой закидывал на правое плечо, второй - на левое, еще один мешок пристраивал сзади, на спине, и нес поклажу на другой конец деревни. Считай, сибирское здоровье и помогло мне выжить на войне».
А хоронили Алексея Ивановича дважды. Под Ржевом батальон попал в окружение, прорваться удалось только "наземным десантникам" - лыжной разведке, в которой воевал Скурлатов.
«Эх, дочка, на каждом метре был убитый наш солдат», - вспоминал хозяин, закрыв лицо руками. Hа стене громко отсчитывали время старомодные ходики. Дрожащими руками Алексей Иванович продолжал перебирать стопку фронтовых фотографий, показывая на групповой снимок, тихо говорил: "Лейтенанта Морозова убило снарядом на Орловско-Курской дуге, рядового Афанасьева - под Веревкино, в Белоруссии…"
При наступлении на Вышний Волочек сильно контузило и ранило в руку и ногу и самого сибиряка Скурлатова.
«День пролежал в поле, очнулся уже в госпитале, кругом раненые, лекарствами пахнет, а мне кажется - яблоками, - теми самыми, что мать мне на дорожку в узелок завязала... Hе зря я тогда дом вспомнил. Пока я лежал в госпитале, почтальон матери похоронку на меня принес. Только через месяц, поправившись, я ей написал, что жив-здоров».
Второй раз ранило разведчика Скурлатова в спину при освобождении Украины. В воронке из-под разорвавшегося снаряда нашли его обгоревшие документы. А Алексей Иванович, теряя сознание, успел отползти на пятьдесят метров в сторону, где его и подобрали местные жители. Домой пришла вторая похоронка…
"Памятником стал случайно"
Из-за серьезных ранений в разведку Алексей Иванович больше не попал. В сентябре 44-го оказался в Болгарии.
«В Пловдиве мы тянули кабельную связь до Софии. Целыми днями копали и ставили столбы, а вечерами - к болгарским связистам в гости ходили», - рассказывал Алексей Иванович.
В Пловдиве он подружился со связистом Методи Витановым. Он был почтовым служащим, во время войны стал участник болгарского Сопротивления. Вскоре в речи сибиряка стали проскальзывать болгарские словечки, а Методи, которого все стали звать просто Митей, начал вполне сносно говорить по-русски.
«Вечерами болгары любили хороводы водить. Я обычно брал под мышки двух болгар и кружился с ними в танце. Полчаса мог танцевать и не уставал», - вспоминал ветеран.
В Пловдиве сибирский богатырь и превратился в памятник. Могучий и статный - он идеально соответствовал образу советского солдата-освободителя. Правда, фигуру из камня в то время Алексею Ивановичу увидеть не довелось.
«Я тогда не придал значения, что с меня скульптор Васил Родославов делает наброски в альбом, а когда строительство памятника только начиналось, нам нужно было уезжать».
Зато к строящемуся памятнику на холме Бунарджика в Пловдиве пришел его болгарский друг Митя - Методи Витанов - и написал на его основании: "Алеша". Так и стали с тех пор в Болгарии величать каменного семнадцатиметрового русского солдата.
А Алексей Скурлатов в 1947 году вернулся в родное село Налобиха, в Косихинский район на Алтае. Узнал, что из трех братьев, ушедших на войну, в живых остался он один. Работал Алексей трактористом-механизатором, потом строил моторемонтный завод.
В городе Пловдив у памятника «Алёша» в 1962 году побывал композитор Эдуард Колмановский. Вернувшись домой, он рассказал историю возникновения монумента поэту Константину Ваншенкину. Вскоре в армейском журнале «Старшина-сержант» появились стихи «Алеша». А в 1967 году Краснознамённый ансамбль Советской Армии имени Александрова исполнил одноименную песню.
Слушая по радио песню "Стоит над горою Алеша…", Алексей Скурлатов и не догадывался, насколько судьба каменного Алеши тесно связана с его собственной судьбой.
«Да мало ли Алеш-то было на фронте», - говорил ветеран, вытирая платком слезящиеся глаза.
А бывший фронтовой связист Методи Витанов упорно искал своего русского друга Алешу: писал в журналы, выступал на радио. Помогли ему уральские следопыты - отыскали в алтайской глубинке, в селе Hалобиха, Алексея Скурлатова.
«Весточка от болгарского друга пришла совершенно неожиданно, а потом я получил приглашение прилететь в Болгарию. Спускался с трапа самолета в аэропорту в 1981 году и думал, того ли я Методи сейчас увижу... Смотрю, действительно, мой болгарский друг стоит, улыбается. Я ему крикнул: "Митя!", он не удержался, выскочил мне навстречу на летное поле. Из аэропорта мы сразу поехали в Пловдив, на холм к каменному Алеше поднялись. Сердце екнуло, когда своего тезку увидел, еще запомнил, что у памятника посажены наши сибирские ели. Потом были встречи, вечера воспоминаний, мне вручили серебряную медаль, подарки, и стал я почетным гражданином Пловдива».
Вернулся на родину бывший разведчик и связист уже знаменитым. И стали Алексею Ивановичу приходить со всей России и Болгарии письма.
«Бывало, мне за месяц по 200 посланий почтальон приносил. Фронтовики мне рассказывали о ранениях, спрашивали, не тот ли я Алеша, с которым они лежали в госпитале, ехали в поезде, брали Берлин? А я был обыкновенный солдат. И прототипом памятника, считай, стал случайно».
Памятник русскому солдату хотели "усыновить"
По решению Пловдивского городского Совета песня «Алёша» вплоть до 1989 года была официальным гимном города. Каждое утро радиостанция Пловдива начинала свои передачи с этой песни. Все ученики болгарских начальных школ знали ее наизусть.
В период антирусской кампании местные националисты потребовали снести каменного Алешу. Вандалы обливали монумент черной краской. Мэр города Пловдива Спас Гырневски объявил Алешу своим личным врагом и поклялся разобрать этот "символ коммунизма". Когда стало ясно, что снести мраморный памятник будет весьма затруднительно, Гырневски и его сподвижники решили переделать его в гигантскую бутылку кока-колы…
Пловдивчане встали на защиту "своего Алеши". Около памятника русскому воину-освободителю были организованы круглосуточные дежурства, на площади города одна за другой проходили демонстрации в его защиту. Русские ветераны, проживающие в Болгарии, пригрозили публично сжечь себя, если памятник Алеше будет уничтожен.
Патриоты из Отечественной партии труда решили организовать сбор пожертвований, чтобы выкупить землю, где расположен холм Бунарджика с памятником, у мэрии Пловдива. Пожилые жительницы сплели Алеше гигантскую "мартиницу", традиционный символ здоровья и долголетия, которую по обычаю подносят родственникам и друзьям 1 марта, и повесили ее на груди 17-метрового каменного исполина. А местная пенсионерка Ани Минчева всерьез надумала "усыновить" знаменитого Алешу. Дабы решить этот юридический казус, одинокая женщина наняла даже адвоката. Старушка хотела завещать Алеше свою квартиру в центре Пловдива. Бабушка Ани полагала, что денег, вырученных от аренды, вполне хватит для поддержания памятника советским воинам-освободителям в пристойном состоянии.
Разобрать памятник Алеше националистам не удалось. Когда-то русский солдат спас Пловдив, теперь Пловдив спас его. А потом накануне празднования 9 мая памятник советским солдатам-освободителям был обнесен 10-метровыми строительными лесами. Алешу к празднику отмыли и почистили, для чего потребовалось 16 тонн воды и несколько тонн кварцевого песка. Hа чистку памятника российским посольством в Болгарии и русской общиной было выделено 4 тыс. евро.
И ныне "стоит над горою Алеша - в Болгарии русский солдат". А его прототип, 90 – летний Алексей Скурлатов, получил на днях множество поздравлений. В музее сельской школы военный комиссар в присутствии губернатора края прикрепил к его пиджаку рядом со множеством наград еще один орден Красной Звезды. Награду Алексей Иванович получил за героизм, проявленный при наступлении на Кривой Рог в конце января - начале февраля 1944 года. Отстаивая наблюдательный пункт на стратегической высоте, сибиряк уничтожил 18 солдат противника и пятерых взял в плен.
Потерянный орден нашел героя благодаря нашей коллеге, журналистке Тамаре Дмитриенко, которая несколько лет искала документы в различных военных архивах.
