Готовя свои грандиозные планы по захвату «восточных территорий», руководители третьего Рейха заранее озаботились дальнейшей судьбой вновь присоединенных к немецкому государству земель. Была разработана так называемая четырехлетка Геринга, целью которой являлось промышленное освоение завоеванных областей СССР. Для облегчения поставленных задач немецкие специалисты даже подготовили и выпустили специальную брошюру, посвященную полезным ископаемым в европейских регионах Советского Союза, намеченных к захвату в результате боевых действий.
Уже в ходе войны гитлеровцы неоднократно демонстрировали «очень бережное» отношение к тем материальным и историческим ценностям, которые находились на завоеванных территориях. Например, взяв после долгой осады Севастополь, германское командование в городе одним из первых своих приказов назначило уполномоченного по археологии, которому поручалась забота о «сохранении всех древностей в этом районе, изобилующем памятниками античной культуры». Когда осенью 1943 года на подступах к городу немецкие солдаты готовили рубежи обороны и наткнулись в земле на некие «ископаемые» черепки, работы здесь были сразу прекращены до тех пор, пока по распоряжению уполномоченного не произвели археологические раскопки.
И еще один пример фашистской предусмотрительности. Оказывается, накануне нападения на СССР немецкая интендантская служба в ожидании огромных партий военнопленных, захваченных в результате победоносных ударов по «Советам», озаботилась проблемой их продовольственного снабжения. В целях экономии гитлеровские «кулинары» разработали для пленных красноармейцев рецепты особого эрзац-хлеба, позаимствованные ими из опыта голодных годов в России после Гражданской войны. О пищевых кондициях этой продукции красноречиво говорит следующий факт: в отчете, датированном ноябрем 1941 года, сообщается, что немецкие солдаты, продегустировав по случаю этот хлебушек, попросту отравились!
Германским «хозяйственным» планам руководство СССР противопоставило в первые же трудные дни после 22 июня свою «материально-техническую» стратегию. Уже буквально через пару недель после нападения гитлеровцев на страну, 11 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны издал (под грифом «совершенно секретно») Постановление, содержащее планы эвакуации промышленных предприятий. В этом документе можно натолкнуться на факты, подтверждающие, что в те самые первые дни войны в Кремле еще всерьез верили, что немцев удастся остановить на западных рубежах. Именно поэтому в качестве городов, куда следовало вывозить заводы с Украины и из Белоруссии, указан был, например, Калинин (Тверь). Можно только в недоумении развести руками, взглянув на предусмотренные этом Постановлением сроки восстановления производства: дата эвакуации, например, сентябрь 1941-го, а срок пуска на новом месте – январь 1942-го. То есть на постройку завода, что называется, в чистом поле отводилось 4-5 месяцев.
Общий список предприятий, намеченных к эвакуации, огромен. Упомянутое Постановление ГКО вместе с приложениями к нему занимает 400 листов машинописного текста! Между тем, для осуществления столь грандиозной «рокировки» не хватало железнодорожного подвижного состава. Зафиксированы случаи, когда сотрудники заводов и фабрик, занимавшиеся организацией отправки оборудования в эвакуацию, не успевали сами попасть на последний уходящий эшелон. И тогда люди шли пешком, – например, из Москвы в Куйбышев.
Хотя, все-таки, определенная забота о тех, кто при эвакуации предприятий снимался с насиженных мест и отправлялся вглубь страны, была предусмотрена: в соответствии с правительственным Постановлением каждой семье при эвакуации давали 300 рублей «подъемных». (Для сравнения: уже через несколько месяцев ровно столько стоил пуд картошки на базаре.)
Трагическая статистика «человеческого житья-бытья» зафиксирована в справке, подготовленной работниками Ленинградской службы ЗАГС. Согласно данному документу, в осажденном фашистами голодающем городе было зарегистрировано «гражданских» смертей: в 1941 году – 115088, в 1942 году – 547559, в 1943 году – 26995... Наряду с этим даже в таких невыносимых условиях блокадникам ничто человеческое не было чуждо. Люди женились и разводились. Например, в самый суровый период блокады, в 1942 году в «городе Ленина» было узаконено 3250 браков и 650 разводов.
Некоторые уцелевшие до наших дней документальные свидетельства военных лет «с немецкой стороны» поражают своей дикостью. Убедиться в этом можно, прочитав, скажем, письмо солдата Пауля Кенинге, отправленное им в «фатерланд» из «дикой России» и датированное 1942 годом. «…Сегодня мы изрядно выпили. … Разговор зашел о наших предках – древних германцах. Роберт сказал, что они считали за честь пить кровь поверженного врага. Я заметил: «А разве мы не такие? Мы тоже должны пить кровь русских!» … Ребята начали подзадоривать. Я был пьян. Побежал в сарай, вывел пленного русского солдата, самого молодого из всех, которые там были, и приколол его, как барана. … Я подставил к [ране на] груди убитого стакан, наполнил его кровью и выпил одним махом. … Сделал вид, что это приятно. Другие солдаты тоже начали выводить пленных прикалывать их и пить кровь…»
В своем стремлении достойно противостоять в бою германской военной машине, наши изобретатели и конструкторы с первых дней Великой Отечественной активно разрабатывали самые разные новинки армейской техники и вооружений. Порой предлагались весьма экзотические варианты «оружия победы».
Например, известный отечественный специалист в области баллистики, создатель нового вида бездымного пороха и пороховой ракеты Иван Граве в 1942 году подготовил заявку на свое изобретение для воздушного боя, названное им «Приспособление для тарана самолетов противника». В серию эта конструкция так и не пошла, но из текста выданного Граве секретного авторского свидетельства можно узнать, что за штуку он придумал: «В передней части самолета в фюзеляже выделывается щель, служащая для выдвигания тарана и для боковых перемещений его при управлении им. При помощи тарана получается возможность подбивания противника (перебивание рулей, крыльев и пр.) без непосредственного удара всего самолета. Тараном являлся длинный телескопический раздвижной стержень с откидной лопастью-ножом.»
А специалисты КБ Угольной промышленности разработали в 1941 году устройство, которое является, фактически «прадедушкой» современных армейских гранатометов. Свое детище они назвали винтовочной противотанковой гранатой. Конструкция представляла собой специальный корпус-контейнер, к которому крепился обычный винтовочный шомпол. Красноармеец должен был вложить в контейнер гранату-«лимонку», всунуть шомпол с такой «насадкой» в ствол своей трехлинейки, прицелиться и сделать выстрел холостым патроном. «Граната на палочке» летела вместо пули и могла достать до вражеского танка на достаточно большом расстоянии – 50-70 метров. Такие простейшие противотанковые средства использовались в первый период войны в частях Красной Армии, воевавших под Москвой, на Волховском и Ленинградском фронтах.
