Конечно, топ-десятка ведущих вузов мира по версии QS осталась прежней. На первом месте — Массачусетский технологический институт, на втором — Кембридж, который на этот раз догнал Имперский колледж Лондона. Затем — Гарвард, Оксфорд, Университетский колледж Лондона, Стэнфорд, Калифорнийский технологический институт, Принстон и Йель.
В топ-200 в общем зачете лидируют США — 51 университет. На втором месте Великобритания — 29, на третьем Германия — 13. Однако Лондон стал единственным городом мира, давшим топ-сотне сразу пять университетов.
Российские результаты много скромнее. Однако очевидные успехи есть и у нас. Впервые число отечественных вузов, вошедших в глобальный рейтинг QS, за счет новичков превысило два десятка, а большинство университетов, что присутствовали там раньше — 15 из 21, — сохранили или существенно усилили свои позиции.
Так, МГУ им. Ломоносова занял 114-ю строку, улучшив свой прошлогодний результат на 6 пунктов. Санкт-Петербургский госуниверситет поднялся на 7 позиций, Бауманка — на 12, а Новосибирский госуниверситет — аж на 24. Впервые вошли в мировой глобальный рейтинг МИСиС, Саратовский национальный исследовательский университет и МИФИ. О последнем организаторы говорят как о «ядерном чуде»: вуз, по их словам, буквально «ворвался» сразу в середку рейтинга (490-е место из 800), существенно потеснив «старичков», не говоря о неофитах.
— Это потому что, как ядерный университет, мы использовали ядерное оружие, — прокомментировал ситуацию ректор Михаил Стриханов, к слову сказать, отнесшийся к этому событию без особой радости: вуз, считает он, способен показать и лучшие результаты.
Философски отнесся к улучшению позиции своего вуза и ректор МГУ Виктор Садовничий. Во-первых, потому что рейтинг — лишь инструмент и «ни в коем случае не должен становиться средством давления на вуз и его коллектив». А во-вторых — и это главное, — потому что все зависит от параметров измерения, подчеркнул он.
— В рейтинге QS, скажем, 6 критериев, часть которых очень чувствительна для российских вузов. Например, число иностранных студентов и преподавателей. Или цитируемость в англоязычных журналах. А сильная сторона наших университетов — высокий уровень преподавания: наукой-то у нас занималась РАН. Поэтому тут мы находимся немного в неравных стартовых условиях.
Впрочем, даже если брать только международные рейтинги, позиция того или иного вуза выглядит неоднозначно и там. Взять хотя бы МГУ, который в текущем году по разным системам глобальных оценок занимал от 3-го до 60-го места. Наверное, поэтому в мировом ректорском сообществе считается дурным тоном обсуждать места вузов в рейтингах, подытожил Садовничий.
Есть, правда, и типичные российские проблемы, мешающие нашим вузам занимать высокие места в мировых рейтингах. Например, традиционная закрытость технических вузов — особенно тех, что готовят кадры для оборонки. Или, наоборот, проблема вузов социальных, где над наукой десятилетиями довлела идеология. Чтобы преодолеть это историческое наследие, требуется время — тут ничего не поделаешь. Но есть ведь и проблемы, возникшие одновременно с провозглашением курса на вхождение пяти отечественных вузов в мировую топ-сотню!
Речь идет о широко практикующихся последние год-два присоединениях к вузу-лидеру нескольких университетов-аутсайдеров. Это рубит основные показатели лучших отечественных вузов под корень, ведь преподавателей и студентов у них после слияния резко прибавляется, а количество научных достижений на каждого участника столь же стремительно падает.
