Мать вывезла сыновей с Украины, чтобы спасти от армии, а Россия отсылает их обратно воевать

АТО-баты — и в солдаты

Два дня назад министр обороны Украины Степан Полторак объявил о необходимости новой мобилизации. Это уже четвертая волна призыва в украинскую армию для войны на юго-востоке.

Набору подлежат не только зеленые юнцы, но и мужчины старше 30 лет, офицеры запаса, а также гражданские, холостые, семейные, молодые отцы. В той ситуации, которая сложилась на Украине сейчас, многие вставать под ружье не желают. Более тысячи уголовных дел уже возбуждено по фактам уклонения от службы.

Порядка 20 000 человек отказываются принимать повестки из Нацгвардии, бегают от военкомов, скрываются, в том числе и у нас в России.

АТО-баты — и в солдаты
Очередь за политическим убежищем в России исчисляется тысячами. Разрешение на это не получил еще никто.

Готовы ли мы принять к себе не только толпы беженцев из Донецка и Луганска, но и тех «украинских русских» из других, нефронтовых городов, кто не хочет отдавать жизнь ради того, чтобы обогатился еще один олигарх?

Не хочет брать в руки оружие, направленное против своих же сограждан.

Такова история братьев Ивана и Ильи Масловых, а также их мамы Ирины, пытавшейся спасти сыновей от «батальонов Коломойского», и попавших из огня да в полымя — на скамью подсудимых уже в Москве, в ожидании депортации. Обратно на войну...

Уроки русского

Она похожа на интеллигентную пожилую учительницу русского языка. Я не успеваю сказать ей об этом, как Ирина Анатольевна подтверждает: да, закончила когда-то педагогический, преподавала в школе, потом уже, после гибели мужа-офицера, пошла служить в армию — надо было кормить несовершеннолетних детей, Ивана и Илью. А больше у нее никого и нет. Только мама — в Ташкенте. Да брат в Москве. Что за сотни километров от украинского Днепропетровска.

Мы встретились с Ириной Анатольевной в огромном московском торговом центре, где никому ни до кого нет дела. За столиком в кафешке, выпить чаю.

Ирина Анатольевна на час убежала из дома — если это можно называть домом: за проживание и еду она ухаживает за старушкой. Считает, что ей повезло. Хозяева, дети этой самой старушки, позволили оставаться в квартире на ночь (так как бабушке требуется постоянная помощь) не только самой сиделке, но и ее сыновьям.

Иначе бы просто некуда было податься. Любой полицейский, остановив братьев на улице и пробив по базе данных, тут же отправит их в «обезьянник».

Иван и Илья — вне закона. И у себя в Днепропетровске, где их ищут как уклонистов.

И у нас в Москве, где они приговорены к немедленной депортации.

Ирина Анатольевна пытается по-быстрому пересказать мне всю свою жизнь. Но быстро не получается: для того чтобы понять, как все сошлось у нее в одной точке, в этом многолюдном супермаркете, где прохожие в радостном ожидании праздника спешат мимо наряженных елок…

Она готова говорить, я — ее слушать, а вместе с ней — голоса сотен и тысяч таких же, как и она, бывших граждан Советского Союза, оказавшихся жертвами всех минувших бессмысленных войн и этой, последней войны.

— Муж мой был военным, окончил танковое училище. Где мы только не побывали за время его службы — и на Дальнем Востоке, и в Германии. В общем, как любая семья советского офицера… — горько улыбается женщина. — А я сама из оренбургских казачек, моя бабушка с детьми бежала в 30-е годы от голода в Узбекистан. Голодали ведь не только на Украине… Трое малышей у нее умерли, двое осталось. Я сама родилась уже в Ташкенте, — Ирина Анатольевна помешивает пластмассовой ложечкой чай в пластмассовом же стакане, забывая положить туда заварку. — Когда муж закончил академию бронетанковых войск в Москве, ему предложили остаться, но Игорь отказался: «Хочу служить, а не штаны протирать!» И мы поехали на Украину, в Днепропетровск, совсем чужой и незнакомый для нас город, но тогда это было не страшно, это же была одна страна…

Спустя всего четыре с половиной месяца после приезда Игорь Маслов погиб на военных учениях. «При исполнении воинского долга» — как написали в бумагах. Ему было 33 года. Его вдове — 30.

Проверка ОУФМС для братьев Масловых началась неожиданно.

Гробы Коломойского

Вдове погибшего офицера с двумя маленькими детьми — старшему всего 10 лет, — Ирине предоставили квартиру в том же Днепропетровске. Друзья мужа помогли устроиться в армию.

После развала Советского Союза она вместе с мальчишками приняла гражданство Украины. «Иначе бы меня просто уволили и выселили из служебного жилья. Другого выхода не было, — будто бы оправдывается передо мной она. — Ехать в Узбекистан, к маме? Там еще большая нужда! Я же несла ответственность за своих сыновей, которых надо было кормить, одевать, учить».

Говорит, что желание вернуться на родину было всегда. Но проходила жизнь, незаметно и несуетно. Вроде бы привыкла к новому дому. Да и пенсия подошла.

…А потом началась война.

В январе 2014 года, сразу после выхода постановления об упрощенном получении российского гражданства, 58-летняя Ирина Анатольевна Маслова все-таки начала собирать документы для возвращения в Россию. Ездила даже в наше консульство в Харькове, но из-за начавшейся вскоре неразберихи прием бумаг то и дело откладывался. Им назначили только на 11 августа.

А накануне Ивану и Илье пришла повестка из армии.

«Я за себя не боюсь. Но, кроме сыновей, у меня никого нет больше. Не отдам! …Неподалеку от нашего дома тренировались «гвардейцы Коломойского» — бойцы из батальона «Айдер-2». Коломойский же глава обладминистрации… Добровольцев собирали по тюрьмам и наркопритонам, самых жестоких и безжалостных, — я это говорю не потому, что русская и поддерживаю Россию, а просто так оно и есть…

Забрали сына у соседей, 19-летнего мальчика, — обратно пришел грузом-200. Подруга-западенка, вечно спорившая с Ириной Анатольевной о политике, отдала в Нацгвардию своего парня. «Тот, слава богу, вернулся живым. Но родные его не узнали: психика надломленная, и глаза совершенно сумасшедшие».

Каждый день смотрела она по телевизору сводки с фронта. Но — как всегда и везде — показывали и говорили одно, а на деле выходило совсем другое.

«Семья этажом ниже. В 2013-м их мальчик окончил университет, после военной кафедры пошел служить младшим офицером. Как выла его мать, на весь подъезд, когда сына привезли в гробу! Ей за пятьдесят — единственный ребенок, и больше, вероятно, уже не будет», — читала Ирина Анатольевна истории в Интернете и газетах. Бесконечные, безысходные.

Посмотрела ленту в соцсетях бывших соседей, близких, родных — за солью и спичками приходили не раз, а теперь у них в статусе стоит: «Хотите сдать сепаратиста — вот телефон «горячей линии». Коломойский обещал 10 000 долларов за голову.

«В такой ситуации мы несколько раз проигнорировали военкоматовские повестки по призыву, но вскоре пришел вызов в суд. Оттуда — только в штрафбат. Или пулю в затылок, такие случаи тоже уже бывали. Почему мы — русские по национальности — должны идти в войска, которые воюют с такими же, как мы, на Донбассе и в Луганске? Почему мы должны участвовать в этой бойне?!» — спрашивает у меня Ирина Анатольевна. Потеряв мужа, она не могла лишиться еще и обоих сыновей. Старший хотя бы был женат. А младший — ласковый, послушный Илья, случись что, даже сына после него не останется.

Бросив квартиру, имущество — Ирина схватила парней в охапку и увезла в Россию. Возражений не принимала. Она — мать, ей и решать. О том, как станут жить здесь, практически не думала.

Когда пересекали границу, впервые почувствовав облегчение от того, что уже дома, не задумалась и над тем, как правильно заполнить документы.

«Едем в гости» — поставила Ирина Анатольевну галочку в миграционной карте. Она мыслила все еще довоенными категориями. К родственникам — значит погостить.

С судом и без следствия

Она и сейчас не понимает, как, каким образом произошло дальше то, что произошло. Ведь они уже были в полной безопасности. Здесь — в России, в которую стремились всей душой.

Россия — мать? Россия — мачеха.

«Быть иждивенцами и сидеть на шее у брата, который сам пенсионер, не хотелось, — вспоминает Ирина Анатольевна. — Когда мы приехали в Москву, то сразу стали искать работу. Выбить статус беженцев, чтобы получать дотации и пособия, не пробовали. Мы же не из воюющих регионов. Нам чужого не надо. Есть же и более обездоленные, чем мы. У мальчишек моих — золотые руки. Думали, что прокормимся и так».

Иван и Илья практически сразу устроились на работу — в соседнюю школу, где как раз заканчивался ремонт перед новым учебным годом. Трудившиеся на объекте таджики уже привыкли к рейдам и к проверкам. Знали, как прятаться, если идет полицейский, и как при сложных обстоятельствах тут же забывать русскую речь: «Моя твоя не понимай».

Хочешь выжить — не верь, не бойся, не проси. И еще — научись врать. Масловых взяли поработать всего на один день, чтобы посмотреть, что они умеют. Они умели все. Кроме вранья.

И в этот же день как назло в школу нагрянула очередная проверка ОУФМС... 14 таджиков и 2 гражданина Украины были пойманы «с поличным» — за занятием незаконной трудовой деятельностью.

«Вы что тут делаете?» — строго спросили у братьев миграционные стражи.

«Работаем», — честно ответили Иван и Илья.

ОУФМС доставили их в участок, где предложили подписать все бумаги «без лишних хлопот». Тут же сфотографировали для суда. В рабочей робе и куском гипсокартона в руках, чтобы не отвертелись.

И суд заочно приговорил обоих Масловых к «высшей мере». Штрафу в 5 тысяч рублей с каждого и… возвращению домой.

То есть на воюющую Украину.

Согласно 2-й части статьи 18.10 КоАП — осуществление иностранным гражданином трудовой деятельности на территории РФ без разрешения на работу наказывается высылкой из страны сроком на пять лет. Сыновей — вон. Мать могла остаться.

— Уже потом нам объяснили, что, въезжая в Россию, надо было просто поставить в миграционной карточке значок на слове «работа»: именно она должна была быть основной целью нашего визита. А так — получается — мы нарушили закон. Головинский районный суд проштамповал свое решение, даже нас не опросив. Зачем? Такие бумаги у них, наверное, сотнями выдаются…

Мосгорсуд оставил первое решение без изменений. Собственно говоря, это правильно. Есть закон — и его незнание, как говаривали следователи в старых советских фильмах, не освобождает от ответственности.

И неважно, при каких обстоятельствах этот закон нарушается.

По данным ФМС на начало осени, как уже писали наши СМИ, в Россию въехали 820 тысяч человек, при том что статус беженцев был предоставлен всего 105 тысячам жителей юго-востока. Около 150 тысяч попросили о предоставлении временного убежища. Почти все — граждане Донецкой и Луганской областей.

Проживавшие в других, невоюющих регионах Украины так легко эти квоты не получают. Иначе Россия захлебнется от наплыва желающих пересидеть в ней в тяжелые времена. Статус политических беженцев за это время не получил никто — доказать его необходимость очень сложно. Даже разведчику Сноудену такой не дали.

Ирина Маслова стучится сейчас во все двери, молит, чтобы только ее услышали. Ведь есть же и исключения из правил, уверена она. И высшая справедливость.

«Подскажите, что нам делать? Ехать туда, где нас не считают людьми, потому что мы русские? Где ненавидят и презирают, обзывают «ватниками»?» — спрашивает она меня. Я молчу. Не знаю, что ей ответить.

В отчаянии Ирина Маслова обратилась к правозащитникам в Комитет гражданского содействия.

— Они пришли к нам уже после апелляции, когда время было упущено, — качает головой Ирина Бирюкова, сотрудник организации. — В принципе Масловы наделали очень много ошибок — обычно суды все же не выдворяют украинцев из страны. Надо было просто грамотно объяснить свою ситуацию. Ирина Анатольевна, наверное, этого тоже вам не говорила — но и она сама, несмотря на свой возраст, может подлежать мобилизации как бывшая служащая армии, так что сейчас Масловым по-любому надо получать временное убежище, а потом уже подавать на гражданство. В любом случае мы пойдем в надзорный орган, дойдем даже, если потребуется, до Верховного суда, чтобы максимально обезопасить будущее этих людей.

— Мы знаем, почему наши соотечественники бегут с Украины и что ждет их, если они там останутся, — говорит адвокат Янис Юкша, который и поведал мне эту трагическую историю. — Рассматривая проблему глобально, вопросы о пребывании их в России должны решаться не в судах, а системно — как я считаю, например, постановлением правительства, которое даст возможность этой категории граждан законно остаться на российской земле.

Позавчера Ирине Анатольевне, которая отстояла гигантскую очередь в несколько тысяч человек, все-таки вручили квиток на ускоренное получение российского подданства. Талончик не дает никаких привилегий и прав, это просто номер очереди —в конце весны 2015-го она сможет наконец подать документы на гражданство как носитель русского языка. Говорят, что это еще быстро.

А пока она с сыновьями, которые стараются не выходить из дома, надеется на чудо. Потому что возвращаться им некуда.

Имена героев этой истории для их безопасности и по их просьбе изменены.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26694 от 9 декабря 2014

Заголовок в газете: АТО-баты — и в солдаты

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру