Однако эти инновации увеличили не только продолжительность жизни раковых больных, но и стоимость их лечения. Так что вопрос доступности новых видов терапии также вышел на первый план.
Разбудить иммунитет
Прогнозы экспертов, представленные на конгрессе ESMO, шокируют: каждый второй из нынешних новорожденных — потенциальный раковый больной. А значит, новые разработки в области борьбы с онкозаболеваниями сегодня становятся особенно востребованными. Конгресс, собравший около 20 тыс. специалистов из 100 стран мира, стал поводом подвести итоги борьбы с раком за последнее десятилетие, рассказать о самых впечатляющих достижениях, а также о новых прорывах в области лечения раковых больных.
Одним из ключевых достижений ученые единодушно назвали терапию моноклональными антителами (она же — таргетная), которая еще 20 лет назад была признана прорывом в лечения рака и с тех пор не сдает позиций. Моноклональные антитела прозвали «золотыми пулями», которые бьют по клеткам-мишеням, вызывающим раковый процесс. При этом в отличие от «химии» они не затрагивают здоровые ткани. За изобретение первого моноклонального антитела трастузумаба (от наиболее агрессивного рака груди) ученым была присуждена Нобелевская премия, а недавно мировое медицинское сообщество признало его началом революции в лечении рака.
Сейчас известно уже более сотни моноклональных антител от самых разных видов опухолей. Благодаря им некоторые виды рака стали считать излечимыми, при других существенно повысилась продолжительность жизни. «Эра химиотерапии закончилась, произошел серьезный сдвиг в сторону таргетной терапии», — говорит главный гематолог-трансфузиолог Москва Вадим Птушкин.
А теперь пришло время новой революции в лечении рака, которой назвали появление иммунотерапии. Эффективность метода даже не зависит от локализации рака — и вполне возможно, благодаря ему скоро появятся лекарства, универсальные для разных видов опухолей. Как рассказывает профессор Дик Джагер из университетского медицинского центра Heidelberg (Германия), эффективность лечения доходит до 50–90%. «Мы стали свидетелями значительного прогресса в лечении рака, поскольку вышли на революционное понимание процессов, происходящих в клетке», — говорит Дик Джагер.
Доклад об исследованиях в области иммунотерапии профессора американского научного центра Genentech Дэниела Чена произвел на конгрессе настоящий фурор. Иммунотерапия появилась лишь пару лет назад, хотя исследования велись десятилетия. Ученые долго не могли понять клеточных механизмов, заставляющих иммунитет, задача которого атаковать чужеродные клетки, совершенно не замечать раковых агентов. «Почти тридцать лет мы не понимали, почему опухоль обезоруживает иммунную систему», — рассказывает профессор Чен. Он сравнивает процесс с системой контроля в аэропорту. В норме секьюрити (иммунная система) сканируют все клетки и, как только видят чужака, уничтожают его. Однако подозрительный тип (раковая клетка) перед контролем надевает на себя шапку-невидимку — и спокойно минует контроль. Этой шапкой-невидимкой ученые называют рецепторы PD1 и PDL1. Сегодня все крупные фармкомпании мира заняты поиском молекул анти-PDL1, способных подавить эти рецепторы. Доктор Чен принимал участие в исследованиях одной из первых таких молекул. Его пациенту с фатальным диагнозом — рак почки в последней стадии с метастазами почти во все органы — поучаствовать в эксперименте предложили без особой надежды. Рак почки — один из редких видов онкологии, практически не поддающихся лечению, что уж говорить о поздних стадиях. Однако произошло чудо: уже через несколько дней мужчина встал, через пару месяцев — вернулся на работу и стал посещать спортивный клуб, а сейчас, по прошествии двух лет, вспоминает случившееся как страшный сон.
И все же пока на иммунотерапию отвечают не все пациенты. Ближайшая задача ученых — понять, почему так происходит. Уже известно, что лучше реагируют на новый вид лечения пациенты с большим количеством мутаций в клетках.
Два в одном
Будущее терапии рака светила мировой медицины видят в сочетании различных способов инновационного лечения — то есть в применении одновременно и таргетной, и иммунотерапии. С этой целью разрабатываются т.н. биспецифические антитела, одновременно бомбардирующие опухоль и подключающие иммунитет на борьбу с ним. Последним прорывом в этой области участники конгресса назвали появление нового поколения препаратов для больных хроническим лимфолейкозом (ХЛЛ) — наиболее распространенным в Европейском регионе видом белокровия. Еще совсем недавно половина таких пациентов была обречена на паллиативное лечение — то есть им не могли предложить ничего, кроме ухода. Ведь на стандартную химиотерапию они не реагировали либо в силу возраста (а почти все пациенты — пожилые), либо из-за сопутствующих заболеваний. Однако теперь у них появился шанс на полноценную жизнь благодаря появлению терапии на основе гликоинженерных анти-CD20 моноклональных антител второго типа. Лечение позволяет убить сразу двух зайцев: моноклональное антитело обинутузумаб атакует «мишени» в клетках опухоли плюс стимулирует собственные защитные силы организма. В Америке новый вид лечения назвали прорывом года. А онкогематологи, в том числе и российские, ждут расширения его показаний для применения у пациентов с другими видами лейкозов, которым не помогают стандартные схемы лечения. «Возможности новой терапии впечатляют. Болезнь переходит в стадию, когда она себя вообще никак не проявляет. Хотя еще совсем недавно вопрос об излечении ХЛЛ мы даже не поднимали», — заявила «МК» ведущий российский онкогематолог, член-корреспондент РАН, председатель Российского общества онкогематологов Ирина Поддубная. «Такое лечение будет очень востребованным, — согласен профессор Вадим Птушкин. — Например, в отличие от Европы, где средний возраст таких больных 71 год, у нас заболевают люди в 61–62. Однако багаж хронических болезней, накопленных к этому возрасту, у наших пациентов значительно тяжелее. И для таких пациентов лечения до сих пор вообще не было».
Доступно ли в России инновационное лечение?
Возрастающая стоимость лечения онкобольных стала еще одной топовой темой Европейского конгресса. Ученые считают, что государства должны изыскивать средства для инновационной терапии — ведь сегодня от нее напрямую зависят демографические показатели стран. Например, как рассказала доктор Милена Сант из Европейского онкологического центра Cancermed, еще несколько лет назад, казалось бы, благополучные Дания и Великобритания были в хвосте статистики по выживаемости онкологических пациентов — она была здесь самой низкой в Европейском регионе. Однако Британия, узнав о таких сомнительных «достижениях», разработала Национальную онкологическую программу и вложила 500 миллионов фунтов на исправление ситуации. Похожую программу разработали и в Дании. В итоге выживаемость в этих странах стала расти гораздо быстрее, чем в других странах.
«К сожалению, не все страны могут оплачивать такое дорогостоящее лечение своим больным, поэтому разница в статистике смертности существенна», — говорит профессор онкологии в Открытом университете Брюссель, президент Европейской онкологической организации (ECCO) Мартина Пикарт, которая много лет назад принимала участие в исследованиях первого моноклонального антитела. Профессор признается, что хотя новый вид терапии сразу продемонстрировал свою эффективность (выживаемость пациентов выросла до 90%), прошли годы, прежде чем лечение стало доступным во всех цивилизованных странах.
— Лечение становится все современнее и все дороже, — отмечает профессор Пикарт. — Сегодня курс терапии рака инновационными методами обходится в 8–10 тысяч долларов — таких беспрецедентных расходов раньше не было. Но для нас, докторов, важно, что эти средства повышают выживаемость пациентов. Поэтому проблема доступности нового лечения стоит как никогда остро. И, к сожалению, в мире есть как страны, которые могут за это платить, так и страны, которые не могут.
Если говорить о Россия, то лечение некоторыми инновационными препаратами у нас входит в госпрограммы и положено пациентам бесплатно. Однако включение новых средств в список жизненно важных и необходимых лекарств (ЖНВЛП) порой занимает годы. И нередко единственное, что остается пациентам — оплачивать терапию самостоятельно или искать благотворителей.
Пациентам из стран Европы, и уж тем более Америки, в этом вопросе повезло куда больше — в большинстве случаев инновационная лекарственная терапия включается в страховки; кроме того, в ряде стран работает система лекарственного страхования, возмещающая пациентам львиную долю стоимости лекарств. В России такая система пока лишь на стадии пилотных исследований.
