Чисто гипотетически
В первую очередь необходимо признать — потепление существует. С начала XX столетия средняя температура воздуха возросла на 0,74оC, и примерно две трети этого приходятся на период после 1980 года. Каждое из последних трех десятилетий было теплее предыдущего.
На этом факты о глобальном потеплении заканчиваются, и начинаются гипотезы и теории — пусть даже и научные. Одна из них (самая общепринятая) гласит, что человеческая деятельность увеличивает выбросы CO2 в атмосферу, провоцируя парниковый эффект. Исходя из этой логики и было составлено Парижское соглашение — страны сокращают выработку углекислого газа, и глобальное потепление если не прекращается, то хотя бы замедляет свой ход.
Однако у этой версии — как и у любой другой — есть свои критики и оппоненты. И им в первую очередь бросается в глаза тот факт, что природное производство CO2 превышает выбросы человека в... 22 раза! И даже если полностью отказаться от промышленности, автомобилей и свести выбросы к нулю (о чем речь, естественно, не идет — цели ставятся куда более скромные), то в планетарном масштабе это мало что изменит.
Борцы с углекислым газом парируют, что человеческий CO2 вреднее, чем кажется. Согласно этой теории, увеличение его концентрации в атмосфере за счет деятельности людей провоцирует природу выделять еще больше углекислого газа. Однако, по сути, антропогенный характер парникового эффекта пока еще никто не сумел убедительно доказать.
Как, впрочем, и связь между самим CO2 и парниковым эффектом. Углекислый газ сам по себе безвреден — сегодня есть куда более вредные для экологии вещества, которые Парижское соглашение игнорирует. Что же касается самого CO2, то он существовал в природе за тысячи лет до того, как появилась промышленность и какие-либо заметные выбросы в атмосферу от человека. И все эти годы планета эффективно справлялась с ним — в основном за счет поглощения его лесами.
При этом данные, полученные изо льдов Антарктики, дают представление о температурах за период 420 тысяч лет. Они указывают на то, что температура на нашей планете варьировалась в пределах 12оС, периодически превышая нынешнюю норму примерно на 3 градуса. И происходило это десятки и сотни тысяч лет назад, когда не было не то что заводов и автомобилей, а даже такой банальной вещи, как колесо.
Кому выгодно?
Есть мнение, что парниковый эффект — не более чем модель, созданная в интересах определенных стран и корпораций. Она очень выгодна странам, где преобладает гидро- и атомная энергетика, а вот тем, кто использует уголь, газ или мазут, борьба с ней принесет лишь большие расходы, если не убытки. Кроме того, действующая теория глобального потепления сулит блестящие перспективы примерно миллиону компаний, которые занимаются поставкой высокотехнологичных решений.
Важно отметить, что в рамках Парижского соглашения каждые страны поставили себе свои цели. Например, Евросоюз, США и другие развитые страны будут продолжать оптимизировать свою промышленность и снижать выбросы. А вот Китай, напротив, — обещал не снижать выбросы к 2030-му, а, наоборот, повышать и достигнуть к этому году пика. Мексика тоже планирует приступить к сокращению объемов углекислого газа не ранее 2026 года. Многие азиатские страны изложили аналогичные планы. Так, несмотря на необходимость сокращения угольной генерации, КНР вместе с Вьетнамом, Индией и Индонезией намерены ее только расширять.
В среднем страны, у которых уже есть какие-то планы в рамках Парижского соглашения, намерены сократить выбросы углекислого газа примерно на 30—40%. Были, впрочем, и менее амбициозные заявления — например, Сербия собирается сократить объемы CO2 лишь на 10%.
Что же касается России, она определила для себя цель сократить к 2030 году выбросы парниковых газов на 30% относительно базового уровня 1990 года. Однако, по сути, наша страна эту задачу не только выполнила досрочно, но и перевыполнила.
Дело в том, что международные эксперты не учитывают львиную долю российских лесов (например, малорослую тундру, лесостепь или массивы, которые не находятся в чьем-либо управлении). Не учитывает иностранная методика и поглощающий эффект лугов, степей и торфяных болот. Из-за этого масштабы поглощения углекислого газа в международных оценках оказались существенно занижены.
Расчеты же российских ученых показывают: природа России поглощает CO2 не меньше, чем производит отечественная промышленность и другая деятельность. В этом смысле наша страна не наносит какого-либо ущерба атмосфере в мировом масштабе, то есть для нас проблема борьбы с пресловутым диоксидом углерода вообще не стоит на повестке дня. Осталось только убедительно показать и доказать это мировому сообществу.
Ненасущный вопрос
В целом надо признать, что у России есть масса других, куда более острых проблем, чем надуманная борьба с парниковым эффектом. Кризис, санкции, скачки валют, дефицит бюджета — это те самые насущные вопросы, которые в нашей стране необходимо решать в первоочередном порядке. И «борьба» с глобальным потеплением, которое не несет конкретных угроз России, при неясных перспективах исхода этой борьбы выглядит здесь, мягко говоря, немного лишней — особенно если посмотреть на цену этого вопроса.
Так, для исполнения Парижских соглашений России придется пожертвовать развитой угольной индустрией, и в первую очередь — тепло- и электростанциями, которые работают на угле. Они составляют большинство в Сибири и на Дальнем Востоке, и их замена на «более экологичные» (что тоже спорно) ГЭС и АЭС потребует более сотни миллиардов долларов. Откуда брать такие огромные средства — не очень понятно, не говоря уже о том, что строительство новых станций займет не один год даже при полном и немедленном финансировании.
В России сегодня объективно не та экономическая ситуация, чтобы можно было говорить о серьезных усилиях на этом «полуэкологическом» поприще. Как правило, страны и предприятия задумываются об экологии и могут вкладывать в нее деньги, когда уже достигли высокого уровня развития и могут обеспечить стабильное функционирование. И не исключено, что как только в стране решатся экономические проблемы и предприятия смогут зарабатывать деньги, они сами начнут вкладываться в экологию.
Иван Васин
