Одним из источников очень интересной информации на эту тему является книга «Описание путешествия в Московию» немецкого ученого Адама Олеария, который неоднократно посещал русскую столицу в середине XVII века. Вращаясь чаще всего в высшем обществе тогдашней России, этот зарубежный гость имел возможность подмечать особенности домашнего уклада в семьях бояр и дворян.
«Обыкновенно, все сколько-нибудь знатные люди воспитывают дочерей своих в закрытых покоях, скрывают их от людей, и жених видит невесту не раньше, как получив ее к себе в брачный покой... Подобно тому, как дочери купцов и вельмож мало или даже вовсе не приучаются к домоводству, так же точно они впоследствии, находясь в браке, мало занимаются хозяйством, а только сидят да шьют и вышивают золотом и серебром...»
Помимо всего прочего Олеарий подметил, что забота о своем внешнем виде среди замужних представительниц слабого пола считалась в ту пору совершенно излишней: муж и «неприбранную» должен любить! Зато к приходу гостей женщины обязательно брались за усовершенствование своего внешнего облика. Точно так же нужно было себя приукрасить перед выходом со двора: «Если они идут через улицы, они должны быть одеты великолепнейшим образом, и лицо, и шея должны быть густо и жирно набелены и нарумянены.»
Впрочем, такие меры замужние женщины из состоятельных семей предпринимали, главным образом, для собственного самоутверждения. Ведь практически каждая знатная москвичка вне дома практически постоянно находилась под присмотром своего мужа или его доверенных слуг. Как следует разглядеть такую барыню прохожим было весьма проблематично. «Жены князей, бояр и знатнейших мужей летом ездят в закрытых каретах, обтянутых красною тафтою… Они восседают с великолепием богинь, а впереди у ног их сидит девушка-рабыня. Рядом бегут многие прислужники и рабы, иногда до 30, 40 человек.»
Теперь по поводу квинтэссенции нынешнего праздника – по поводу любви как таковой.
В те далекие времена замуж выходили чаще всего не по любви, а по воле родителей. Да и интимная жизнь супругов проходила в условиях постоянных стрессов и духовных метаний.
«Насколько русские охочи до телесного соития и в браке, и вне его, настолько же считают они его греховным и нечистым, – писал Олеарий. – Кто пользовался плотскою утехою, в течение этого дня не должен входить в церковь...»
Тут мы перенесемся на пару столетий вперед, чтобы вспомнить о весьма «пикантной» ситуации, сложившейся в семье одного из богатейших московских промышленников.
Речь идет об одном из братьев Шустовых – знаменитых на всю страну «коньячных королей», Павле Николаевиче. Как вспоминал в своих записках весьма едкий на язык зять винопромышленника, Павел Шустов имел весьма строгие понятия о нравственности. Религиозность его была искренней, однако в некоторых моментах она явно перехлестывала через край. Это касалось и личной жизни. «Тесть мой считал плотскую любовь за грех. И если и грешил, то немедленно после этого начинал молиться, прося у Бога прощения, и убегал от жены из семейной спальни спать на диван в своем кабинете...»
Но вернемся к сочинению герра Олеария. По его наблюдениям, не обходилось в семьях у наших предков без конфликтов и скандалов. Причем сплошь и рядом зачинщицами становились именно представительницы слабого пола (и то сказать – скучно же день-деньской сидеть в доме без дела!). «Если между мужем и женой возникнут недовольство и драки, то причиною являются иногда непристойные и бранные слова, с которыми жена обращается к мужу.»
Женщинам их длинный язык мог сослужить не добрую службу. Ссоры с супругом сплошь и рядом заканчивались серьезной трепкой, которую глава семьи устраивал своей благоверной. Понаблюдав за этим не раз и не два, Олеарий сделал глубокомысленный вывод: «Битье жен – в России вещь обычная».
При всем том избавиться от надоевшей супружницы и завести взамен ее новую «половину» в те времена было совсем не так просто. Согласно канонам церковным брак расторгался лишь по двум веским причинам: одна из них – бесплодие жены, другая – ее измена.
Супружеская неверность оказывалась, по мнению наших прадедов, наиболее удобным поводом для расторжения брака. Мужья приспособились добиваться желаемого с помощью фальсификации.
«При этом мужчина часто поступает скорее по произволу, чем по праву. Рассердившись на жену по одной лишь подозрительности или по другим недостойным побуждениям, он за деньги нанимает пару негодяев, которые с ним идут к судье, обвиняют и свидетельствуют против его жены, будто бы они застали ее при том или ином проступке или блуде.»
Впрочем «разведенок» в XVII веке на Руси практически не было. – «Проштрафившуюся» женщину, от которой отказался супруг, как правило отправляли коротать остаток дней ее в монастырь.
Обычаи любовных и семейных отношений со временем постепенно менялись. Порой возникали в этой сугубо деликатной области весьма оригинальные веяния, которые впоследствии исчезали, практически не оставив следа.
Например, лет 250 назад среди представительниц состоятельных классов населения в России пошла мода на обмороки. Именно при помощи такого «тактического оружия» прекрасный пол норовил добиваться от мужчин нужных для себя результатов в различных обстоятельствах. Молоденькие девицы, замужние дамы, сочные вдовушки часами репетировали в своих будуарах и спальнях эти эффектные «штучки». Задача была не из простых, поскольку существовал целый набор разных обмороков на разные случаи жизни: «обморок Дидоны», «капризы Медеи», «спазмы Нины», «обморок коловратности»... Без определенных артистических способностей здесь было никак не обойтись. Зато если удавалось эффектно, натурально, а главное – вовремя лишиться чувств перед супругом, любовником или потенциальным женихом, это сулило немалый успех в делах «амурных» и семейных.
Еще одно специфическое испытание выпало на долю представительниц прекрасной половины семейного тандема во времена императора Николая I. По воле этого государя, отличавшегося большим пристрастием к воинским порядкам, решено было в России подчинить армейскому ранжиру даже женскую моду. На протяжении нескольких лет в стране действовало правило, согласно которому женам государственных служащих предписывалось в обязательном порядке носить так называемые «мундирные платья», – их цвет должен был строго соответствовать цвету мундира, принятому для того ведомства, где служил муж. Надо заметить, что за нарушительниц данных требований наказаниям подвергались их «благоверные».
