КВАРТИРА С ИГОЛОЧКИ
«Мы ведь не хотели подавать в суд. Неудобно как-то. Все-таки его коллеги не бросают, приезжают с гостинцами, с праздниками поздравляют», — жмется Зинаида Павловна Богданова, мать.
«Сколько человек вы спасли за 18 лет службы?» — «Не знаю, много», — пожимает Алексей плечами. «А орден за что?» — «За красивые глаза», — смеется.
Если с точностью до суток, то выслуга у него была 18 лет 7 месяцев и 25 дней. Еще полтора года — и можно на пенсию. Пожарные рано выходят.
...Алексей споро передвигается по дому на коляске. Руки накачанные — каждый день гантели, зарядка. Не может сидеть без дела. Я приехала к нему в подмосковный Дмитров. Мама хлопочет на кухне с обедом. Достает из духовки яблочный пирог, смородиновое варенье из холодильника.
Квартира как с иголочки. Светлая и просторная. В новостройке. На нее были потрачены все их семейные сбережения, дачу продали, еще что-то. Ну и основное — то самое единовременное пособие от государства в 2 миллиона.
Очень боялись, что не успеют купить и цены повысятся.
«Надо было что-то решать. А до этого ютились вчетвером, я, дочка, внук и Алешка, в хрущевке, тесно, конечно, особенно когда беда случилась. А тут мы наконец смогли двери расширить, чтобы коляска проезжала, и санузел такой просторный, вот, смотрите, над ванной повесили кольца, чтобы Алешка мог на них подтягиваться». Зинаида Павловна вспоминает, как неудобно получилось, когда в их тесноту вдруг заглянули высокие чины — привезли тот самый орден, не погнушались, раз сам герой заехать за ним в Кремль так и не смог. Куда там — даже спуститься гулять, это уже была проблема.
А сейчас вроде бы и все есть, и лифт такой большой, и обязательный пандус, а не хочет он на улицу...
Алексей говорит, что стесняется. Всем ведь не объяснишь, почему ноги обездвижены. «Не хочу, чтобы на меня смотрели, жалели чтоб...»
У Богдановых суд. В качестве ответчиков выступают ГУВД Москвы и МВД РФ в лице министра внутренних дел Владимира Колокольцева.
Ситуация необычная: несмотря на то что Богданов служил в МЧС, пенсия ему идет через структуры МВД. А там его и знать не знают. Ни его самого, ни то, что он совершил.
И поэтому выплачивают ему сумму почти в два раза меньше положенного.
СПАСЕННЫЕ РАССЫПАЛИСЬ ПО ПЕРЕУЛКУ
Самая высокая категория сложности. Огонь расползался по всему зданию. Горел бывший городской сиротский приют имени братьев Бахрушиных, что расположен в 1-м Рижском переулке. Для тушения огня потребовалось 60 пожарных расчетов, 142 человека. Площадь возгорания составляла свыше 1,5 километра.
«В этом доме, как мы поняли, нелегалы ютились. Много их было, может, и подожгли как случайно. Всякое ведь бывало. Когда мы подъехали, гастарбайтеры рассыпались как горох по переулку...»
Это был июнь 2012 года. Вызов в 22-й отряд федеральной противопожарной службы по городу Москве поступил в 2.30 ночи. Собственно говоря, ничего сверхординарного. Все как обычно. Экипировка и баллон с чистым воздухом, чтобы не задохнуться, свыше тридцати килограммов веса носишь на себе, как черепаха.
С собой еще и железный лом, чтобы ломать двери. Побегай во всем этом облачении по лестницам вверх и вниз. Хотя за годы службы привык, конечно, сроднился. Зимой весь мокрый от пота, от воды, да еще и холодно, мужики обычно грелись рядом с очагами возгорания, вода в процессе тушения нагревалась, от нее шло тепло.
«Носки ему шила из свитера шерстяного, чтобы он их хоть в резиновые сапоги поддевал», — перечисляет мать. Зимой холодно, летом душно. Пышет солнце, как на пожаре.
«Непредсказуемость — вот что нравилось мне в моей работе, никогда не знаешь, что там будет за поворотом, что тебя ждет», — уверяет Алексей.
В тот крайний раз ничего непредсказуемого вроде бы не было. Разве что перекрытия, про которые думали, что они каменные, оказались обычной гнилой деревяшкой...
«Мы уже собирались домой. Еще минута, и слезли бы с этой проклятой крыши. Вроде и невысоко, но завалило нас. Почувствовал удар в позвоночник, потерял сознание, даже сейчас чувствую этот удар иногда, будто эхом отдается».
Дежурил сутки через трое. Ночевать нередко оставался в Москве. Говорит, что очень любил свою работу. Но если бы тот последний пожар не потушили вовремя, огонь мог перекинуться на соседние здания — а там люди.
У погибшего напарника остался четырехмесячный ребенок.
«Моей матери сразу сказали, что процентов пятьдесят всего ставят на то, что выживу, да или нет». Сломано восемь ребер, оторвана пятка, вдрызг разбиты пятый и шестой позвонки — это самое плохое, соединять разорванный спинной мозг у нас еще не научились. Да и нигде не научились.
В место разрыва не поступала кровь. А это означало, что в любой момент могли отказать и руки, мозг продолжал разрушаться дальше. Сказали, что операцию можно сделать и по квоте, но сколько ту квоту нужно ждать? «Мы, естественно, заплатили. У Алешки из ноги взяли вену и туда поставили, а еще металлическую конструкцию специальную».
Лето, на улице жара под сорок. Температура тоже под сорок. Пролежни гниют. В реанимацию Склифа маму пускают не всякий раз, а кому он нужен, кроме матери? «Прихожу к нему, а он плачет. Я его прошу: не плачь, ведь я тебя не брошу. Каждый божий день ездила из Дмитрова. Выйдет врач, скажет, какое состояние. Меня все-таки пропустили к нему в палату, потому что Алеша сам дышать не мог, а я его за руку взяла и так держала, через час он вздохнул самостоятельно», — рассказывает 67-летняя женщина.
Гражданская жена даже ни разу не пришла навестить. Не хотела его расстраивать, как говорит. И самой расстраиваться, наверное.
«Сын сгнил практически до кости. Кровать медицинскую, здоровенную, специальную, толкала вместе с ним на процедуры. С этажа на этаж. Я уже тоже погибала, не спавши и не евши. Ребята, его коллеги, видя, что такое дело, написали президенту — что так к нам небрежно, как мы считаем, отнеслись. И сразу начальники выдали вертолет медицинский до Раменска и оттуда в Питер, в госпиталь. Все решилось за несколько дней».
Специально заказанный борт МЧС перевез Алексея Богданова из Склифа в Санкт-Петербург. Там давали надежду на благополучный исход. На то, что жить будет.
УВОЛЕН И ЗАБЫТ?
Уволен из органов Алексей был по пункту «ж» части первой статьи 58. По болезни. Все правильно. Не придерешься. На квартиру от государства Богдановы и не смели рассчитывать. Очень простая семья, не юристы, не крючкотворы. «Я, когда на службу поступал, расписку писал, что от жилья отказываюсь. Так все молодые делали. Иначе нас не принимали».
— Так это когда было-то? — фыркаю я. — Двадцать лет назад. А после военной травмы вам было положено. Вас не могли просто так уволить без предоставления жилплощади.
Алексей пожимает плечами. Никто ему не объяснил, как надо поступать. За красивый орден выдали единовременное пособие, 200 тысяч, — и все ушло на операцию не по квоте. Еще дали премию в размере 100 процентов за добросовестное выполнение служебных обязанностей вплоть до августа 2013-го, то есть почти еще за целый год, который он провел в больнице между жизнью и смертью.
«Нет, я коллегам своим и начальству благодарен, могли бы вообще забыть и не вспоминать, разные ведь бывают ситуации». По реабилитационным центрам ездит вместе с мамой, Алексею полный пансион, маме — чаще всего — приходится кормить себя самой, на довольствие ведь не везде родственников ставят. «Хорошо, когда в Москве, я хоть до магазинчика могу добежать, а если в пригороде где-то, то, бывает, и сижу голодная», — Зинаида Павловна не жалуется, просто перечисляет факты. «Конечно, денег не хватает. Моя пенсия небольшая, ему платят чуть больше 20 тысяч рублей. На это сложно прожить, особенно сейчас».
В Крыму на очередной реабилитации случайный знакомый, военный юрист, посмотрев их документы, ахнул. «Зачем же вы квартиру на его имя купили? Его же не могли уволить без нее. Почему не требуете дополнительных денежных выплат? Их вам обязаны выплачивать...»
— Алексей Богданов является инвалидом первой группы вследствие полученной военной травмы, что приравнивается к инвалиду Великой Отечественной войны, — поясняет Александр Сковородко, юрист. — Таким людям государство обязано выплачивать ежемесячно дополнительно 14 000 рублей, индексируемых с учетом инфляции. Я не могу сказать, почему в данном конкретном случае с Богдановым поступили незаконно и не по совести. Возможно, это связано с тем, что он действительно числился в МЧС, а все выплаты проходили через структуры МВД.
Алексей все же обратился в пенсионный отдел ГУВД г. Москвы, где попросил назначить ему с 12 декабря 2013 года и выплачивать впредь пожизненно ежемесячную денежную компенсацию в возмещение вреда здоровью, в соответствии с п.п. 1 п. 13 ст. 3 Федерального закона №306 — ФЗ от 07.11.2011 «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат».
Он представил все необходимые для осуществления данной выплаты документы в пенсионный отдел ГУВД г. Москвы.
«Однако на свою просьбу молодой мужчина, кавалер ордена Мужества, которых не так уж у нас и много, ставший полным инвалидом, получил надуманный и, как я считаю, циничный отказ», — уверяет юрист.
«Да, нам много бумаг приходило со всех инстанций, — как пасьянс, раскладывает передо мной эти документы мать Алексея. — Мы и сами понять ничего не можем. Вот какая папка ответов большая. Где-то пишут, что мы имеем право на эти деньги, а где-то — что нам ничего не положено, чтобы обращались по месту работы или в Пенсионный фонд».
К бумагам «по инстанциям» приложены нагрудные книжечки за безупречную службу. Тоже целая библиотека. За каждый год работы почти. Такие не каждому дают. Но Алексей пришел в МЧС сразу после армии, из ВДВ, говорит, что нашел работу по объявлению вместе с товарищами — но те ушли, не вынесли тягот службы и экипировки в 30 кг, а он вот остался...
«Всегда бежал как сумасшедший на эту свою работу. Напарников подменял, если надо. Неделями оттуда не вылезал — и что теперь?» — горюет Зинаида Павловна.
«Мам, ну что ты! Меня ж никто не бросил. И ты всегда рядом», — утешает ее Алексей.
Он даже не сможет прийти на суд, который будет разбирать его вопрос уже на днях. Раньше помогал доезжать друг, тоже МЧСник, но две недели назад тот погиб в ДТП.
Поэтому сейчас Алексей Богданов попросил судью рассмотреть это дело в его отсутствие. Так тоже можно. Хотя, конечно, не проследишь. Но старший пожарный 23-й пожарной части Федеральной противопожарной службы 22-го отряда искренне верит, что все будет честно и по закону.
Переживает только за то, что единственный племянник, что вот-вот вернется из армии, которому он с детства столько рассказывал про свою интересную службу, в пожарные идти почему-то не хочет...
