А ехала в Иерусалим в этот раз я в смутных чувствах. Заронил червь сомнения представитель Армянской церкви, поведавший месяц назад израильскому телевидению о не совсем «чудесном» происхождении Благодатного Огня. Мол, от лампы он, а не от дара Господня. Впрочем, тысячи и тысячи паломников едут за тридевять земель в город Иерусалим в эти дни, чтобы не просто поучаствовать в чем-то необъяснимом и чудесном, а чтобы оказаться там, где жил, проповедовал и принял страдания за род людской сын Божий. Не всегда удается в эти дни прочувственно прикоснуться к евангельским событиям. Предпасхальная суматоха Иерусалима иногда просто выводит из себя. Но не в этот раз...
Никуда не спеша, не преодолевая искусственно созданных преград, прошли мы в Страстную пятницу по святым местам — от Гефсиманского сада, где взывал Иисус к Отцу своему, моля сил для последнего испытания, через Преторию, где томился он в тесной пещерке в ожидании казни, по Via Dolorosa — последней земной дороге Христа, к Голгофе. Старый город жил своей жизнью. Пестрели ковры, развешанные на вековых опорных стенах улиц, веселые торговые зазывалы заманивали в свои магазинчики, дымили кальяном, откинувшись в пластиковых креслах, седые старики, сидели в многочисленных кафешках жители Иерусалима, встречающие Шабат. И паломники в этот раз не владели Старым городом, меняя привычный уклад его жизни. А сами встраивались в размеренный ритм. Наверно, потому, что православная Пасха в этот раз совпала лишь с иудейским Песахом, а католики, предпочитающие яркие уличные шествия, из-за которых и перекрывают улицы в Страстную пятницу, отметили Пасху неделю назад.
Но даже на этом благостном, умиротворенном фоне накануне дня сошествия Огня терзали сомнения. «Скажите, матушка, а что вы думаете о словах армянского священника о вполне земном происхождении Света небесного?» — спросила я у инокини Горненского монастыря, что сопровождала нас в Старом городе. «А то скажу, что по вере каждого ему и воздастся. Иудеи тоже не разглядели в Христе Мессию. Сколько им знаков было и прямых указаний. А будто пелена глаза им закрыла. И распяли они Христа. Может, Господь кому-то специально глаза закрывает за грехи их».
Патриарх Иерусалимского патриархата Феофил, который в Великую субботу, молится на Гробе Господнем о схождении огня, тоже не стал впрямую в своем благословении паломников упоминать о разногласиях по поводу благодати Света небесного. Но в речи его было много аллегорий, в которых при желании можно было найти ответы на волнующие вопросы. Сказал он, например, что наши православные истины не всегда воспринимают представители других конфессий. Не о том ли речь, что католики вообще не понимают смысла схождения Благодатного огня? Или слова о том, что власть израильская не заботится об истине, у нее свои цели. Может, о налогах на церковное имущество сказал, а может, о том, что израильское телевидение провокационное интервью с армянским священником сделало. В преддверии Пасхи. А еще сказал патриарх Феофил, что Иерусалимская церковь — единственная в мире, которая не имеет национальной идентификации. И возникла она у Гроба Господня «на основе пречистой крови Христа, пролитой на Голгофе». И вера православная пошла именно от Иерусалимской церкви. Может, это и был закамуфлированный ответ Армянской церкви, почему именно священники Иерусалимского православного патриархата имеют право молиться на Гробе Господнем о схождении Огня. Вопросом много, прямых ответов нет. Да и нужны ли они тем, кто истинно верует?
В Великую субботу в храме никто крамольных вопросов не задавал. И опять же в этот раз внутри царила какая спокойная, благостная атмосфера. Никто не толкался, не плевался. Полиция Старого города была предупредительна и даже раздвигала железные кордоны, чтобы женщины прошли без давки на отведенные места. Стояли рядом — очень плотно — русские, грузины, румыны, белорусы, украинцы. И если кому-то вдруг становилось душно, что не удивительно при жаре в 27 градусов, бутылки с водой тянулись с разных сторон. Своеобразную перекличку устроили на этот раз российские верующие с православными арабами, которые вносят драйв в утомительное стояние своим по-детски непринужденным, шумным прославлением Христа. Когда они традиционно, с бубнами, посвистами и речовками, ворвались в храм, некий фермер из Томска, прибывший на схождение в составе местной епархии, вдруг гулким басом возвестил «Христос Воскресе!!!», и храм ответил многоголосо. Так что арабы на минуту притихли, пытаясь понять, что за нововведение в традиции появилось. А томич продолжал зычно оглашать храм, да так, что у нас, рядом стоящих, уши закладывало. «Я в армии запевалой был», — удовлетворенный произведенным эффектом, сообщил он нам.
Под стенами кувуклии пытался проникнуться чудесной атмосферой путешественник Федор Конюхов, что прибыл в Иерусалим в составе Фонда. Но его все время отвлекали расспросами и рукопожатиями. Мы же еще накануне задали отцу Федору, который является священником Свято-Никольского храма, вопрос, чего он ждет от схождения Огня:
— Буду у Гроба Господня просить помощи. Я сейчас собираюсь совершить путешествие на воздушном шаре в стратосферу, а затем на весельной лодке пройти от мыса Горн. Перед этим хотелось бы замолить грехи свои в святых местах.
И, конечно, уже в субботу, после сошествия Огня, было интересно узнать о его впечатлениях:
— Перед схождением было волнение, усталость, тревога. Тяжеловато стоять было. Но ради такого чуда можно и потерпеть. А сейчас — только ликование и радость.
