Как утверждалось, подбором нужных детей для родителей занималась непосредственно юрисконсультант дома ребенка. И что большинство подобранных детей не числилось в базе усыновления, поскольку биологические родители не были лишены прав опеки. По словам юристов, редкостью такая схема не является. Работники детдомов и органов опеки, бывает, устраивают свой маленький тайный бизнес по торговле детьми. При этом темноволосых, смуглолицых детей, как правило, отдают без проблем, а вот на малышей славянской внешности спрос выше. Назывались и цифры: дескать, за здорового малыша из дома ребенка начальница отдела опеки и юрисконсультант, по словам родителей, потребовали 80 тысяч рублей.
Правда, заведующая врач-педиатр отделения №1 заявила корреспонденту «МК», что здоровые дети к ним не поступают в принципе.
— Здоровых детей у нас нет. На данный момент в отделении находятся 29 детей в возрасте от 1 месяца до 4 лет, и все с инвалидностью. Состояние разное: удовлетворительное, средней степени тяжести, тяжелое.
— Родители жалуются на то, что цену «заламывают» именно на детей славянской внешности и без серьезных заболеваний…
— Да они у меня все светленькие, — говорит врач, — а здоровых вообще нет.
Вероятнее всего, ответственный медицинский работник действительно сказала нам правду. Здоровых нет — от них родители еще не отказались. Но, если верить юристам, с матерью приемные родители могут договориться потом, когда здоровый ребенок будет выбран и оплачен. А пока нет официального отказа от ребенка, он числится просто на временном содержании и усыновлению не подлежит: вдруг настоящие родители передумают?
Врач дома ребенка, однако, опровергла информацию и о том, что сотрудники могут предлагать родителям забрать других детей, более здоровых.
— Родители приходят к нам уже с направлением на определенного ребенка. Показать мы можем только его, — говорит социальный работник дома ребенка, — а отказать — только если посещения невозможны в принципе. Карантин, например.
Всплыло и еще одно обвинение в адрес сотрудников дома ребенка: другие родители заявили, что им отказывались даже показать одну из подопечных, ссылаясь на то, что та ужасно больна и вообще имеет серьезные нарушения психики. У девочки, за которой приехали будущие родители, действительно была инвалидность по болезни сердца. Однако вызвана она была скорее некачественно проведенной операцией. Ровно такие же истории с неснятой инвалидностью наблюдались еще у нескольких детей, что вызвало у родителей и волонтеров серьезные опасения, что инвалидами ребят оставляют специально, ведь тогда им присуждается пенсия, самостоятельно воспользоваться которой они не смогут. К слову, детей без патологий в этот раз усыновителям отдавали без проблем.
— Да, на сберегательную книжку ребенка поступают деньги, но снять их нельзя. Это может сделать только официальный опекун с разрешения органов опеки, — заверила нас педиатр.
Действительно, снимать деньги с книжки может только официальный опекун. Однако юристы считают, что и здесь законы можно обойти. Довольно частой практикой является назначение сотрудниками органов опеки попечителем какого-нибудь своего хорошего знакомого, идейно-близкого человека. И вот здесь уже у попечителя появляется абсолютно законная возможность снимать деньги со счета ребенка. Естественно, подразумевается, что деньги должны быть потрачены в интересах ребенка, но на самом деле доказать, как именно ими распорядился попечитель, практически невозможно.
Существует и другая практика. Ребенку сначала ставится, допустим, инвалидность по сердцу, а потом инвалидность переводят в умственную отсталость. По достижении 18 лет он переводится в психоневрологический интернат, где в случае признания его недееспособным право на распоряжение денежными средствами переходит к сотрудникам учреждения.
— Сотрудники таких учреждений могут надлежащим образом оформить документацию, вступить в сговор с сотрудниками медицинских учреждений, с органами опеки и попечительства, — рассказывает общественная деятельница Наталья Малышева. — Насколько часто такое бывает? Судите сами: оспорить инвалидность умственную довольно сложно, как и психиатрическую. К тому же есть еще и медицинская солидарность. Если один врач поставил такой диагноз — оспаривать его не будут. По крайней мере, у меня на практике такого не было. Оспаривание диагноза в худшую сторону, с целью получения еще каких-то компенсаций, — да, такое есть.
Здесь необходимо вспомнить, что помимо пенсии на каждого ребенка-инвалида выделяются еще и социальные дотации.
— Такому ребенку полагается инвентарь, транспортные средства. Все это проходит через органы опеки и руководство детских домов, домов инвалидов. Нечестные граждане наживаются на этом уже много десятков лет, — рассказывает Наталья Малышева.
Как ни печально, но и на этом истории о работе опеки Орджоникидзевского района не заканчиваются. К примеру, этой зимой все та же опека отобрала двух приемных мальчиков у Юлии Савиновских. Причиной такого решения стало уменьшение женщиной размера своей груди, что, по мнению сотрудников Орджоникидзевской опеки, говорило о намерении сменить пол. Сама же Юлия утверждала, что ей просто мешала грудь седьмого размера.
Другая семья, обратившаяся в Орджоникидзевскую опеку, так и не смогла удочерить маленькую девочку с инвалидностью из-за бумажной волокиты. Ей отказывали без объяснения причин, поданные документы признавали незаконными, указывая на незначительные ошибки. В итоге все нарушения были устранены, но к тому моменту девочку уже забрала другая семья.
