С первым мужем Ирина Бар-Слива развелась в 1988 году. На руках у нее остался двухлетний сын. Анатолий Якухин тоже развелся с прежней женой.
Ирина с Анатолием когда-то были пионервожатыми в заводском пионерском лагере. А восемь лет спустя они, работая на одном заводе в Зеленограде, познакомились поближе. И стали встречаться. В 1993 году они зарегистрировали брак. Жить стали в Иринином доме.
В момент знакомства с Якухиным Ирина жила с матерью и сыном в малогабаритной двухкомнатной квартире. В 1989 году мать Ирины, будучи очередником на предприятии, получила разрешение на покупку половины деревянного дома в деревне Андреевка. Это жилье и купили. Так в апреле 1990 года, за три года до вступления в брак с Якухиным, она прописалась в Андреевке вместе с сыном.
Анатолий после развода оказался очередником района, и в конце 1994 года получил однокомнатную квартиру в лучшем районе Зеленограда. Вместе с Ириной они сделали там ремонт, но в Зеленоград перебираться не спешили. Анатолию понравилось жить в деревне. Они завели кота и собаку, установили два металлических гаража, сруб бани, купили “Москвич” — словом, в город переезжать совсем не хотелось. Одно плохо: в деревне не было школы, и Ирининого сына от первого брака пришлось отдать в семью родителей первого мужа.
В это же время Анатолий попал под сокращение штатов на заводе и стал перебиваться временной работой. Тогда они и начали сдавать его квартиру. Тут надо сделать небольшое отступление.
Дело в том, что Ирина и Анатолий, как это часто бывает в браках, представляли собой две разные стихии. Замкнутый и неразговорчивый, Анатолий — человек, у которого не задалась служебная карьера. Ирина же — воплощение отличницы, которая все может и везде успевает. По-видимому, лидером в семье была именно она. И не столько потому, что ей этого хотелось, сколько потому, что это было удобно Анатолию.
Летом 1996 года она, закончив курсы английского языка, стала переводчиком на заводе “Энергомаш” и посадила Анатолия за руль “Москвича”, чтобы возил ее на работу и с работы, иначе ничего не получалось. Таким образом, роли определились окончательно: она зарабатывала деньги, а Анатолий занимался домашним хозяйством.
В декабре 1998 года у них родилась дочь. Беременность проходила трудно. В зеленоградской поликлинике, куда ее привел Анатолий (прописана-то Ирина была в Андреевке), ей дали направление в Центр планирования и репродуцирования семьи на Профсоюзной. Она несколько раз лежала в больнице, он ее навещал, а когда она приехала на роды, исправно навещал и там, передавал продукты, стоял под окошком — все было как положено.
За два дня до того, как Анатолий отвез Ирину в роддом, она окрестилась в деревенской церкви. Конечно, Ирина страшно нервничала. Но все прошло удачно, и на свет появилась девочка. А в это время...
* * *
Точнее годом раньше Иринин отец дал объявление о продаже квартиры, доставшейся ему в наследство. Квартира находилась в городе Озеры, в 130 километрах от Москвы. Думали, что продать ее будет трудно да и денег много не заплатят. Однако вскоре по объявлению позвонила женщина. Сказала, что зовут ее Анна Максимовна Горбунова и что она народная целительница. Прописана в Калининграде, а в Москву приехала из Сургута, где на свои лечебные сеансы собирала полные стадионы страждущих излечения.
В Сургуте, по рассказам целительницы, дела шли лучше некуда, но одна ясновидящая предсказала ей, что она будет жить в Москве, что ее ждут большие деньги, слава и успех. Вот за ними она и приехала. Квартиру в Озерах купила, не торгуясь. При передаче денег присутствовала и Ирина. Так она впервые увидела Горбунову.
Горбунова, женщина на седьмом десятке, произвела на Ирину хорошее впечатление. Она много говорила о Боге, о том, что надо жить по вере, упоминала Рериха. Своим восхищенным деревенским слушателям она поведала, что в иерархии духовного развития находится на высшей ступени магической лестницы и что это ее последнее земное воплощение. Потом она уйдет на небо как посланник Христа. Она регулярно выходит в астрал. И вообще, существует небесный компьютер, вот с него она и получает информацию.
В день, когда Горбунова внесла деньги за квартиру в Озерах, она взяла слово с отца Ирины, что в случае необходимости он разрешит ей пожить в его квартире в г. Химки. В Озерах люди бедные, и ей трудно будет развернуться.
В Химки, где жил Иринин отец, она вернулась через год. Он сдержал слово и поселил врачевательницу у себя. Тогда-то, осенью 1998 года, незадолго до рождения ребенка, Ирина пришла к отцу с мужем, и там Анатолий Якухин познакомился с Горбуновой.
В тот знаменательный день Ирина сказала Горбуновой, что у них с мужем есть квартира, в которой никто не живет. “Это Толина квартира, мы ее сдавали, но там повесился человек. Нам она понадобится только после рождения ребенка. Можете пока жить там. Бесплатно”.
И Горбунова переехала в эту квартиру. А потом пришел декабрь, и Ирина родила дочку. И наступил день, когда муж приехал за ними в роддом.
* * *
Надо сказать, что весь ноябрь Анатолий изумлял Ирину странными высказываниями. Однажды ее мать принесла ей носки. Муж как бы между прочим заметил, что мать — ведьма, программирует ссоры и надо ее остерегаться... Ну кто ж не знает, что все тещи — ведьмы. Но тут было что-то другое.
Возникла, пока, правда, робко, новая тема: ведьмы, заговоры, небесные знамения. Ирине было не до того, но Анатолий, который навещал ее в клинике на Профсоюзной, стоя под окошком, продолжал гнуть свою линию. Вокруг нечистая сила, да и ребенок, пророчат, умрет...
Но Ирину больше волновали коляска, кроватка и пеленки. Когда муж приехал забирать ее из роддома, именно об этом она спросила его в машине. Все ли купил по списку?
Ребенок умрет и покупать ничего не нужно — приблизительно так ответил счастливый отец. И вообще, он встретил женщину, которую ждал всю жизнь.
Привез их к Ириной матери, после чего откланялся. У Ирины началась истерика. На руках дитя, которому нет и недели, в доме ни одной детской вещи, и муж ушел.
На развод Ирина подала в январе 1999 года. В исковом заявлении говорилось и об алиментах. Через месяц выяснилось, что Якухин и Горбунова, волшебница из Сургута, посетили сельское БТИ и заставили его робких сотрудниц зарегистрировать все надворные постройки на участке Ирининого дома в Андреевке. Для раздела.
Правда, Якухин в Андреевке не прописан, но в БТИ это никого не смутило. Ирина заявила об этом в прокуратуру. Так она узнала, что женщиной якухинской мечты оказалась фея на седьмом десятке — Горбунова.
И в это же время пропала мать Якухина. Оказалось, что Варвара Тихоновна в психиатрической больнице им. Кащенко. А пристроил ее туда сын. Пришел навестить, за ним — санитары. Даром что несчастная женщина в жизни не страдала никакими психическими расстройствами. За месяц, что Варвара Тихоновна находилась “на излечении”, из ее квартиры исчезли паспорт, пенсионная книжка и все документы на квартиру. Святое дело!
Вооружившись бумагами, любящий сын рука об руку с любимой женщиной пришли в ДЭЗ, там Горбунова предъявила справку о том, что Варвара Тихоновна Якухина в психбольнице и, соответственно, недееспособна, после чего лицевой счет “больной” перевели на сына.
Якухина обратилась в милицию, лицевой счет восстановили. И подумать только, что любовь делает с людьми! Я имею в виду людей в ДЭЗах и вообще в разных серьезных организациях.
В день, когда в Зеленоградском окружном суде начали слушать дело о разводе, Якухин подал встречный иск об оспаривании записи отцовства. Таким образом, он официально заявил о том, что не признает себя отцом новорожденной Ани. При этом на расторжение брака Анатолий Якухин согласия не дал, вот ведь что! Заявил, что ему нужно подумать. Тогда дело о расторжении брака выделили в отдельное производство, и 25 марта 1999 года Ирина и Анатолий перестали быть супругами.
Теперь Ирине надо было думать о том, как доказать, что Анатолий Якухин является отцом ребенка. Суд вынес постановление о проведении экспертизы в Бюро судебно-медицинской экспертизы Минздрава России. В ноябре судья Зеленоградского окружного суда В.Спиридонов сообщил Ирине, что Якухин сдал кровь и оплатил экспертизу. Через месяц Ирина позвонила в Бюро, и там ей сообщили, что отцовство Якухина установлено, но по этому же вопросу сюда звонила какая-то женщина и обещала всех убить.
В декабре 1999 года на заседание суда вызвали эксперта, проводившего исследование на установление отцовства, и там адвокат Якухина впервые заявил о том, что бывший муж Ирины вообще не может иметь детей. И что в качестве соответчика нужно привлечь первого мужа Ирины, который, безусловно, и является настоящим отцом ребенка.
22 февраля 2000 года на заседание суда явились Якухин, четыре его законных представителя, мадам Горбунова и некто Лев Анатольевич Животовский. О Льве Анатольевиче мы поговорим в свое время, а пока — небольшое отступление.
* * *
Весной 1999 года Ирина подала в суд Зеленограда иск о разделе имущества, но судья Спиридонов объяснил ей, что этот вопрос следовало бы решить с учетом интересов маленького ребенка, то есть после принятия решения об установлении отцовства. Ирина с ним согласилась.
Но ее бывший муж решил не дожидаться решения этого вопроса и направил в суд возражение на исковое заявление Ирины. Этот документ содержит внушительный трехстраничный список имущества, которое подлежит разделу. О, эти списки! На смену любовной лирике пришли полки навесные (6 штук), стол обеденный, облицовочная керамическая плитка, насосы “Малыш” (3 штуки), садовая тачка за 250 рублей, три бочки застывшего цемента и электротуалет марки ЭЛТ-5...
А еще Якухин заявил о своих правах на Иринин дом в Андреевке. Дом, который является ее единственным жильем. Дом, в котором она прописана с двумя детьми. И, наконец, это не дом, а половина дома. И куплена была, как мы помним, задолго до бракосочетания с составителем списка бочек, полок и туалетов.
Я не любитель читать такие эпистолы, потому что чужая жизнь — она все-таки чужая, и кто-то был же счастлив на лужайке перед спорной половиной дома, и для чего-то покупались бочки и насосы, и уж, во всяком случае, покупались для жизни, а не для судов. Но тут за горизонтом подмосковного леса возникает величественная тень, и я узнаю в ней тень Шекспира.
Ирина защищалась как могла. И в ответ на заявление Якухина решила предъявить иск на его однокомнатную квартиру, полученную в период их брака. Тогда и выяснилось, что квартира Якухина по договору мены перешла в собственность пребывающей в последнем земном воплощении Горбуновой.
Якухин же стал обладателем квартиры в Озерах, купленной, если помните, у Ирининого отца. Причем к моменту, когда Ирина все это обнаружила, квартира в Озерах была продана. И купила ее — кто бы вы думали? — все та же Горбунова. А потом уже продала третьему лицу. Якухин же в результате такой сложной комбинации остался вовсе без жилья, но с пропиской в проданной зеленоградской квартире.
А чтобы все было чинно и люди не подумали худого, Анна Максимовна Горбунова заключила с Якухиным договор о безвозмездном пользовании ЕЕ квартирой в течение 5 лет. Таким образом, Анатолий Якухин и Анна Максимовна Горбунова живут вместе в однокомнатной квартире, причем их духовная близость увенчалась прелестным цветком.
Якухин дал Горбуновой генеральную доверенность на право делать с его имуществом, в чем бы оно ни заключалось, все, что ее бессмертной душе заблагорассудится.
22 февраля 2000 года решением Зеленоградского окружного суда Москвы Анатолий Якухин был признан отцом девочки Ани, 1998 года рождения.
22 января этого года прокурор Москвы М.Авдюков обратился в президиум Московского городского суда с протестом на решение Зеленоградского окружного суда. Почему-то этот протест практически дословно повторяет заявление, поданное в суд Якухиным.
* * *
Люди, которые хотят много и сразу, часто бывают непоследовательны. Взять того же Якухина. Настаивая на разделе имущества, Якухин утверждает, что они с Ириной вели совместное хозяйство, как и положено супругам. Но как только речь заходит о ребенке, Анатолий Николаевич спохватывается: в последнее время они с Ириной жили порознь. Если так, стоило бы указать, когда конкретно куплен тот или иной ночной горшок из списка спорного имущества, чтобы все было по справедливости. Но это к слову.
Якухину не хочется платить алименты. Это бывает. Но каждый мужчина выбирает свой путь. И иногда система защиты от новорожденного ребенка представляет собой перл творения.
В нашем случае в создании перла принимали непосредственное участие Анна Максимовна Горбунова — представитель небесного воинства и профессор Животовский.
Генетическую экспертизу на установление отцовства провели в Российском центре судмедэкспертизы Минздрава России. В заключении говорится, что при значении вероятности 99,908% отцовство следует считать практически доказанным. Эксперт, проводивший экспертизу, был допрошен в суде. Наталья Соловьева пояснила, что такая вероятность является очень высокой.
Исследование было проведено в единственном российском экспертном учреждении, лаборатория которого имеет международный сертификат соответствия мировым стандартам. К тому же это учреждение государственное, а руководитель лаборатории — ученый с мировым именем профессор Павел Иванов, лауреат Государственной премии России. Его имя стало известно в связи с исследованием останков семьи последнего российского императора.
Оппонентами Центра судебно-медицинской экспертизы в суде выступили профессор Животовский, сотрудник Института общей генетики РАН, и некто М.Ф.Верещака, предприниматель-одиночка с экспертным уклоном.
На основании длинного списка “разоблачений” делается убийственный вывод: экспертиза, проведенная в Центре СМЭ, является некачественной.
Стоит ли в газетной статье разбираться в правилах и способах проведения экспертиз? Не стоит — если в них разберутся в суде. Но разбираться надо обязательно.
Потому что слишком мал ребенок, вокруг которого развернулась баталия, и вряд ли он знает столько ученых слов, сколько приводят в своем отзыве профессор Животовский и его помощники.
Жаль только, что все это больше подошло бы карточному кидале, который берет одну карту, рисует на ней что надо, и получается совсем другая, но тоже красивая карта.
Но кто же этот ученый, так смело опровергающий экспертизу, проведенную в ведущем экспертном учреждении России? В учреждении, куда направляются все самые сложные и спорные экспертизы страны. Последние дела, бывшие в центре внимания не только российской, но и мировой общественности: дело Шпигуна и дело Гонгадзе. И в результатах исследований никто пока не усомнился. Ни одна экспертиза, вышедшая из этих стен, оспорена до сей поры не была. А тут — подозрения, да какие серьезные.
Знакомьтесь: профессор Животовский, специалист по популяционной генетике. Вот всего лишь несколько названий работ профессора Животовского: “О возможности использования генетических маркеров для оценки продуктивности животных”, “Влияние массового отбора на изменчивость количественных признаков у свиней”, “Структура стада крупного рогатого скота по группам крови”, “Дальневосточная горбуша: два взгляда — два решения”, “Взаимодействие направленного отбора в популяциях дрозофилы” и т.д.
Лев Анатольевич Животовский — специалист по братьям нашим меньшим. Да, в круг его интересов входят еще сосны. Но к какому же виду насекомых относится, с точки зрения Животовского, человек? Хоть люди иногда и ведут себя, как свиньи, но Животовский не провел ни одной судебно-медицинской экспертизы. И не мог провести, поскольку, согласно протоколу судебного заседания (лист дела 82), в лаборатории, где он трудится, нет необходимого оборудования.
Да, правильно. Оборудование есть в специализированном учреждении, оно и проводит экспертизы. А Животовский присутствовал в суде в качестве представителя Якухина. И только. Однако на его отзыве на заключение судебно-медицинской экспертизы, как на мнении авторитетного специалиста, практически основан протест прокурора города. Что бы это значило?
* * *
8 февраля состоялось заседание президиума Московского городского суда. Там среди прочего рассматривался и протест прокурора Москвы на решение Зеленоградского суда по делу об отцовстве Якухина.
Я там была, хоть простым смертным путь туда закрыт, как в цех, где гранят алмазы. Как это получилось? Их чести спешили, потому что конвейер правосудия должен работать бесперебойно. Мужчины, казалось, дремали, а женщины, как красные мотальщицы, ударницы труда, дрожали от напряжения, точно на электрических стульях.
— Быстро проходите! — закричала нам с порога председатель высокого собрания, держа на отлете руку с часами. — Рассказывать ничего не нужно, мы все знаем! Вы кто? Представители истца? У вас минута!
Не успел адвокат Ирины открыть рот, как председатель президиума, она же — председатель Московского городского суда О.Егорова, закричала: “Вы по экспертизе? Не нужно! Экспертизу никто не оспаривает! Ответчик утверждает, что он болен!”
— Да, я болен. Я не могу иметь детей, — почтительно подтвердил Якухин.
— Но у него же есть ребенок от первого брака, — успела вставить Ирина.
— Что, серьезно? — это было единственное мгновение, когда на лице О.Егоровой отразился
неподдельный интерес к происходящему.
— Этот ребенок усыновлен, — мужественно соврал Якухин. — У меня снижена фертильность.
— Неправда, это его ребенок, есть документы! — последнее, что дали произнести Ирине.
— А, усыновлен, — сказал Егорова, не отрывая глаз от бумаг. — Все, идите. Можете подождать в коридоре.
В зале заседания мы пробыли две минуты. На то, чтобы выйти в коридор, где нам предстояло дождаться решения президиума, ушло еще две. Итого — четыре минуты плюс мгновения на то, чтобы услышать: решение Зеленоградского окружного суда отменено и дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе.
Через несколько дней Ирина получила текст постановления. Большую половину занимает обсуждение экспертизы, которую, как сказала О.Егорова, никто не оспаривает.
Никто, кроме профессора Животовского, который со дня на день, не исключено, опубликует что-нибудь новенькое о продуктивности животных.
Кстати, о продуктивности. В дискуссии о том, импотент ли Якухин, фигурируют два термина: сниженная фертильность и гемоспермия. Слова звучные, даже красивые. Но судьи Московского городского суда — они ведь тоже бывшие советские люди, то есть половой грамоте не обучены и легко поддаются заблуждениям.
Фертильность — это способность зрелого организма производить потомство. Можем мы фертить или не можем — от нас не зависит, однако простой здравый смысл подсказывает, что сниженная способность не означает “не может”. Может, но не сразу. Ничего страшного.
Что же касается гемоспермии, тут специалист по мухам — а я полагаю, именно профессор Животовский является главным консультантом Якухина по мужскому вопросу — вообще ударился не в ту степь. Кровь в сперме (буквальный перевод термина) — сигнал того, что у мужчины не в порядке один из узлов механизма. Сама-то сперма тут ни при чем, она для дела годится.
Не путать с некроспермией! Идем дальше. Может ли наука дать ответ на вопрос, способен ли человек стать отцом сегодня и способен ли был несколько лет назад?
— Взгляните, — сказал мне классик отечественной андрологии и подвел к доске, на которой он, готовясь к лекции, только что нарисовал мужскую фигуру. Фигура была изображена в медицинском разрезе, то есть без штанов.
— Неграмотные люди обычно путают способность мужчины удовлетворить женщину со способностью к воспроизведению. Мужчина может быть в постели похож на спящую красавицу, но это не имеет никакого отношения к возможности оплодотворения. Ни-ка-ко-го.
И никто не может сказать, способен ли мужчина стать отцом, и уж тем более был ли способен какое-то время назад. Наука в этом еще не разобралась. За исключением такой ситуации...
Тут мой собеседник взял тряпку и стер то, что женщинам нравится в мужчинах больше всего, не считая зарплаты.
— Только отсутствие гениталий полностью исключает возможность стать отцом. И выяснить это нетрудно.
Согласитесь, что настоящий ученый всегда может объяснить самое сложное явление самыми простыми словами. Да, чуть не забыла. В зал заседания президиума Мосгорсуда нашу стройную процессию провожала какая-то траченная молью персона женского пола. Как только она начала осенять нас крестами и охаживать по спинам Библией, я поняла, что вижу посланницу небес Горбунову.
* * *
Я, конечно, не берусь объяснить, почему прокурор Москвы практически дословно воспроизвел в своем протесте аргументы людей, которые не являются специалистами по установлению отцовства, и уж тем более не скажу, по какой причине это совершенно обыкновенное дело удостоилось такого внимания президиума Московского городского суда. Но не советую и господину Якухину льстить себя надеждой на то, что широкую общественность интересует вопрос, импотент он или нет.
Качество спермы Якухина никого, клянусь, не интересует, так же, как, впрочем, и судьба ребенка Ирины Бар-Слива. Ребенка, рожденного в законном браке, — об этом все забыли. Но тут другой сюжет.
Либо в дело пошли вечнозеленые аргументы, либо в Московском городском суде не читали “Недоросля”. А в этой пьесе как раз говорится о том, что бывает с людьми, раньше времени забросившими букварь за печку. Быть им битыми. И замуж идут не за них.
Генетическая экспертиза дала внятный и однозначный ответ на вопрос, является ли Анатолий Якухин отцом своей дочери. Является.
Но Анна Максимовна Горбунова, коллекционирующая чужие квартиры, нашла профессора Животовского. И теперь судьба двухлетнего ребенка, его право на половину деревенского дома и на кашу с молоком зависит от того, сумеет ли специалист по свиньям и мухам убедить судей в том, что он лучше разбирается в отцовстве, чем главная российская экспертная инстанция.
Если сумеет, многие дети останутся без куска хлеба и без крыши над головой — в суды повалят “импотенты”. А им на помощь — божьи слуги. Такие, как Анна Максимовна Горбунова.
Якухин хочет вышвырнуть на улицу своего ребенка. То есть поступить так, как поступила с ним Горбунова. Если бы Якухин был в себе и не гонял по улицам чертей, вряд ли он отдал бы сургутской волшебнице свою единственную квартиру и все имущество, не ведая, что очень скоро может оказаться бомжом.
Может быть, прокуратура возьмет на себя труд проверить, чем занимается божья коровка по имени Горбунова? Может, стоит выяснить, дееспособен ли Якухин? Тогда, глядишь, и суду будет меньше работы. И взрослые бездельники оставят в покое дитя, которое недавно научилось ходить.
Прошу считать эту публикацию обращением в прокуратуру. А Бог, говорят, охотнее терпит тех, кто его отрицает, чем тех, кто его компрометирует.
