За час, который Гиви провел в моем кабинете, он не меньше десяти раз пытался хоть чем-нибудь мне помочь. Я не тонула, не выпадала из окна, не истекала кровью. Мы сидели и разговаривали, вот и все. Но его постоянная готовность оказаться хоть немного полезным — не удивляйтесь! — очень затруднила беседу.
Делая записи в блокноте, я машинально пыталась выпрямить опасно наклонившуюся герань. Горшок с цветком находился ровно посередине между мной и Гиви. Пока я водила ручкой по бумаге, он бережно выпрямил растение и повернул горшок так, чтобы пунцовое соцветие смотрело прямо на меня. Маленькое теплое облако, проплыв от Гиви в мою сторону, погладило меня по щеке. Возможно, мне пригрезилось, но раньше такого не припомню.
Всего не расскажешь, но облако было...
Гиви Карлович Ртвеладзе родился в Москве 7 февраля 1955 года.
Мать свою он никогда не видел, потому что она оставила его в роддоме, откуда он по понятным причинам переехал в дом малютки, а позже — в специализированный детский дом (для детей с нарушениями психики): дело в том, что у Гиви ДЦП и врожденный дефект левой ноги.
Когда ему исполнилось 18 лет, он получил комнату в коммунальной квартире. И комната, и квартира, и дом, в котором он оказался, играют в его судьбе едва ли не главную роль, как тень отца Гамлета в пьесе о несчастном принце. Гиви оказался прописан в самом центре Москвы, в нескольких шагах от Цветного бульвара: улица Троицкая, дом 6.
В старинной московской квартире Гиви получил одну небольшую комнату. А в соседней комнате жила Александра Федоровна Мельникова, детский психиатр, жена первого директора Всесоюзной народно-хозяйственной выставки, расстрелянного как враг народа. Родной сын Александры Федоровны умер от рака, и она очень привязалась к Гиви. Рассердить свою любимую Александру Федоровну он мог, только когда приносил ей французскую булочку в руке, а не в пакете.
Александра Федоровна, первой оценившая удивительные душевные качества своего беззащитного соседа, стала разыскивать его мать. Поиски привели ее в ближайший дом во 2-м Троицком переулке, где жил друг ее умершего сына. Именно он рассказал ей, что отец Гиви — похоже, сын повара Берии. Все знали, что в этом доме жили бывшие сотрудники НКВД. Александра Федоровна нашла адрес деда и хотела написать матери Гиви, но он попросил этого не делать. Он сказал, что, если бы она захотела, давно нашла бы его. Что правда, то правда.
Светлана Филипповна Колганова много лет жила этажом выше. Она прекрасно помнит Александру Федоровну, помнит, как в доме появился худенький улыбающийся Гиви. Помнит и то, что к Гиви стали приходить все, кому было плохо дома. Например, подросток, которого звали Андрей. Фамилию Светлана Филипповна, к сожалению, забыла, но помнит, как судили спившуюся мать Андрея, потому что Светлана Филипповна была председателем товарищеского суда. Андрей был тихий, добрый, он замечательно играл на трубе и, когда мог, сидел у Гиви. Еще приходила к нему девочка из деревянного дома в Троицком переулке. Светлана Филипповна говорит, что девочка была необыкновенно хороша собой, и, судя по всему, они с Гиви воспитывались в одном детском доме. Все, у кого не было родной души, сбивались вокруг Гиви.
А потом умерла Александра Федоровна, погиб Андрей, старые соседи разъехались, и Гиви остался один.
На какие деньги Гиви покупал чай, папиросы и угощение для друзей? В отличие от своих здоровых и рано спивающихся друзей по несчастью, детдомовцев, Гиви всегда работал. Вначале он украшал Москву, разъезжая по разбитым мостовым на асфальтоукладчике, но потом неудачно слез, повредил больную ногу, пришлось искать другую работу.
Пошел работать грузчиком в булочную на Серпуховке, а когда она закрылась... Когда она закрылась, Гиви долго никуда не брали, и тогда он стал наведываться в булочную на Цветном бульваре. Во-первых, оттуда всегда пахнет пирожками, во-вторых, она рядом с домом, и, в-третьих, он просто не в силах сидеть сложа руки. Не нравится. И стал он туда приходить и помогать — просто так, без денег. Сначала все думали, что он зайдет раз-другой и бросит, а он все ходил и ходил, таскал тяжести и не заикался о зарплате. Наконец директор булочной не выдержала и взяла его на работу. Как смешно устроена жизнь: здоровые люди часто приходят на службу раздраженные, взвинченные, у них уже с утра все не так, — а инвалид Гиви всегда улыбается, всем рад, и до поры до времени настроение у него было, как у ребенка в день рождения.
В один прекрасный день соседка Гиви по коммунальной квартире сдала комнату приезжей с Украины. К квартирантке стала приходить знакомая. Так в квартире впервые появилась Ирина Васильевна Величко, жительница Украины, 1964 года рождения. Мы, конечно, не знаем, что именно рассказала Величко ее приятельница про Гиви. Не знаем, но можем догадаться: детдомовец, к тому же инвалид, прописан в квартире в центре Москвы. Родственников нет, здоровьем не блещет — надо брать!
К моменту, о котором идет речь, Величко была замужем, и искать счастья в столицу она приехала не только с мужем, но и с дочерью. Сразу приступать к делу она не стала, для начала попросила Гиви пустить ее с семьей в пустующую соседнюю комнату. Гиви взял с нее слово, что в квартире будет тишина и порядок, и семья Величко водворилась в вожделенной комнате. Поначалу постояльцы вели себя смирно и даже время от времени давали Гиви деньги — вроде как помогали в благодарность за то, что он их приютил. Но вскоре все переменилось. Веселые украинцы стали приглашать друзей, пить, шуметь, и Гиви попросил их, как говорится, покинуть помещение. Они уехали, но через несколько месяцев Ирина снова появилась на Троицкой улице. Она стала умолять Гиви, чтобы он опять пустил ее с семьей пожить в той же комнате, сказала, что теперь-то все будет хорошо, и Гиви сдался. Ему стало жаль бедную женщину, которая с семьей ютится по углам.
Прошло время, и однажды Ирина сказала ему, что хотела бы выйти за него замуж. В тонкости ей не откажешь: ведь Гиви всю жизнь мечтал обзавестись семьей. Говоря иначе, его представление о счастье — это чтобы было как у всех. Чтобы дома кто-то ждал, чтобы пахло домашней едой, чтобы кто-то мог пожалеть, улыбнуться, сходить за лекарством.
Он изумился: а как же муж?
Муж? Разведемся.
Гиви сказал, что ему нужно подумать. Но не обязательно быть выдающимся психологом, чтобы представить себе, как взволновала его перспектива возможного счастья. Люди, которые с пеленок помнят себя в казенном доме, могут пожертвовать чем угодно, лишь бы вкусить этого небесного блаженства: перестать быть человеком из списка.
Разумеется, Гиви согласился.
В январе 1999 года брак был зарегистрирован.
Через неделю в квартире появился “бывший” муж Ирины Величко.
Гиви удивился: зачем приехал?
Ирина объяснила ему, что Александр имеет право здесь находиться, так как он отец ее ребенка. Полагаю, нет нужды рассказывать о том, что “супруги” ни одного часа не прожили как супруги, как не стоит объяснять, что Величко и ее муж Александр супружеских отношений не прерывали и благополучно делили постель, вели совместное хозяйство, принимали гостей, родственников, и единственное, что омрачало их счастье, — невозможность прямо сейчас избавиться от постороннего человека, то есть от Гиви Ртвеладзе. О чем ему стали говорить сразу после “бракосочетания”. Величко молниеносно оформила российское гражданство, “молодоженам” официально присоединили еще две комнаты. Гиви, естественно, выдворили в восьмиметровый закут — в самую маленькую комнату в квартире, вещи его полетели на помойку, а шкаф распилили пополам, потому что иначе его невозможно было вынести из комнаты, в которой теперь поселилась Величко со своим настоящим мужем. Шкаф являлся для Гиви тем же, чем раньше для нас были “стенки”. Кроме кровати и стула, больше никакой мебели у него, собственно, нет.
Да и зачем ему мебель?
Он и без мебели очень мешает семье Ирины Васильевны Величко. Занимает комнату, которая очень бы пригодилась ей самой. Дело в том, что Величко торгует на рынке обувью, и самая большая комната — а она действительно очень большая, и потолки около четырех метров — забита коробками. А ведь человеку нужно не только работать, но и отдыхать. С этим у Величко как раз все в порядке: квартира давно превратилась в притон, где пьют, орут, дерутся и бьют Гиви.
Он вызывает милицию, но милиция не едет. А зачем? Ведь участковый А.Мыколенко из УВД “Мещанское” — земляк Величко. Гиви исправно обращается в милицию с заявлением, а ему исправно во всем отказывают. Ну не дурачок?
В ноябре 2003 года в Мещанский районный суд Москвы поступило заявление от Гиви Карловича Ртвеладзе о признании брака с Ириной Васильевной Величко недействительным.
Вы спросите, что он делал три года?
Терпел. Он так упал духом, что его с трудом приводили в чувство на работе. Во-первых, какое-то время он думал, что все образуется, что муж Величко уедет и все будет так, как обещала Ирина. Даже самый здоровый человек не в состоянии поверить в такое вероломство, а Гиви, не забывайте, инвалид. Состоит на учете в ПНД. И во-вторых, когда ему наконец растолковали, что он обманут и нужно обращаться в суд, он растерялся еще больше. Сам представлять свои интересы в суде он не мог, а денег на адвоката у него не было. И прошло достаточно много времени, прежде чем друзья Гиви поняли, что без адвоката ему не обойтись.
Дело слушалось три месяца.
Судье О.Сулеймановой оно, как видно, показалось не то чтобы простым, а примитивным. Уж не знаю, вслушивалась ли она в то, что говорил Ртвеладзе, и посмотрела ли хоть раз внимательно на человека, который стоял перед ней? Во всяком случае, ее вполне устроило, что со стороны истца выступил единственный свидетель, а со стороны ответчицы свидетелей не было вообще.
Как следует из определения, вынесенного О.Сулеймановой, Гиви на все ее вопросы, задаваемые несколько раз, давал разные, в том числе и взаимоисключающие ответы. Он давал показания, противоречащие его собственному иску, переспрашивал судью, не понимая, о чем идет речь, — и судья сочла возможным отказать в ходатайстве его адвоката о проведении судебно-психиатрической экспертизы в отношении истца, КОТОРЫЙ СОСТОИТ НА УЧЕТЕ В ПНД.
Государство в гробу видало граждан, которые не могут за себя постоять в силу психического заболевания. Ни в каких законах не упоминается о том, что в суде обязаны присутствовать представители органов соцзащиты, — считается, что правосознание судьи безошибочно подскажет ему, когда возникнет необходимость проводить экспертизу и пр. Непонятно, правда, почему государство упорствует в нежелании освободить судей от проявлений правосознания в подобных ситуациях. Надзорные инстанции завалены жалобами людей, брошенных государством на произвол судьбы. Видно, час таких людей не пробил, сей момент не до них. А раз так, судья Сулейманова возвысилась в подписанном ею определении до шекспировского слога: “Заслушав объяснения сторон, суд приходит к глубокому убеждению, что сам истец прекрасно знал, что супруга зарегистрировала с ним брак без цели создания семьи, а сам он также не имел намерения создать семью... в объяснениях истца обращает на себя внимание следующее. Его объяснения были крайне противоречивы. Так, сначала он заявил, что когда ответчица уговаривала его зарегистрировать брак, поскольку ей нужна была прописка, она пообещала ему купить телевизор. Потом он пояснил, что она обещала ему оказывать внимание, то есть помогать в бытовых вопросах. Потом он вдруг сказал, что ответчица обещала ему жить с ним вместе. В процессе своих объяснений истец на вопрос суда заявил, что, регистрируя брак, не имел цели создания семьи. Но через некоторое время стал говорить, что хотел жить с ответчицей одной семьей”.
На чем все же основано “глубокое убеждение судьи” в том, что Гиви намеренно зарегистрировал фиктивный брак, если судья подробно описывает странную ситуацию, в которой ей так и не удалось добиться от истца внятного ответа ни на один поставленный перед ним вопрос...
Разговаривая сама с собой, судья Сулейманова пришла к выводу, что регистрация брака позволила истцу значительно улучшить жилищные условия и присоединить к ранее занимаемой комнате еще две комнаты.
Да, жилищные условия Ртвеладзе улучшены дальше некуда: он обитает в комнате, где есть место только для кровати и стула. Причем именно это и послужило причиной обращения Ртвеладзе в суд. Как же судья читала его заявление? Одним, что ли, глазом?
Короче говоря, “все вышесказанное свидетельствует о том, что истец, вступая в брак, знал о намерении ответчицы получить прописку в г. Москве. По мнению суда, истец намеренно, понимая последствия заключения брака, сам не имея цели создания семьи, зарегистрировал брак. То есть истец не относится к лицам, которым ст. 28 СК РФ предоставляет право требовать признания брака недействительным”.
Поистине восхищает ангельское терпение судьи, не запустившей тяжелым Семейным кодексом РФ в такого идиота, каким представлен в определении Гиви Ртвеладзе. Он сделал все, чтобы лишиться собственной площади, и поэтому утратил право на защиту.
Определением Мещанского районного суда, вынесенным 23 марта 2004 года, производство по иску Г.К.Ртвеладзе к Величко И.В. о признании брака недействительным было прекращено.
Мадам Величко, не теряя времени, подала заявление на развод. Умница! Расторгнув “брак” с Гиви, она получит право на две его комнаты из трех. Одно плохо: Мосгорсуд вернул дело на новое рассмотрение в ином составе. Новое слушание начинается в середине ноября. К делу приобщены новые документы, в том числе и справка о том, что сразу после окончания судебного слушания Гиви попал в психиатрическую больницу. И что-то подсказывает мне, что попал он туда не от радости. Надеюсь, суд во всем разберется. Надеюсь также, что будет наконец-то проведена судебно-психиатрическая экспертиза, которая прольет свет на противоречивость показаний хитрого Гиви Ртвеладзе, задумавшего обвести наше доверчивое государство вокруг пальца.
И последнее. В свете усиления борьбы с терроризмом хотелось бы узнать у неподкупных сотрудников ГУВД Москвы, по какой причине участковый А.А.Мыколенко ни разу не удостоил ответом москвича Г.Ртвеладзе, который не в первый раз сообщает о том, что в квартире номер 2 на улице Троицкой, 6, постоянно проживают граждане, которым Величко сдает комнату! Гиви мешает им. Понимаю. Но ничто не мешает принести в такую квартиру немножко пистолетов, автоматов и мешок-другой гексогена. Цветной бульвар — это же исторический центр Москвы. И незачем таскаться на “Павелецкую”...
