Отравленные конфеты-2

Кто подделал завещание директора “Красного Октября”?

     7 апреля прошлого года мы опубликовали материал о том, какая странная история приключилась с завещанием генерального директора фабрики “Красный Октябрь” Анатолия Николаевича Даурского. Материал вышел в разгар судебного слушания по делу об этом завещании. Спустя двенадцать месяцев суд наконец огласил решение.

     Со своей первой женой Анатолий Даурский познакомился, будучи студентом. От этого брака у него была единственная дочь Ирина. Узнав о мимолетной связи Анатолия Николаевича с экономистом фабрики Раисой Якубовой, жена подала на развод. Даурский не хотел разводиться и пять лет жил один в надежде, что сумеет восстановить отношения с матерью Ирины. Ничего не вышло. Он зарегистрировал брак с Якубовой и в этом браке прожил двадцать лет.

     Ирина обещала матери никогда не переступать порог дома Якубовой и обещание сдержала. Но отношений с отцом она не прерывала. Анатолий Николаевич был не только прекрасным отцом, но и очень заботливым дедом. Он любил красавиц внучек, делал им подарки, устраивал красивые праздники и следил за тем, чтобы у них ни в чем не было нужды.

     Даурский умер в феврале 2005 года от внезапной остановки сердца.
     Спустя несколько дней Ирина позвонила Якубовой и спросила, оставил ли отец завещание. Якубова ответила, что никакого завещания Анатолий Николаевич не оставил и зря она беспокоится, ей вообще ничего не полагается. Сказала сгоряча: вдова и дочь являются наследниками первой очереди.

     За несколько дней до вступления в наследство дочери Даурского, Ирине Чаенковой, позвонил нотариус И.В.Артюх и сообщил, что вдова отца принесла-таки завещание. Согласно этому документу он оставил дочери дом в поселке Ильинское Раменского района и земельный участок площадью 1028 кв. метров, на котором расположен дом. Все остальное — жене Раисе Якубовой. Завещание составлено 30 августа 2000 года и удостоверено нотариусом г. Домодедово С.А.Осиповой. Один экземпляр завещания хранится в делах нотариуса, а другой выдан завещателю Анатолию Даурскому. Его-то и обнаружила дома безутешная вдова.

* * *

     Надо сказать, что Анатолий Николаевич Даурский, долгие годы возглавлявший известную во всем мире кондитерскую фабрику “Красный Октябрь”, был состоятельным человеком. Даурский владел особняком в Вешняках, квартирой на Тверской, на банковских счетах оказалось несколько сотен тысяч долларов и рублей плюс более 100 тысяч акций, рыночная стоимость которых — несколько миллионов долларов.

     И вот такой человек, любящий отец и дед, оставляет единственной дочери дом, который, по заключению экспертов, не подлежит оценке в связи с ветхостью. Сарай этот стоит на участке, где доля Чаенковой по закону составляет три сотки, поскольку вдова отца — дама пожилая, имеется обязательная доля и т.д. и т.п. Если это была шутка — то, надо признать, неудачная. И еще странно, что завещание составлено в Домодедове. Ни дачи, ни друзей у него там не было: снял трубку, позвонил московскому нотариусу — и всего делов.

     Разумеется, Ирина Чаенкова обратилась в Тверской суд с иском о признании недействительным завещание отца.

     Понятно, Тверской суд направил нотариусу С.А.Осиповой исковое завещание Чаенковой. Тут-то и выяснилось, что Светлана Алексеевна Осипова лишена судом права нотариальной деятельности еще в конце 2000 года. А из Московской областной палаты сообщили, что Осипова лишена права заниматься нотариальной деятельностью, ее архив утрачен и поэтому Московская областная нотариальная палата не может предъявить суду подлинник завещания Даурского (один экземпляр хранится у нотариуса, а второй — у завещателя).

     В публикации 2006 года мы подробно изложили историю архива Осиповой. Она, оказывается, забыла его в маршрутном такси. Лефортовский суд, лишив ее права нотариальной деятельности, обязал передать архив, печать и лицензию нотариуса. И вот, задумавшись о превратностях судьбы, она и забыла в маршрутном такси гербовую и металлическую печати, алфавитную книгу учета завещаний, книгу учета бланков доверенностей, книгу исходящей корреспонденции, книгу учета специальной бумаги, реестры за 1994—1997 гг., пять папок нарядов дел по договорам отчуждения домов, квартир, земельных участков, завещаний и пр. Причем в маршрутке Осипова ехала 14 февраля 2002 года, а заявление о потере архива подала спустя 4 дня и указала в нем, что претензий ни к кому не имеет.

     А еще мы процитировали отрывки из официальных документов, из которых явствует, что при расследовании уголовных дел в разных уголках столицы постоянно появляются заверенные Светланой Алексеевной Осиповой “документы”.

     И вот эта достойная труженица цеха “черных нотариусов”, оказывается, удостоверила завещание Анатолия Николаевича Даурского, и для этой-то радостной встречи Даурский и поехал в Домодедово.

* * *

     Спустя несколько дней после появления публикации я приехала в Тверской суд на очередное заседание по делу и стала свидетелем восхитительной сцены. Тут надо пояснить, что судья почему-то передала завещание на хранение ответчикам, то есть адвокатам Раисы Якубовой, хотя адвокаты Чаенковой на каждом заседании просили приобщить этот важнейший документ к материалам дела. А судья Н.В.Журавлева на эти ходатайства отвечала отказом.

     И вот в тот день, когда я приехала в суд, завещание наконец было предъявлено на всеобщее обозрение. И когда адвокат Якубовой направилась к судье, держа в руках драгоценный документ, все присутствовавшие в зале увидели, что на нем несколько дырок. Адвокат еще не дошел до судейской кафедры, а весеннее солнце уже осветило листок бумаги — и все увидели то, что увидели. Какая прелестная неожиданность! Возможно, в эту минуту судья вспомнила, что основным мотивом ходатайств от имени Чаенковой была необходимость сохранить главное доказательство по делу — завещание.

     Надо отдать должное судье Н.В.Журавлевой: на ее лице не дрогнул ни один мускул. К тому же ответчики попросили приобщить к делу заключение знаменитой независимой экспертной фирмы “Версия”, из которого следовало, что именно “Версия” продырявила завещание, то есть изъяла фрагменты документа на исследование. В такой экзотической ситуации Журавлевой пришлось удовлетворить ходатайство истицы о проведении судебно-криминалистической экспертизы завещания ее отца в ведущем экспертном учреждении России.

     Тогда же истцы сделали заявление об отводе судьи, потому что на протяжении всего слушания суд отказывал в приобщении доказательств по делу и фактически дал возможность ответчикам изуродовать завещание. Понятно, им ответили отказом, ибо решение о своем отводе или неотводе принимает, извините за выражение, сам судья. В тот достопамятный день истцы спросили у ответчиков, получили ли они согласие суда на изъятие фрагментов завещания. Им ответили, что этот вопрос не имеет отношения к делу. О да! Впоследствии именно поэтому, очевидно, глупый вопрос и умный ответ не попали в протокол судебного заседания. Впрочем, судья Журавлева отклонила все поданные истцами замечания на протокол. Но мы забежали вперед.

     Возможно, кому-то покажется странным, что речь идет о пустяках вроде одного вопроса, одного ответа, каких-то там замечаний на протокол — похоже на ловлю блох, если не хуже. Но это лишь до поры, пока человек сам не окажется в зале суда. Вопросы, ответы, замечания, реплики — это и есть судопроизводство. И человек теряет голову от отчаяния именно в тот момент, когда понимает, что на его вопросы в лучшем случае никто не отвечает, а в худшем их просто не слышат.

     Стоя на ступеньках районного суда, хорошо понимаешь, что мир делится на тех, кто здесь был, и тех, кто здесь не был. И когда первые будто в бреду начинают рассказывать, как они спрашивали, задавали первостепенные вопросы, но ответа не последовало, вторые слушают, вежливо сдерживая зевоту. А ведь момент истины — не торжественное мероприятие, предваряемое появлением красивых джентльменов во фраках и с камелией в петлице, а именно момент, мимолетное и невозвратное, и оттого бесценное мгновение, когда был задан неотразимый вопрос, на который последовал убийственно исчерпывающий ответ.

* * *

     В связи с проведением экспертизы дело было приостановлено.
     Спустя год слушание возобновилось. 6 апреля 2007 года состоялось очередное заседание, на которое были приглашены эксперты Российского Федерального центра судебной экспертизы при Минюсте России Флора Кузьминична Толкачева (стаж экспертной работы 35 лет) и Ольга Юрьевна Миловидова. Они были в числе тех, кто проводил экспертное исследование и поставил свою подпись под заключением.

     Тут ответчики предъявили козырного туза. В качестве своего представителя они пригласили господина Шаповалова, который случайно оказался генеральным директором бюро независимой экспертизы “Версия”. Судья Журавлева к такому экспромту оказалась не готова: ведь именно “Версия” проводила по просьбе ответчиков экспертное исследование завещания и пришла к выводу, что это замечательное, даже восхитительное завещание, выполненное по всем правилам в 2000 году. Некоторое время она с явным изумлением взирала на ответчиков, всем своим видом давая понять, что они сильно перегнули палку. Но отказать в ходатайстве об участии в суде Шаповалова в качестве представителя Якубовой по закону судья не имела права.

     Когда судья начала допрос экспертов Российского Федерального центра судебной экспертизы, Шаповалов заявил, что просит удалить из зала эксперта Миловидову, поскольку намерен допрашивать одного эксперта в отсутствие другого. Увы, закон не предоставил такой возможности, и допрос начался. По первому заключению, №1498/07, пояснения давала Флора Кузьминична Толкачева. Она подтвердила, что “оттиск гербовой печати нотариуса Осиповой С.А. в завещании Даурского А.Н. нанесен не печатью Осиповой С.А., оттиски-образцы которой на л.д. 104 и 116 т. 3 уголовного дела №264050 представлены на исследование, а другой печатью”.
     
     15 марта прошлого года Осипову допрашивали по этому делу. Ей показали завещание, предъявленное Раисой Якубовой, и она уверенно заявила, что завещание это удостоверено именно ею и печать на нем принадлежит ей. Так вот, согласно экспертному заключению, представленному в суд, так называемое завещание А.Н.Даурского удостоверено вовсе не печатью Осиповой.

     Выходит, какой-то другой печатью, происхождение которой неизвестно. Что из этого следует? Много чего. Но главное вот что. Осипова утверждала, что завещание Даурского заверено ее печатью. А эксперты сравнивали оттиски печати на этом завещании с оттисками печати, которые в свое время нотариус Осипова представила в следственные органы. И они оказались разными. Из этого следует неутешительный вывод, что у нотариуса Осиповой в обороте было сразу несколько печатей. Хотя это и запрещено законом, зато очень удобно, в чем нетрудно было убедиться при рассмотрении дела о завещании Даурского.

     Эксперт Миловидова полностью подтвердила выводы второго заключения, №1499/07: “результаты исследования достаточны для вывода о том, что рукописные реквизиты, оттиск гербовой печати в завещании подверглись агрессивному воздействию (термическому или световому)… Время выполнения оттиска гербовой печати нотариуса Осиповой С.А. не соответствует указанной в документе дате 30.08.2000. Оттиск гербовой печати в завещании нанесен не ранее 2004 года”.

     То есть завещание Анатолия Николаевича Даурского подделано.
     Конечно, выводы, сделанные экспертами Российского Федерального центра судебной экспертизы, не понравились ответчикам, и особенно гражданину Шаповалову, который возглавляет бюро независимой экспертизы, представившее в суд противоположное заключение. Шаповалов силился противостоять Толкачевой и Миловидовой, но эксперты Федерального центра не опустились до полемики с ним. Полемика уместна с равным, а нападки Шаповалова на маститых специалистов сильно смахивали на отрывок из басни Крылова “Слон и моська”.

     В этот день федеральный судья Н.В.Журавлева огласила решение по иску Ирины Чаенковой к Раисе Якубовой. Решение уместилось на полутора страницах, и вот его финал: “Признать недействительным завещание Даурского Анатолия Николаевича от 30 августа 2000 года,
удостоверенное нотариусом г. Домодедово Московской области Осиповой С.А. в реестре №2568”.

     Победа. Наконец доказано, что завещание директора фабрики “Красный Октябрь” подделано. Однако без ответа остался главный вопрос.

* * *

     Кто подделал завещание?
     Решение судьи Н.В.Журавлевой основано на безупречном доказательстве. Однако за рамками судебного решения осталось множество прелюбопытных фактов. Осипова в 1998 году вышла из Нотариальной палаты Московской области и при этом продолжала совершать нотариальные действия. Завещание Даурского не подтверждено ни одним юридическим документом: нет копии завещания, нет записи в реестре и отсутствует запись в книге завещаний.

     Как мы помним, весь архив мадам Осиповой уехал на маршрутном такси и не вернулся. Но отсутствия этих документов в принципе достаточно для отказа в выдаче свидетельства о праве на наследство. К примеру, в московскую нотариальную контору №29 в январе 2004 года обратилась гражданка Н.И. с заявлением о выдаче свидетельства о праве на наследство по завещанию на квартиру. Однако в ночь с 16 на 17 августа 1998 года в помещении нотариальной конторы произошел пожар, архив сгорел. И нотариус Н.В.Топольцева в выдаче свидетельства о праве на наследство отказала.

     Известно как минимум о трех уголовных делах, где фигурировали подложные банковские карточки, удостоверенные Осиповой. Если поинтересоваться, наверняка всплывут и другие.
     Весной 2006 года, после выхода материала о завещании Даурского, в редакцию “МК” обратился В.Смирнов, который сообщил следующее.

     Его бывшая жена представила в тот же Тверской суд интересный документ. В квартире В.Смирнова вместе с бывшей женой был прописан и ее сын, уехавший на постоянное жительство в США. В 1999 году сын умер. Когда Смирнов обратился в суд о признании его умершим, чтобы выписать из квартиры, бывшая жена представила в суд доверенность, якобы выданную ей сыном и удостоверенную нашей старой знакомой С.А.Осиповой в 2000 году, т.е. документ был заверен спустя год после смерти уехавшего в Америку человека.

     Как видно из далеко не полного списка деяний “черного нотариуса” Светланы Алексеевны Осиповой, она много лет совершает противоправные поступки, и никто не обращает на это никакого внимания. А это удивительно, потому что все эти поступки перечислены в Уголовном кодексе РФ. В частности, подделка документов по-прежнему остается уголовно наказуемым деянием в соответствии с 327-й статьей УК РФ.

     Полная опасностей и приключений деятельность “черных нотариусов” хорошо оплачивается, и поэтому их творческая активность может быть долгой, а значит — успешной. Я даже рискну предположить, что за участие в подделке завещания Анатолия Николаевича Даурского нотариус получил не только большой набор шоколадных конфет фабрики “Красный Октябрь”.

     Может, по нынешним временам подобное творчество мало кого удивит, но вот меня — удивляет. И вот почему. В Москве всего 700 нотариусов, то есть это люди редкой профессии, а если точнее, нотариусы — слуги Короны. Они действуют от имени государства, и именно им государство доверяет защищать наши интересы. Как могло случиться, что долгие годы государство, от имени которого действуют эти слуги, не обращает на их “проделки” никакого внимания?

     Сейчас вдова Анатолия Николаевича Даурского по закону является наследницей первой очереди, как и его дочь Ирина Чаенкова. Ну не получилось стать владелицей всех богатств умершего мужа. Ничего, кое-что ей все равно достанется. Что же получается? Кто-то подделал завещание и тем самым, помимо всего прочего, оскорбил память завещателя. Разве закон может бесстрастно взирать на это? Мне могут ответить: надо найти злодея и примерно наказать.

     Прекрасная мысль. Но давайте подумаем, кому было выгодно подделать завещание от имени Даурского? Только его вдове. А если так, является ли она достойной наследницей? Этот симпатичный дуэт, безутешная вдова и “черный нотариус” Осипова, безусловно, возделывают свое поле. И правовым его никак назвать нельзя.
     Надеюсь, Генеральная прокуратура России внесет наконец ясность в их творчество.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру