Утром звонит сынок. Сержант-срочник Вооруженных сил России, командир отделения учебного мотострелкового взвода. “Ну чё, батя, проголосовал? А нас уже сводили...”
В октябре ему исполнилось девятнадцать. На выборы сходил впервые.
— Построили роту, — рассказывает. — Объяснили, какой Путин красавец. Дедовщины при нем меньше, а зарплаты больше. А потом строем в клуб. Все проголосовали — и я. За Путина... А за кого ж еще? Мать говорит, что коммунисты — совок. А Жирик мне самому не нравится...
Карликовые партии типа “Гражданской силы”, “Яблока” и “СПС” он, как военный, всерьез не рассматривал. А “Справедливую Россию” не отличил от “Единой”.
— И вообще, — продолжает сын, — я и сам вижу, что при Путине жить в России стало гораздо лучше, чем при Ельцине.
При Ельцине этот балбес учился в лучшей по тем временам московской гимназии на Кутузовском проспекте, а новый, 2000-й, “путинский” год встретил в Финляндии — купался в проруби, катался на снегокате, сидел в сауне.
Но главное все-таки не в этом. Мой сын утверждает, что давление на солдат ограничилось одним построением с рекламой Путина. На самом избирательном участке можно было голосовать за кого угодно. Над душой не стояли и заранее отмеченных бюллетеней не раздавали. То есть выбор был у каждого болвана. А это главное.
— Но вообще-то я по делу звоню, — продолжает сын. — Ребят из моего отделения, которых я в войска готовил, отправили служить в Таманскую дивизию. И там их насильно заставили подписать контракт. А они не хотят служить по контракту. Ты бы не мог им помочь? Вот их мобильный телефон.
Позвонив, я выяснил следующее. 15 солдатам-срочникам, приехавшим в Таманскую дивизию после учебки, предложили жесткий выбор. Либо подписать контракт и тем продлить себе службу на год. Либо всех отправят служить в артиллерийский полк. Ребята выбрали артполк, куда их в тот же вечер и отправили. А там сержанты-кавказцы. Что они там с ними творили, ребята по телефону не говорят, известно одно: не били, не издевались, не насиловали, но так надавили психологически, что наутро все 15 человек контракт подписали. Так выполняется президентская программа перевода армии на профессиональную основу. Нетрудно предположить, в чем выражалось психологическое давление. Можно, например, за одну ночь, исключительно по уставу, замучить солдата учебной тревогой или уборкой территории. И пообещать ему, что такие занятия будут проводиться каждый день. И никакой уголовщины, никакой дедовщины. Такие методы успешно применяются в дисциплинарных батальонах против преступников. Поэтому считается, что дисбат страшнее зоны. Получается, что наши срочники, те, кто не стал косить от армии, а честно решил отдать Родине полтора года, приравнены к военным преступникам. Только потому, что армейскому начальству нужно побыстрее отчитаться перед президентом о переводе армии на контракт.
Я связался с родителями этих ребят. Сказал, что готов немедленно выехать в Голицыно, встретиться с их детьми и написать статью. А родители пусть тем временем обратятся в военную прокуратуру. Я предложил им побороться. Родители обещали подумать. А вечером перезвонили:
— Вы знаете, мы тут подумали... Лучше не связываться... Мы люди маленькие. А это все-таки президентская программа. Мы поговорили с детьми и решили: будем служить.
У этих людей тоже был выбор. И они его сделали.
Во всех бедах России принято винить ее правителей. Думаю, это несправедливо. Я точно знаю, что многих срочников превращают в контрактников насильно. На языке Уголовного кодекса это называется превышением служебных полномочий. Но жертвам этого преступления невозможно помочь. Потому что нельзя помочь сломленному человеку. Да и что ему проку от такой помощи, если он сам определил себя в категорию бессловесного быдла.
