Из письма жителей поселка Томилино в газету “Московский комсомолец”: “17 июня 2006 года — этот день надолго запомнят Олег и Елена Быковы, их родные, друзья и соседи. А день не предвещал ничего плохого. Был солнечным и добрым. В гости приехала давнишняя подруга Лены Алла с дочкой Настей, пришла сестра Светлана с племянницей.
День шел своим чередом: с играми, обедом, разговорами. Ближе к вечеру все собрались во дворе за чайным столом, только Настя и Света доигрывали партию в бадминтон. Тогда и прозвучал какой-то хлопок. Лена вздрогнула — опять петарды взрывают. Подбежала Настя: “Что это?” “Война началась”, — пошутил Олег Быков.
Если бы он тогда знал, что для его семьи это и в самом деле будет война. Но судьба дала ему короткую отсрочку до 11 июля. А пока день клонился к вечеру. Часов в 9 вышли провожать гостей. И тут увидели у соседнего участка милицейскую машину. Распрощавшись с гостями, Лена пошла узнать, что случилось. Оказалось, что на соседнем участке убили Анатолия Белобровского, гражданина Украины, снимавшего в соседнем доме жилье вместе со своей строительной бригадой.
Конфликт разгорелся из-за этого самого жилья. Анатолий, сильно пьющий и агрессивный человек, хотел выселить со второго этажа этого дома людей, не работавших в его бригаде. А их заселила с разрешения хозяина дома соседка, проживающая в другой части этого же дома. Лилия Яковлевна Гуревич, так зовут соседку, оказалась центром и мотором этого конфликта. Она пожаловалась на Анатолия Юрию Шматкову, бригада которого была под угрозой выселения. После долгих телефонных переговоров Анатолий и Шматков договорились о встрече и через несколько дней эта встреча состоялась. Шматков подготовился к ней как следует — взял с собой двух молодых родственников и друга…”
* * *
Встреча переросла в ссору.
Участниками столкновения, таким образом, оказались приезжие рабочие, жильцы дома и посторонние — всего 15 человек. В разгар перепалки из дома вышли Гуревич и находившийся у нее гость, приехавший на “Жигулях” 99-й модели. Он потребовал, чтобы Белобровский немедленно покинул дом. Тот, будучи сильно пьян, ответил отказом — как выглядела беседа, представить нетрудно. В это время гость Гуревич садится за руль своих “Жигулей”, уезжает и минут через десять возвращается. Снова говорит Белобровскому, чтобы он немедленно сматывал удочки, и, получив очередной отказ, достает пистолет, стреляет в Белобровского, садится в машину и уезжает.
Ни нас с вами, ни сотрудников милиции, прокуратуры и суда на месте происшествия не было, поэтому приходится довольствоваться тем, что мы знаем от участников и свидетелей происшествия. И вот семь очевидцев и дали показания о том, что в Белобровского стрелял человек на “Жигулях”.
Но убийца не оставил на месте происшествия ни визитной карточки, ни своего паспорта. И этим сильно затруднил работу сыщиков. Собственно говоря, незнакомец на “Жигулях” — это просто призрак. Люди запомнили лишь марку машины, цвет да две цифры из номера. Правда, очевидцы описали и его приметы, но кому нужны приметы призрака? Где его искать? Или даже не так. Переставим ударение. Его надо искать, а это дело утомительное. 17 июня возбудили уголовное дело, время пошло, а подозреваемого все нет. Можно спросить у Гуревич, но она не помнит, что у нее был гость. Как же быть-то?
7 июля возвращается из Кисловодска Олег Быков, тот самый сосед, который утверждает, что во время убийства пил на травке чай с семьей и гостями. И 11 июля его берут под стражу по подозрению в убийстве Белобровского. Жена с детьми срывается с Черноморского побережья, несется домой и летит на свидание с мужем. А он ее успокаивает: не волнуйся, это недоразумение. Не сегодня-завтра разберутся, и меня освободят. Если это преступник, то, как видно, матерый. Какое самообладание!
* * *
И кто же он такой, этот Олег Быков?
Десять лет назад, спасаясь от безработицы на Украине, в Подмосковье приехали Олег, Лена и пятилетний Максим Быковы. Оба с высшим образованием (Олег по профессии горноспасатель), молодые, неленивые, общительные, они очень хотели встать на ноги. И все у них получилось. Работая без выходных, сумели наладить маленький семейный бизнес, родили второго ребенка и купили небольшой участок с ветхим домом. Дом перестроили — живи и радуйся. В 2003 году выясняется, что у Олега рак. Ему делают операцию, и 39-летний мужчина становится инвалидом II группы. Наверное, поэтому он рано поседел и точно именно поэтому не остался на море с женой и детьми, чтобы не соблазниться пляжем да солнечными ваннами.
Попав в тюрьму, Олег Быков очень долго пребывал в уверенности, что вот-вот все встанет на свои места и его освободят. Такое случается. Психологи называют это тюремной эйфорией. Колоссальный стресс дает о себе знать по-разному. Кому-то все кажется, что завтра он проснется, а решетка на окне приснилась. Но время шло, а сон не проходил.
И 22 марта судья Люберецкого городского суда Московской области Н.В.Капускина провозгласила приговор: признать Олега Сергеевича Быкова виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ (умышленное убийство), и назначить ему наказание в виде 8 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
* * *
Восемь лет лишения свободы для человека, которому удалили 20 сантиметров кишки, — считай, пожизненное заключение, поскольку наивно надеяться на то, что рак в таких сверхкомфортных условиях будет спать спокойно.
Но это с одной стороны. А с другой — если он убил человека, то медицинские проблемы отходят на второй план, и это, наверное, справедливо. Дело за малым: доказать вину.
Вот и посмотрим, какие же доказательства легли в основу такого сурового приговора.
Как следует из материалов судебного следствия, главным доказательством виновности Олега Быкова является то, что его опознали три участника событий: Р.Сташко, Ю.Шматков и Д.Евсеев.
Р.Сташко — человек, живший в том самом доме, где квартировали гастарбайтеры, прекрасно знал Быкова. Точней, он, возможно, не знал его имени и фамилии, но виделись они часто. И почему-то Сташко ни словом не обмолвился о том, что убийца Белобровского — Быков. Эта тема, как говорят музыканты, возникла во второй части произведения. То есть когда понадобилось опознать злодея. Стоит отметить, что в суде Р.Сташко давал свои ценные показания в наручниках, потому что был осужден за грабеж в Москве.
Уже известный нам Ю.Шматков (в прошлом судимый за изнасилование), в нарушение УПК, до проведения опознания не был допрошен, то есть у него не спросили, каковы приметы убийцы и по каким особенностям он сможет его опознать. Как следует из оглашенного в суде протокола опознания, перед ним даже не ставился вопрос о том, может ли он опознать убийцу.
Свидетель Д.Евсеев на опознании заявил, что узнал Быкова по овалу лица, форме ушей, ямочкам на подбородке и темным волосам. Но на допросе до опознания он описал другие приметы преступника: “волосы русые, ямка на правой щеке, маленькие уши”. А уши у Олега Быкова оттопыренные, и назвать их маленькими не повернется язык.
Сам Быков заявил в суде, что люди, которые его опознавали, войдя в кабинет, с ходу указывали на него, не дав себе труда хоть на мгновение вглядеться в сидящих перед ними. Это подтвердили и понятые, и статисты. А вот участник ссоры Черносвитов никого из участвовавших в опознании не признал и сказал, что Быков отчасти похож на человека, совершившего убийство, но у того была ярко выраженная азиатская внешность, другой голос и другая форма ушей. К тому же в суде Черносвитов рассказал, что до проведения опознания сотрудники милиции показывали ему фотографию Быкова и он тогда же заявил, что это не тот человек, который выстрелил в потерпевшего.
Во всех показаниях фигурирует плотный, темноволосый человек с маленькими ушами. А Быков стройный, седой, и уши у него отнюдь не маленькие. Однако суд не дрогнул.
Даже тогда, когда был оглашен чрезвычайно любопытный документ, а именно поручение следователя Е.В.Фокиной о допросе Сташко и Евсеева. Документ датирован 17 июня, то есть днем, когда был убит Белобровский. Однако там написано, что поручение дается по уголовному делу №103100 по обвинению Олега Быкова. А Быков был задержан на три недели позже, 11 июля. И выходит, что документ был подписан задним числом. Это грубейшее нарушение закона.
Но самое интересное то, что следователь Фокина, допрошенная в суде в качестве свидетеля, признала это. Вдумайтесь: она могла сказать, что перепутала число, что у нее болела голова, да мало ли — однако она сказала то, что сказала. И это значит, что она ни на миг не сомневалась в том, что Быков будет признан виновным.
* * *
Теперь обратимся к другому интересному вопросу: где оружие, из которого был сделан смертельный выстрел?
Оно не найдено.
На месте происшествия были обнаружены пуля и гильза, которые являются, как известно, носителями не менее содержательной информации, чем само оружие. Был сделан запрос в областную пулегильзотеку. Не получив оттуда никаких сведений, следствие почему-то удовлетворилось этим, и вопрос об оружии был закрыт. Хотя следующим действием должен был быть запрос в Федеральную пулегильзотеку экспертно-криминалистического центра МВД России. Это настолько элементарно, что даже неудобно об этом писать. Такой запрос мог сделать и суд. Не сделал.
На фоне этого вопиющего бездействия сущим пустяком выглядит то, что следователь не изъял ни одежду потерпевшего, ни одежду обвиняемого, а там могло обнаружиться множество следов происшествия.
По новому закону защитник вправе собирать доказательства. Адвокат обвиняемого получил заявление от Е.Я.Гуревич, владелицы части дома, во дворе которого произошло убийство. Гуревич написала о том, что следователь Люберецкой городской прокуратуры Е.В.Фокина принуждала ее дать нужные следствию показания. Это заявление 2 августа было отправлено прокурору города. Рассмотрев его, прокурор уверенно написал, что доводы свидетеля Гуревич не нашли объективного подтверждения. Стало быть, не нашли — а где искали?
На месте происшествия были обнаружены два окурка сигарет, которые приобщили к делу. Но вот что странно. Во-первых, Олег Быков не курит. И во-вторых, протокол осмотра этих вещественных доказательств составлен 14 июля, а проводился с 10 часов утра до половины двенадцатого — но из материалов дела следует, что именно в этот день и в это время следователь допрашивала Настю Жогову, десятилетнюю дочь Аллы Жоговой, которая в тот злополучный день приехала в гости к Быковым. Для исследования окурков были использованы образцы слюны и крови, вроде бы полученные от подозреваемого Быкова. Но я не случайно пишу “вроде бы”, потому что эти образцы были получены без участия защиты, а это грубое нарушение 53-й статьи УПК РФ.
Ни следствие, ни суд не приняли никаких мер, чтобы найти машину, на которой приехал и уехал убийца Белобровского. Хотя поиски могли увенчаться успехом: модель машины, цвет и фрагмент номера — разве этого мало?
Теперь давайте внимательно вчитаемся в список свидетелей, чьи показания были приняты судом во внимание. И что же? Оказывается, это исключительно свидетели обвинения. А показания родственников и друзей Быкова, которые в тот день были у него в гостях и рассказали о том, что он никуда не уходил и весь день провел на территории своего участка, — эти показания суд счел необъективными, поскольку близкие родственники и знакомые “заинтересованы в исходе дела в пользу Быкова”. Можно подумать, что закон позволяет оценивать показания на глаз, хотя есть статья УПК РФ, согласно которой суд обязан оценить допустимость и достоверность всех без исключения показаний и должен указать, каким именно требованиям не отвечают те или иные доказательства. Оно, может, и скучно на бумаге, но на деле впечатляет. Выходит, если ты родственник или знакомый обвиняемого, грош цена твоим словам?
В деле есть показания В.А.Дёгтевой, пожилой соседки Быковых, которая живет в доме напротив. В тот день она занималась благоустройством своего участка и провела все светлое время на улице, вкапывая вдоль забора старые покрышки. Следствие ее показания не заинтересовали, и она выступала в суде. Дёгтева “видела, как Гуревич просила разойтись толпу мужчин, собравшихся у ее калитки. Потом она видела, как подъехала машина, из которой вышли двое парней, вошли в соседнюю калитку, минут через 15—20 раздался хлопок, и из калитки сначала вышли трое ребят и пошли в сторону станции, а затем двое вывели парня с голым торсом, посадили его в машину и увезли. Быкова она в тот день не видела. Может охарактеризовать его только с положительной стороны”.
Несмотря на кажущуюся простоту ее показаний, они в высшей степени содержательны, чем, видимо, и объясняется пренебрежение следствия к этому свидетелю. В приговоре именно так и записано: весь день вкапывала покрышки. Это говорит о том, что она с утра и до вечера находилась в нескольких десятках метров от места происшествия и прямо напротив дома Быкова. Если бы она хотела подыграть Быкову, она могла сказать, например, что видела, как большая компания обедала, а позже пила чай на лужайке. Но она не говорила ни про обед, ни про чай — она не могла этого видеть, поскольку дело было за домом Быкова. Что ей стоило слегка приврать и сказать, что она туда заходила, заглядывала, да мало ли чего? Хороший свидетель — подготовленный свидетель. Но пожилая женщина рассказала суду именно то, чему была свидетелем, — не больше и не меньше. Думаю, ей было не по себе — и с милицией никто связываться не хочет, и в суд ходить — то еще удовольствие. Но она пришла. И как ни старались ее сбить затейливыми вопросами, она не сбилась. Тем и не угодила.
И наконец, последнее. Мотив преступления.
Как следует из приговора, “17 июня 2006 года в период времени с 18 до 20 часов, точное время следствием не установлено, Быков О.С., находясь у дома, расположенного по адресу…, в ходе ссоры, возникшей на почве неприязненных отношений с ранее незнакомым ему Белобровским А.А., действуя умышленно, с целью убийства, произвел не менее одного выстрела из неустановленного следствием огнестрельного оружия…, после чего с места происшествия скрылся”.
С одной стороны, если Быков убил Белобровского — то повел он себя, прямо скажем, вызывающе. На глазах у всех застрелил человека, спокойно вернулся к себе домой и провел там еще почти двое суток. Чудно, правда?
Правда, потом он сел в поезд и уехал в Кисловодск. Но билеты на поезд были заказаны в середине мая, о чем имеется справка, почему-то не приобщенная к делу. Это что же выходит? Быков еще в середине мая задумал убить Белобровского? И почему в приговоре написано, что они не были знакомы? Очень даже были, потому что за три года до этого Быков обсуждал с Белобровским предстоящий ремонт.
С другой стороны, как следует из материалов уголовного дела, ссора возникла между двумя бригадами рабочих. И как на предварительном следствии, так и в суде история этой ссоры была обстоятельно запротоколирована. При чем же тут Быков? У участников конфликта был мотив разобраться с Белобровским, а у Быкова его не было. Рабочие выясняли отношения, потому что речь шла о возможности работать — а стройка и ремонты являются единственным источником заработка для приезжих из ближнего зарубежья. И тут есть из-за чего ссориться. А Быков-то откуда взялся? Он ничего не строил, не ремонтировал, никому не сдавал жилья. И получается, главная роль в этом деле Быкову досталась потому, что другого кандидата под рукой не оказалось, его надо было искать. А если не найдут, как быть? То-то же.
Начальство, надо сказать, оценило доблестный труд сотрудников криминальной милиции. Ко Дню милиции в местной газете была напечатана передовица “Первые по району”: Томилинский ГОМ вновь занял первое место среди подразделений УВД района. В отчетный период в Томилине произошло три убийства — и все три были по горячим следам раскрыты. Да и следователь Е.В.Фокина пошла на повышение — теперь она украшает своим присутствием прокуратуру Московской области. Я надеюсь, теперь понятно, что поймать убийцу Белобровского было просто-напросто делом чести, как его понимают в Томилине.
* * *
Что же получается?
Оружие, из которого стрелял убийца, не найдено.
Машина, на которой приехал и уехал убийца, не установлена.
Мотива нет.
Показания свидетелей защиты во внимание не приняты.
Остается опознание, проведенное с грубейшими нарушениями закона.
Достаточно ли этого для вынесения приговора? Восемь лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима — за что?
А самое ужасное, что нет даже искреннего заблуждения, добросовестной ошибки — отовсюду торчат белые нитки. В этой небрежности, с которой ляпалось дело, в том, что не были выполнены простейшие следственные действия, в почти демонстративном нежелании искать истинного убийцу содержится откровенное послание обществу: машина правосудия на большей скорости несется без тормозов. Они не заржавели, не вышли из строя, их просто нет. И горе тому, кто окажется на ее пути.
А ведь найти того, кто убил Белобровского, можно. Не нужно быть профессором криминалистики, чтобы понять: среди тех, кто присутствовал при драке, немало людей, знающих этого человека. Одна беда. Как говорили в старину, люди лгут во всю губу. И не только свидетели. А под стражей уже полтора года находится тяжело больной человек, который не по своей воле сыграл главную роль в драме со смертельным финалом.
P.S. После приговора жители Томилина собрались у суда с плакатами в защиту Олега Быкова. Они обратились в Генеральную прокуратуру и к Президенту России. В ответ пришли отписки, и жалобы в конце концов оказались в той самой Люберецкой прокуратуре, которая расследовала дело Быкова.
Вот после этого люди и обратились в нашу газету. В этом письме есть душераздирающая строчка: “Раньше мы обращались за защитой в милицию. А теперь приходится просить защиты от нее…”
Прошу считать мою публикацию обращением в Генеральную прокуратуру РФ.
