Нынешняя контрактная армия — военизированная богадельня, собирающая под свои знамена самых слабых и неприспособленных. Такое войско не защитит от супостата, зато годится для отчета и перед президентом, и перед избирателями.
(Окончание. Начало в “МК” от 19 декабря 2007 года)
Есть расхожее мнение, высказанное, в частности, и на форуме моей предыдущей заметки. Дескать, жители больших городов в армии служить не хотят, они больше на карьеру настроены, а вот деревенским ребятам военная служба — самое то. И денег заработают, и специальность получат. А тут еще сын звонит, инсайдер доморощенный. Вот, говорит, четверо сержантов моего призыва решили заключить контракт на три года. С какого перепуга, спрашиваю. Да, отвечает, съездили в отпуск к себе в Липецкую область, говорят, что на гражданке делать вообще нечего — ни денег, ни работы.
А вот свежие данные Социологического центра Министерства обороны. Только 15—18 процентов военнослужащих продлевают свой контракт после первых трех лет службы. То есть более 80% солдат и сержантов, якобы выбравших своей профессией военную службу, отрабатывают только первый контракт, а затем посылают эту службу подальше и вновь возвращаются в гражданскую жизнь. И это у нас сейчас называется профессиональной армией. Я бы на месте военных социологов эту цифру засекретил. Потому что она исчерпывающе иллюстрирует полный провал перевода армии на контракт. За такие реформы всю армейскую верхушку надо гнать в шею — за клинический идиотизм и разбазаривание народных денег. Объясню по порядку.
Контрактники из деревни
В начале декабря вышла моя заметка “Будем служить”, где я, между прочим, сообщил, что нескольких молодых солдат, прибывших в Таманскую дивизию после учебки, принуждают подписать контракт. Солдаты контракт подписывать не хотели, не хотели этого и их родители. Я предложил этим ребятам и их родителям свою помощь, от которой они, подумав, отказались. В результате все контракт подписали. В заметке делался вывод, что раз люди готовы терпеть произвол властей, то и помочь им невозможно. Хотят служить по принуждению — пусть служат. Значит, такова их смиренная доля.
История, однако, получила неожиданное продолжение. Уже на следующий день после выхода заметки в Таманскую дивизию прибыло четверо следователей из военной прокуратуры Алабинского гарнизона. Так как фамилии бойцов я не указывал, прокурорские стали проверять всех вновь прибывших, а это 400 человек. Возможно, такая быстрая реакция прокуратуры объясняется тем, что год назад офицера Таманской дивизии уже поймали на принуждении к подписанию контракта. Это мне сообщили в военной прокуратуре. Фамилию офицера не назвали, сказали, что это служебная информация. Известно только, что заключенный под давлением контракт был расторгнут, а офицер переведен в другую часть.
Прокурорская проверка на этот раз длилась почти пять суток и никаких злоупотреблений не выявила. Оказывается, все 400 контрактов были подписаны добровольно. Я пожелал встретиться с солдатами, которые мне поначалу жаловались, и военный прокурор Сергей Луцкан предоставил мне такую возможность. И вот пришли эти пятеро солдат и стали рассказывать, как хорошо им служится в контрактной армии. Прокурор Сергей Владимирович сидел тут же, поэтому разговор получился скованным, но кое-что я успел понять.
Итак, пятеро бойцов — все как на подбор из провинции. Кто из деревни, кто из небольших городов. Интересно было узнать, почему они вдруг решили стать военными профессионалами. Как их убедили. Вот их доводы:
— Контрактников одевают в новую форму, а срочник ходит, как чмо...
— Контрактник ходит в берцах, а срочник в кирзовых сапогах больше на два размера...
— Для контрактников готовят гражданские повара, а срочников кормят невкусно...
— Контрактник служит до 18 часов, потом — личное время. А срочнику всегда работу найдут.
Вот она, концентрированная правда о нашей призывной армии — обмундирование не по размеру, скверная жратва и бессмысленный солдатский труд — не ради боевой подготовки, а только для того, чтобы солдат к отбою валился с ног.
В военных частях стоят щиты, рекламирующие прелести контрактной службы: “Займи свое место в строю”, “Твой билет в будущее”, “Послужим России вместе”. Так себе креативчик. Предлагаю на военкоматах и КПП повесить другой текст: “Срочники — быдло! Заключи контракт, чмо!” Жестко, зато честно.
Перейдем к материальным стимулам моих собеседников:
— Хочу поступить в горный институт. Для тех, кто служил по контракту, — высшее образование бесплатное.
— Хочу скопить капитал. Буду откладывать каждый месяц тысяч по пять. За два года наберется на подержанную “девятку”. А имея машину, на гражданке можно зарабатывать...
На первый взгляд — нормальные стимулы, только вот к армии они отношения не имеют. Поступит парень в свой горный институт — и военная служба потеряет для него смысл. Скопит на машину — и вернется в свою деревню. Как я уже указал, более 80 процентов военнослужащих ограничиваются только одним контрактом.
А теперь — внимание. Зарплата контрактника в зависимости от должности 8—10 тысяч рублей в месяц. Эти деньги берутся из государственного бюджета, в том числе и от денег, которые мы платим в виде налогов. Почему общество должно спонсировать этих ребят, покупать им машины, оплачивать учебу, если они не собираются становиться военными профессионалами, а идут служить только для того, чтобы решить на время личные финансовые проблемы.
Предприимчивый, талантливый, работящий юноша, пусть даже из глухой деревни, не пойдет служить на три года за зарплату в 8—10 тысяч рублей. Такие деньги он заработает и на гражданке. Пойдет служить только тот, кому “на гражданке делать нечего”. Тот, кто не может или не хочет обустраивать “свою гражданку”. Не все бедные пацаны на гражданке — лентяи, пьяницы и неудачники. Наверное, нужны серьезные программы для развития их убогих деревень, стимулирование малого бизнеса, льготное кредитование. Чтобы молодым людям было чем заняться на гражданке.
Вместо этого огромные государственные деньги тратятся на зарплату контрактникам, которые, срубив свою маленькую копейку, навсегда эту армию покинут. А их место через три года займут новые неудачники.
В газете и на сайте мы указали телефон “горячей линии”, по которому можно позвонить, если солдата заставляют подписать контракт. За две с половиной недели от солдатских родителей было пять звонков. Сначала люди жалуются, что их сына шантажом заставляют подписать контракт. Газета предлагает им помощь, которая заключается в следующем. Мы публикуем заметку, не называя фамилии солдата, но указывая воинскую часть. А родители одновременно обращаются в прокуратуру. При таких условиях прокурорская проверка обеспечена, и сделка, которую солдат заключил под давлением, наверняка будет расторгнута. Люди сначала соглашаются, а потом отказываются. И дело тут, думаю, не в страхе. Просто эти люди (в основном, кстати, из деревни) начинают понимать своим цепким крестьянским умом всю выгоду контракта. Три года на небольшой, но гарантированной зарплате, на казенных харчах и обмундировании. Чего б не служить, тем более что война на Кавказе закончилась. Условия, как при позднем совке — суровые, но с гарантированной пайкой, — и башкой думать не надо. Государство все за тебя придумало.
Песня о Щорсе
Российская армия нуждается в реформировании. В частности, в техническом переоснащении. Например, мировой опыт последних войн показывает, что один боевой вертолет способен на равных воевать с танковой ротой, то есть 10—12 машинами. Значит, нам нужно больше вертолетов. И больше пилотов. И много денег на горючее, чтобы пилоты эти могли совершенствоваться. Нельзя сказать, что наша армия полностью устарела, но нынешняя ее структура пока не приведена в соответствие с требованиями современной войны. Войны локальной, быстрой и высокотехнологичной.
Так вот для начала нужно полностью реформировать эту структуру, а только после этого заполнять ее новым личным составом, четко осознав место каждого бойца. И платить этому бойцу не жалкие 8—10 тысяч, а 20—30. И требовать от него полной отдачи. А если не справляется — гнать. На такие деньги достойная замена ему найдется быстро.
А пока структура Вооруженных сил полностью не реформирована, нет смысла набирать в нее случайных контрактников только для того, чтобы имитировать наличие у нас профессиональной армии. На такую имитацию будут потрачены огромные деньги, но армия профессиональной не станет. Просто определенная часть народа будет служить не год, а три. Как раньше в Военно-морском флоте.
Есть у меня друг. Зовут Тимур. З1 год, полковник, кавалер ордена Мужества. Военный профессионал с колоссальным боевым опытом двух кавказских войн. Сейчас живет в Москве, учится в Академии сухопутных войск. С 1 декабря нынешнего года получает 13 тысяч рублей. На эти деньги он снимает квартиру в Марьине, потому что у полковника семья — жена и двое детей. А чтоб семье было что жрать, Тимур подрабатывает охранником в ночном клубе.
Полковник разведки — и охранник. Правда, клуб тоже непростой. Сплошные випы. И таких охранников по Москве очень много. Есть еще полковники-таксисты.
А платили бы Тимуру тысяч 50. Чтоб и он себя человеком чувствовал, и времени на учебу было побольше. За такие деньги можно его еще и обязать раз в неделю выступать в школах, училищах, институтах. В качестве шефской нагрузки.
Пусть рассказывает пацанам о своих военных приключениях, за что орден Мужества получил да медаль “За отвагу”.
Как вообще решил стать военным. После таких бесед, я уверен, у многих отношение к армии изменится, а кто-то и решит связать с ней свою судьбу. Потому что Тимур хорошо рассказывает:
— Я родом-то из Иркутской области. В детстве мечтал уголовником стать. Профессия уголовника у деревенских пацанов считалась самой романтичной. А однажды приехал к нам в отпуск один парень, курсант-морпех из Благовещенского училища. Форма на нем красиво сидела, я тогда впервые увидел, что есть другая жизнь, что возможна другая судьба, кроме воровской. Он еще на гитаре здорово играл. И песню спел. Не блатную песню, военную. Я эту песню на всю жизнь запомнил: “Шел отряд по берегу, шел издалека, шел под красным знаменем командир полка...”
Спрашивается, где взять для Тимура 50 тысяч. Да есть эти деньги у Российского государства. Оно их платит тем пятерым контрактникам из Таманской дивизии, которые сами не знают, чего хотят. Забрать у них и отдать Тимуру. Все равно военных из этих пацанов не получится.
P.S. Важное уточнение. Весь мой обличительный пафос не имеет отношения к настоящим военным — честным офицерам и прапорщикам, солдатам и сержантам срочной службы и к тем 15—18% контрактников, которые после окончания срока первого трехгодичного договора остаются служить в армии. Спасибо вам всем за службу, ребята. Без вас нам хана.
