Всегда приятно иметь дело с образованными мошенниками. Вот где, воистину, криминальный талант! Этой связкой людей, которые осуществляют планомерные «вбросы» поддельной живописи на российский антикварный рынок, можно было бы восхищаться (речь идет об их профессионализме), — если бы не те глубокие последствия, когда клоны-подделки буквально подрывают в корне всю мировую историю Искусств…
Об этом-то и шла речь вчера, в закрытой галерее «Триумф», где господами Петраковым (начальник Управления по сохранению культурных ценностей Россвязьохранкультуры), Рощиным (бизнесмен и издатель) и Петровым (самый знаменитый эксперт России, историк) был презентован III том Каталога подделок произведений живописи (числом в 150).
Не сочтите начальный пассаж циничным, — что уж нельзя делать точно, так это недооценивать господ поддельщиков. Для начала разберем (возможно, вам уже известные) основные схемы «клонирования».
Высший пилотаж. По мнению Виктора Васильевича Петракова самым сложным и «качественным» видом подделки является следующая схема. Берется картина, допустим, XIX века, — причем, не ради нее самой, а исключительно ради холста. Масло аккуратно счищается. По старым рецептам (которые, скажем так, не до конца утрачены) готовятся краски — на травах, смолах, копайском бальзаме, маковом масле, янтарном лаке, очищенном скипидаре и проч. И далее, по аутентичному холсту вырисовывается в полном соответствии со стилем, манерой и почерком подделка, допустим, под Шишкина или Боголюбова. Затем идет сложный технологический процесс принудительного «старения»…
— Да, это «высший пилотаж», — отмечает г-н Петраков, — такая подделка теоретически возможна, но: на нее уйдут годы, а сейчас ритм жизни такой, что людям надо всё провернуть как можно быстрее. Поэтому такие «клоны» нам не попадались, — уж очень они трудоёмки, а потому бессмысленны.
Самая распространенная схема последнего десятилетия. Здесь как раз можно отталкиваться от данных Третьего тома каталога.
Какие уж тут — «годы уйдут»! Процесс ускорен до невозможности: в 2003-м на аукционе «Аллгуэр» тихо-неспешно покупается картина Отто Штрутцеля, оценка которой — всего 600 евро. И буквально спустя год эта же самая картина, — такой здоровый пенек, буйно заросший растительностью, — появляется на нашем рынке, но только: с подрисованными на переднем плане мухоморами и новой подписью: «И. Шишкин. «Травы и мухоморы»». Ей-ей, в юморе поддельщикам не откажешь.
Теперь представьте реакцию того, допустим, банкира-коллекционера, который просыпается утром, открывает каталог на 152-й странице, и обнаруживает там эту чудную вещицу, проданную ему артдилером никак не за 600 евро. А, скажем, за 600 000. Цена — на два порядка.
Какие вопросы возникают по этой схеме? Кто эти поддельщики, — раз. Где географически располагаются «очаги» сих организованных криминальных структур, — два. На какие годы пришелся «пик» их деятельности и насколько активны они сегодня, — три. Ситуацию пытаются прояснить г-да Петров и Петраков.
Во-первых, — кто? Человек, решивший за копейки купить на ином «провинциальном» аукционе мало заметного европейского художника, чтоб затем выдать его за «великого русского», должен непременно посоветоваться с искусствоведом, собаку съевшим на творчестве того же Айвазовского или Шишкина. Ведь покупка должна полностью «лечь» в манеру «великого». Потом только картину несут на дорисовку и устранение прежней подписи (с симуляцией новой) художнику. Значит здесь мы имеем, по крайней мере, трех заинтересованных лиц и, скорее всего, с высшим образованием, и даже, можно предположить, с отечественным высшим образованием.
Во-вторых, — где? Отвечает эксперт Владимир Петров:
— То, что один из «очагов» находится в Германии, — совершенно ясно. (То есть, там работают люди, связанные гражданством с Германией). Именно оттуда (в оное время) мне посылали по Интернету кучу фальшивок на пробу.
Петраков добавляет:
— Сейчас и датчане весьма заинтересовались темой подделок и уже разыскивают некую особу, которая по их данным, активно консультировала покупателей на известном аукционе «Брюн Расмуссен». Она покинула Данию, но поиски продолжаются, и мы в этом деле будем помогать им всецело.
— Она — искусствовед?
— Естественно. Причем, неплохой. Отбирала из списка продаваемых те картины, которые максимально соответствуют стилистике иного русского художника, под которого собирались подделывать.
Петров вдруг вспоминает:
— Не знаю, о той ли даме идет речь, но два года назад, когда я плотно занимался Данией, сам видел в Интернете такое объявление: «Предоставляю неоценимые услуги по посещению мастерских и, прежде всего, аукционов». И подпись — Наталья.
В-третьих, — на какие годы падает активность господ поддельщиков (или как их называет Петров — «криминальный постмодернизм»)?
— Ответ очевиден: есть спрос — появляется предложение, — говорит Виктор Петраков, — если отслеживать эту активность по нашим антикварным магазинам и салонам, то речь идет о рубеже 1990-х—2000-х гг.
А по мнению, г-на Петрова сначала (в 90-е) подделывались сугубо русские художники — те, кто похуже под тех, кто получше. Но таких подделок было относительно немного.
— Но с ростом беспредела, с появившейся возможностью выезжать за границу, а также из-за пика интереса к антиквариату вообще, — продолжает Петров, — деятельность поддельщиков расширялась. И постепенно перекинулась на западных художников. Если первые фиксированные поддельные работы (исходя из 3-х томов Каталога) относятся к 1998 году, то самый пик реально пришелся на 2003-2005 гг. Тогда мне просто становилось страшно…
Вопрос Петракову:
— Сейчас еще можно говорить о «пике активности»?
— Думаю, сейчас мы наблюдаем спад. И это, несомненно, результат издания наших каталогов. Они затаились.
— Но, кстати, — добавляет Петров, — на последнем декабрьском «Сотбис» (Лондон, 2007) за 11 000 евро (примерно) была продана картина якобы украинского художника Ивана Труша, которая в феврале 2004-го под своим настоящим авторством (венгр Иштван Меро) выставлялась Аукционным домом Дюссельдорф всего за 110 евро!
Вернемся к схемам, с которых начали разговор. Третья из них — более простая: всё то же самое, что и во второй («распространенной»), но подделывается только подпись, сама картина не трогается.
Наконец, четвертая схема отличается от 2-й и 3-ей тем, что иногда нет надежной эталонной базы для сравнения. Так, например, в «большом почете» у фальсификаторов творчество талантливого украинского пейзажиста М.И. Холодовского, картины которого попросту отсутствуют (издатели Каталога сличали подделки со старыми открытками). Вот и берут поддельщики работы скандинавских художников, поскольку существует определенное сходство украинской и датской (южнонемецкой) архитектуры. Ну стоит себе хата и стоит. Бегает кура по дорожке и бегает. Один-в-один. Осталось только поколдовать над подписью в углу: скандинава счищаем, Холодовского ставим. Отдельный аспект этой схемы — когда невозможно установить авторство самих этих скандинавов. Когда нет подписи. Времени-то сколько прошло! Пойди их выяви. Вот и получается фокус: подделываем неизвестного на неизвестного (но был такой, все знают!).
Отдельная проблема (не вошедшая в Каталог) — это подделки авангардной живописи. Это огромный пласт, над которым еще работать и работать. И работа эта продвигается очень медленно. Комментирует Виктор Петраков:
— Нам совершенно ясно, что по таким именам, как Шагал, Малевич и др. можно издать куда более толстый каталог, чем мы издали сейчас. Но есть нежелание самих экспертов предоставить нам этот ресурс. Они не хотят сотрудничать с нами. Почему? С одной стороны, они хотят монопольно владеть этим ресурсом для исполнения своих непосредственных обязанностей, с другой, видят в этом опасность для себя. Но мы пытаемся их вразумлять…
Как вы понимаете, все эти схемы, ухищрения нужны для того, чтобы ввести эксперта (и артдилера) в заблуждение. Последовательность тут такая: фальсификатор — артдилер — потенциальный (или конкретный) богатый клиент-покупатель. И либо сам поддельщик вооружается заключением эксперта (который работает при одном из уважаемых российских музеев), либо артдилер бежит за таким заключением. Эксперт смотрит: всё шито-крыто, холст старый, красочный слой старый, манера-почерк совпадают, — и выдает: «Шишкина подтверждаю». То есть ошибается. И вот выходят три тома Каталога подделок (хочу заметить, впервые: сфера-то эта сверхзакрытая, сверхзакомуфлированная!). Банкир-нувориш-олигарх (как хотите) безрадостно глядит в каталог, переводя затем взгляд на картину, висящую над его письменным столом. Каковы его дальнейшие действия? Петраков:
— В любом случае, разумные владельцы этих вещей должны понимать: хорошо, что они узнали о подделках сейчас, а не спустя 15 лет, когда уж и концы в воду… Что дальше? Владелец идет к артдилеру и получает либо деньги обратно, либо компенсацию другими вещами (есть и такая практика). Но это — неофициальная информация, никто же не хочет светиться.
Г-н Петров добавляет:
— Да, многие владельцы должны были бы подать в суд, но по тем или иным причинам они не хотят проявляться. Поэтому всё решают если и не полюбовно, то уж точно без широкой огласки.
Петраков:
— Причины этого вам должны быть понятны. Подавляющее большинство сделок совершается «всерую», никто ничего нотариально не оформляет, никто никаких налогов с продаж не платит, всё происходит «под сукном». Всё это очень щепетильные вопросы. Нам лишь известно, что отдельные личности, причастные к подделкам сейчас находятся в бегах.
— Хочу лишь добавить, — говорит г-н Рощин (издатель Каталога), — что отнюдь не всегда виноват артдилер. Зачастую, они и сами не знают, что продают. Также отмечу, что по 1-му тому каталога возвращено 9 предметов (но это только то, о чем я знаю). И вот, кстати: пока ехал сюда, мне позвонил один владелец и сказал, что картина якобы Арсения Мещерского (в Третьем томе каталога — 110 страница) находится у него в коллекции. Уже четвертый владелец обнаружился, и это только по 3-му тому!
Открываем 110-ю страницу, читаем: 19 ноября 2002 года на аукционе «Сотбис» была куплена картина Даниэла Сомоги (1837 — 1892) за 21 973 евро. А в 2007-м году в Москве издательством «Белый город» эта же самая работа была воспроизведена в альбоме-монографии «Арсений Мещерский» на стр. 16 под названием «Горное озеро», 1865 год. И по «Белому городу» (издательству, которое — с официального сайта — «на протяжении многих лет выпускает высокохудожественные альбомы, социально значимую литературу, пропагандирующую русскую литературу и искусство») это уже далеко не первый случай.
Вопрос к Петракову:
— Каким образом фальшивые картины попадают в альбомы издательства?
— Теоретически можно предположить, что кто-то таким путем пытается легализовать фальшивку, но это не более чем предположение. Задача издательства понятна: им хотелось наиболее полно отразить творчество того или иного художника. Методы также ясны: они использовали уже выходившие каталоги, собирали информацию о новых приобретениях, частных коллекциях… Это обычная работа и нам трудно обвинить их в чем-то, да мы и не собираемся. Наша цель — предупредить. Чтобы они были предельно острожны, — особенно, что касается последнего периода Расцвета индустрии подделок 1990-х — 2000-х гг.
Добавляет Владимир Рощин:
— Я разговаривал по телефону с директором «Белого города» Андреем Астаховым. Спросил у него — где они берут эти картины, чтобы разместить их в своей красивой книге? Их же надо где-то взять… На что Астахов сказал: «Некоторые работы предоставляют сами коллекционеры. Мало того: 90% картин, помещенных в альбом имеют экспертное заключение Третьяковской галереи».
Вот представьте урок в обычной общеобразовательной школе. Или в школе художественной. Учитель рассказывает детям о чудесном пейзажисте Льве Феликсовиче Лагорио, открывает для наглядности альбом 2006 года издания, указует на картину «Гавань, ранее утро», — смотрите детки, какая картина! И невдомек доверчивому учителю, что не Лагорио это вовсе, а Жан Батист Анри Дюран-Бреге, эстимейт (предварительная оценка) которого на аукционе «Кеттерер Кунст» в мае 2000-го составила около 8000 евро. Понятно, что в качестве Лагорио уважаемый Жан Батист стоил уже куда больше.
— В этом-то и заключается катастрофа, — подытоживает Владимир Петров, — засоряется история искусств! Это вещь совершенно невыносимая! Во-первых, тысячи художников западных (которых брали в качестве «заготовки», — Я.С.) сегодня потеряли имя. А ведь они тоже жили, любили, страдали, писали! Ну и самое важное для нас — спасение русских художников! Потому что, когда в книге о Лагорио помещается около 30-ти фальшивок (идентифицированы пока 16-17 художников из Дании, Франции, Германии и Австрии), то тут просто кончается история. Сбиты все карты! Потому что дальше Лагорио изучать нельзя!
И Петров, и Петраков говорят не о сотнях даже, а о тысячах фальшаков подобного рода, гуляющих по антикварному рынку. Г-н Петров:
— Хочу сделать обращение к коллегам-экспертам. Является «медицинским фактом» то, что в течение десяти лет состоялся массовый «вброс» западной живописи под видом русской. Надо, чтобы все осознали чрезвычайность этой ситуации. И вольно или невольно к этому причастны все экспертные организации, которые только у нас есть. Речь идет не столько о преступлении и наказании, сколько о беде, которую надо исправлять, чтобы потом не было стыдно.
Поэтому эксперты должны «пересмотреть» все те спорные заключения, которые были выданы ими за все это время. А пока эксперты думают, господин Рощин уже анонсирует выход Четвертого тома:
— Посмотрите что у меня в руках: впервые здесь собраны экспертизы, подтверждающие подлинность подделок, вошедшие в наши первые три тома. И всё это будет в следующей книге напечатано: картина такая-то, помещена в томе таком-то, экспертиза подписана тем-то и тем-то… у нас уже около 80-ти данных об этих экспертизах есть!
Петраков добавляет, указуя на рабочую документацию по Четвертому тому, которую Рощин держит в руках:
— Здесь две полосы — красная (это то, что подтверждали эксперты Третьяковки) и синяя (то, что опубликовано в изданиях «Белого города»). Это столько ошибочных экспертиз было выдано. Три-пять — еще можно было бы списать на ошибки, но когда их такое количество, — тут уже можно говорить о системе.
Вот это уже точно будет землятресение. Хотя… эксперты все равно останутся экспертами, никуда они не денутся, профессия эта штучная, но нервы том 4-й попортит очень многим. А мы под занавес приведем самую дорогую и парадоксальную подделку из Третьего тома, она же самая первая (на стр. 14): в 2001 году на аукционе «Лемпертц» (Кёльн) примерно за 35 790 евро была куплена картина известного мастера Андреаса Ахенбаха, который в 2003-м реинкарнировался в Айвазовского.
— Ахенбах — это великий немецкий художник, глава дюссельдорфской школы, — рассказывает Владимир Петров, — у него, кстати, и наш Боголюбов учился… И вот одного великого переделали в другого великого. Вообще это парадокс. Боголюбов сначала увлекался Айвазовским и даже подучивался у него, потом пережил переворот: после того, как увидел Ахенбаха, не мог видеть Айвазовского. Это совсем другой принцип, противоположный. Айвазовский — это блеск, Ахенбах — это материя. А здесь Ахенбаха сделали Айвазовским! И это прошло.
Когда-то всё творчество было безымянным, лишенным авторства. И сейчас мы к этому возвращаемся? Ведь уже почти ни о чем говорить уверенно не приходится…
