Мы уже писали о том, что 9 октября он прибыл в ГСУ при ГУВД г. Москвы вместе со своей подзащитной Инной Ермошкиной. Ермошкина обратилась в суд с иском о признании незаконным конкурса на замещение должности нотариуса — победителями стали жена первого замгенпрокурора Александра Буксмана Ирина и сын начальника ГУВД Москвы Александр Пронин. После этого в отношении Ермошкиной возбудили уголовное дело.
Ермошкиной было предъявлено постановление о приводе на психиатрическую экспертизу. Привод может быть осуществлен только в том случае, если обвиняемый не является по вызову, — но вот обвиняемый по вызову является, а его, несмотря на это, собираются насильно отправить на психиатрическую экспертизу. Как это называется? Нарушение закона. Это и пытался донести до следователя Елены Марченко адвокат Муратов.
Однако в это время в кабинет были вызваны оперативники для осуществления привода. Что должен был делать адвокат? В законе об этом нет ни слова. Но и так понятно, что защитник обязан представлять интересы подзащитного. Это и пытался сделать Муратов.
Если бы на сайте ГУВД была выложена вся запись инцидента, сделанная камерой мобильного телефона, вопросов было бы меньше. Потому что все увидели бы, что произошло на самом деле: адвокат попытался объясниться с оперуполномоченным Марком Фексоном, а тот оттолкнул адвоката, который спикировал на казенный шкаф. После чего упрямый адвокат снова подошел к оперуполномоченному и повторил попытку. Это расценили как “нападение на должностное лицо”. Муратова оперативно уложили на письменный стол и вызвали наряд милиции.
На записи хорошо виден разорванный рукав оперуполномоченного. Но вот что странно. Никак не удается понять, в какой именно момент лопнул шов под мышкой. Его бы просто взять и зашить, но это вещдок. А раз так, попробуем разобраться. Во-первых, беда с рукавом могла приключиться в тот момент, когда оперативник толкнул адвоката — толкал со всей богатырской силы. Могло и треснуть. Во-вторых, когда адвоката раскладывали на столе — тут тоже пришлось помахать руками. И в-третьих, несчастье с рукавом могло приключиться не в этот день, а хозяин пиджака не обращал на это внимания.
В конце видеозаписи следователь Елена Марченко радостно подает голос: “Отлично!” Это наводит на размышления. Что обрадовало Марченко? Что напали на оперативника? Я, признаться, не допускаю мысли, что у адвоката Муратова временно помрачилось сознание и он вступил в рукопашную. Но есть и другая мысль: сюжет с пиджаком, как всякий удачный экспромт, был тщательно подготовлен заранее. Тогда все становится на свои места.
Нет, пожалуй, не все. Дело в том, что приключения Ермошкиной начались после того, как она дерзнула подать голос против сильных мира сего, в том числе и сына начальника ГУВД генерала Пронина. А все описанное выше происшествие произошло не где-нибудь, а в Главном следственном управлении при ГУВД г. Москвы. То есть в ведомстве огорченного отца. Понятно, что его подчиненные от всей души бросились на защиту шефа. Непонятно только, почему при таких горячих обстоятельствах уголовное дело восставшей Ермошкиной находится в производстве ГСУ ГУВД г. Москвы? Нехорошо как-то получается. Опера — люди подневольные. А в законе прямо так и говорится, что расследование должно быть объективным и всесторонним. Ни о том, ни о другом не приходится и мечтать. Огорченный папа вряд ли может быть объективным. А если говорить по существу, такой “перекос” сам по себе не идет на пользу генералу Пронину. Ведь это первое, что приходит в голову: отец защищает сына. А надо, чтобы приходило в голову совсем другое: невзирая на чины и звания, все будет сделано по закону.
Между прочим, говорят, что в пятницу поздно вечером было оглашено решение по иску Ермошкиной, касавшемуся злополучного конкурса нотариусов. И, говорят, результаты конкурса были признаны недействительными. Может, и с порванным пиджаком разберутся?
