Предвкушение скорого отдыха появлялось уже в начале месяца, когда школьники уходили на каникулы, на домах вывешивали красные флаги, а в детских садах начинались утренники. Их устраивали именно по утрам, и надо было отпрашиваться с работы, чтоб услышать из уст нежного создания: “Весь народ — и млад, и стар, празднует свободу, и летит мой красный шар прямо к небосводу!”
Текст, конечно, был диковатым, но смысла стихов дети все равно не понимали. Они просто тренировали память, заучивая пламенную чепуху.
Пламенной чепухи тогда везде было изрядно, но, мне кажется, люди относились к ней как к данности, не принимали близко к сердцу.
В трудовых коллективах революция считалась законным поводом выпить. Последний рабочий день был коротким — официально работали до трех, но уже с утра бежали в магазин, сдвигали столы, резали торт и в результате домой в этот день возвращались не раньше обычного, а наоборот, позже. Зависали где-нибудь по дороге, и с этого момента праздник окончательно вступал в свои права.
Седьмое число обычно оказывалось в середине выходных. Наступал апогей праздника. …Сумеречное утро, варежки, первый снег, красные флаги, черно-белый телевизор, парад, раскатистый бас: “Поздравляю вас с какой-то там годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции!” — и плывущее за ним эхо: “Ура! Ура! Ура!”
Постановка, спектакль. Но создавало настроение.
К обеду однозначно звали гостей. Готовили много — почти как на Новый год. С утра на кухне стучали ножи. Салат оливье, картошечка, капусточка, селедочка — вся закуска под водочку, как положено.
В семейном кругу тосты за революцию не поднимали. Далекая революция, случившаяся черт знает когда, и ноябрьские праздники воспринимались раздельно. Революция — это история, ее надо учить и сдавать. А праздники — это праздники. В праздники надо собраться вместе, перецеловаться, закусить, выпить, посидеть хорошо, всех и вся обсудить…
Парад, флаги, салют исполняли роль праздничного антуража. На Новый год положено ставить елку. На седьмое ноября положено смотреть парад — это было скорее семейной традицией, чем государственной идеологией.
Почему ее нельзя было сохранить?
Традиции — это ведь очень ценная штука. На традициях держится общество, они его объединяют, цементируют. Чтоб традиция возникла и укрепилась, нужны десятилетия, она не вырастет за один год на пустом месте по приказу сверху.
У нас отобрали традицию, которая утверждалась восемьдесят лет. На месте этой традиции образовалась пустота, вакуум. Четвертое ноября, предложенное в качестве компенсации за седьмое, стремится заполнить пустоту фашистской традицией, укрепляющейся у нас на глазах. Уже понятно, что 4 ноября будет принято ходить на русские марши и резать нерусских.
Это что — лучше, чем отмечать очередную годовщину социалистической революции?
Власти, видимо, чувствуют, что народ скучает без любимой традиции, поэтому в этом году на седьмое ноября — в будний день! — нам устроили парад. Но не такой, как прежде, а потешный. Из гражданских — ветеранов, студентов, спортсменов. Причем проводился он не в честь революции 1917 года, а в честь парада 1941 года, который как раз проводился в честь революции, но об этом мы как бы не помним. Делаем вид, что знать не знаем ни про какую революцию.
Хотя революция была, и Ленин был, и Коммунистическая партия руководила и направляла. Плохое или хорошее, но это наше прошлое. Почему мы должны о нем забывать? Наоборот, надо помнить. Другого прошлого у нас не будет, только такое. Четыре ноябрьских дня с пламенной чепухой, красными флагами, капусточкой и селедочкой.
Да, все-таки жаль, что их отменили. Хорошие были праздники — длинные, яркие, насыщенные…
