Рядом на сиденье, за вторым, дублирующим управлением сидел седой инструктор… без ноги.
Одному было чуть за двадцать, второй разменял шестой десяток. Оба — бывшие солдаты, получившие увечья в армии. Оба смогли отодвинуть горе, не застряли на костылях и в инвалидной коляске, а расширили для себя мир, сев за руль автомобиля.
Диму Павленко патриархи Московского автомобильного клуба инвалидов — супруги Ольга Виноградова и Евгений Кипербанд — нашли в реабилитационном центре в Зеленограде. К одному из обрубков руки Димы медики привязывали эластичным бинтом ракетку, и он пробовал играть в настольный теннис.
Дима родом из городка Арти, что на юго-западе Свердловской области. История его жизни была незамысловата: в ноябре 1997-го он попал в Чебаркульскую учебку, получил звание младшего сержанта. Через год в Екатеринбургском 276-м пехотном полку во время учений был тяжело ранен. Солдатика одели в огромный, на три размера больше, чем нужно, маскировочный халат и дали боевую гранату РГД-5. Бросать надо было из укрытия. Это была первая Димина боевая граната в жизни. Инструктаж с ним никто не проводил. У маскхалата на конце рукава была откидывающаяся “варежка”. При броске граната попала в “варежку” и по рукаву скатилась Диме за пазуху… А после вспышки он не мог сказать ни слова: рот был забит осколками. Ничего не видел: глаза были повреждены. Потеряв много крови, он уснул. Если бы не три сменяющиеся бригады хирургов, мог бы вообще и не проснуться.
Слабину Дима дал лишь однажды, в госпитале имени Бурденко, попросив родителей отключить его от аппаратуры. А потом, коря себя за малодушие, за два месяца освоил учебные протезы. “Характер — это судьба!” — твердили врачи. И не ошиблись. Паренек вскоре научился… вышивать. Культями держал деревянную рамку, на которую была натянута материя, цветную нитку тянул зубами.
Клиники сменяли реабилитационные центры. И однажды в Зеленограде Евгений Кипербанд предложил пареньку попробовать сесть за руль учебной машины с ручным управлением.
До армии Дмитрий успел получить водительские права. Теперь же сидел в машине без ног, с двумя культями. Три педали — тормоз, сцепление, газ — были выведены на руль.
Первые три дня инструктор не видел Диминых глаз, они все время у него были опущены. Парень не верил ни в себя, ни в учителя. Он машинально делал то, что требовал инструктор. А тот принципиально ни разу не упомянул слово “инвалид” и не делал Диме никаких скидок. Евгений Кипербанд понимал, что толчком к психологической реабилитации Димы мог послужить только… шок.
Парень выходил из машины — рубашку хоть выжимай. Когда на Диму накатывало отчаяние, Евгений закатывал штанину — показывал свой протез, признавался, что до сих пор чувствует зуд в пятке, которой давно нет. Дмитрий откровенничал, что у него чешутся пальцы отсутствующих рук. Оба начинали смеяться, и напряжение отступало.
А теперь “горбатый”!
Им было что рассказать друг другу. Евгений рос без матери, потерял в войну брата. В школе увлекся мотогонками. Для автодела были приобретены два списанных тяжелых мотоцикла с коляской “М-72” киевского производства. Каждый из “танков” весил 250 килограммов. А в Жене — всего-то 60, попробуй удержи стальную махину. Но азарт! Справился. И понеслась у Кипербанда жизнь в “виражах”.
На параде на Красной площади рулил уже на современном “Иж-350”, который представлял собой смесь разных версий немецкого мотоцикла. Соревнования следовали одно за другим. Не освоив программу металлургического техникума, Евгений попал на работу в зубопротезную мастерскую. Но тут подоспела повестка в армию.
Служить пришлось в Ракетных войсках в Плесецке. Но срок службы у Евгения Кипербанда выпал короткий. При испытании ракеты были ранены несколько срочников. Евгению посекло осколками ногу. До госпиталя его везли через леса на мотовозе. Началась газовая гангрена, ногу пришлось ампутировать.
Прилетевшего отца Женя встретил в палате на костылях, в халате до пола. Отец еще надеялся на чудо, пока не понял, что одна из штанин у сына пустая… В 20 лет Евгений стал инвалидом. Ковыляя по больничному саду, он вспоминал фронтовиков, что вернулись с Великой Отечественной без рук и ног. Люди-“самовары” ездили на самодельных колясках, поставленных на подшипники. В 50-х годах их отлавливали и вывозили на остров Валаам, чтобы они не портили вид крупных городов.
— Но молодость взяла свое! — признается Евгений Бенционович теперь. — Женился, поступил в педагогический институт на биохимический факультет. Работал в НИИ точных приборов учеником радиомонтажника, собирал головки для ракет. В 1964 году получил мотоколяску, точно такую, на которой рассекали Моргунов, Никулин и Вицин в фильме “Операция “Ы”. Собирал в нее друзей — и вперед на реку, в поход. А вскоре нас распоряжением правительства приравняли к инвалидам Великой Отечественной войны. А им — о счастье! — был положен “Запорожец”! Машин было мало, инвалидов много, решили ввести ограничения. Я пришел на комиссию, моя культя оказалась 20 сантиметров, а “горбатый” давали тем, у кого “обрубок” был 17. Из-за “лишних” трех сантиметров мне отказали. Я пошел на прием к заместителю министра соцобеспечения Аралову, начал в отчаянии стучать по столу протезом. А потом мне пришлось краснеть от стыда. У чиновника была отнята нога под самый пах… Но заветную бумагу он мне все-таки выдал. Я стал разъезжать на новеньком “Запорожце”.
Снять синдром инвалида!
Жизнь за баранкой настолько вдохновляла Евгения, что он решил сменить профессию. Со скрипом его взяли на работу инструктором в Главгортранс, где обучали вождению и здоровых водителей, и инвалидов.
— Мои подопечные были сплошь калеки, — рассказывает Евгений Бенционович. — В глазах — одна боль. Главное было снять у учеников синдром инвалида. Я сразу вез их в город, на оживленные улицы. Сам готов был в каждую минуту подстраховать — в учебной машине имелось второе, дублирующее управление.
Завод в Запорожье выпускал три модификации машин: для тех, у кого была повреждена или отсутствовала одна нога, одна рука и одна нога и обе ноги.
За сорок лет Евгений Бенционович научил водить не одну тысячу инвалидов. Ученики, имеющие первую и вторую группу инвалидности, становились мастерами, которые по уровню вождения могли заткнуть за пояс водителей с приличным стажем.
Среди подопечных Кипербанда однажды попался даже подпольный советский миллионер.
— Он был директором крупного мебельного магазина. Приходил ко мне на занятия в потертом прорезиненном плаще. Нередко мы заезжали к нему домой попить чайку. Обстановка в квартире была более чем скромная. Однажды он попросил пригнать ему с завода прямиком на дачу машину. Я подрулил к загородному особняку и опешил. Во дворе располагался бассейн, а комнаты были заставлены дорогущими гарнитурами и антикварными буфетами... Когда мы поехали в столицу, мой подопечный накинул штопаный пиджачок.
Освоить вождение, конечно, получалось не у всех инвалидов.
— При ручном управлении педаль газа в виде “ушек” выводится на руль. Однажды одна из учениц плохо застегнула пальто, и его полы намотались на руль, она потеряла управление. Шок был настолько силен, что больше она в машину не села. Не смогла преодолеть психологический барьер впоследствии и другая женщина, которая врезалась в дерево.
Но попадались дамы — прирожденные гонщицы, даром что на костылях! Одна из них — Ольга Виноградова — впоследствии стала женой Евгения.
— Сесть за руль мне помог случай, — вспоминает инвалид с детства Ольга Михайловна. — Я работала на предприятии “Химавтоматика”, которое в то время возглавлял Юрий Лужков. Как-то возвращаясь поздно с работы, тормознула на дороге “Запорожец”, за рулем которого был инвалид. Пока мы ехали, этот мужчина круто изменил мою жизнь. Он рассказал, что уже 20 лет как инвалиды, кому врачебная комиссия разрешает водить машину, имеют возможность поступить в автошколу. Для меня это было открытием. Через три дня я помчалась в эту комиссию, прошла ее и записалась на занятия в автошколу. После трех месяцев обучения стала искать инструктора по вождению. И вот однажды вечером раздается звонок, приятный мужской голос извещает: “Спускайтесь, я стою у вашего подъезда”. Выхожу и вижу в машине рослого красавца. Ну, думаю, пропала моя голова. Евгений возьми еще и повези меня по местам, где прошли его школьные годы и юность. Конечно, меня это растрогало окончательно. Тут же выяснилось, что наши судьбы во многом схожи. Я тоже рано потеряла маму, меня, как и Евгения, воспитывал один отец. Несмотря на взаимную симпатию, мы соблюдали дистанцию: Женя был женат, я — замужем.
Счастливый характер
Вскоре, заняв 3 тысячи рублей, Ольга купила “Запорожец”. Евгений поставил ей вождение, научил чувствовать автомобиль, как свое собственное тело, реагировать на любое движение машины с опережением. Ольга уверенно сидела за рулем, но инструктор продолжал опекать молодую женщину.
— Мы ездили в моей машине по делам Евгения, — продолжает рассказывать Ольга Михайловна. — В автодорожном техникуме я помогла ему написать диплом. Как сейчас помню, тема была “Скреперы и бульдозеры”. Я заканчивала математический факультет пединститута. Обложилась книгами, разобралась в машиностроении. Женя успешно защитился.
Чтобы отдать долги, Ольга стала заниматься по вечерам частным извозом. Каждый вечер, начиная с десяти часов вечера до двух ночи, она “бомбила” на “Запорожце” с ручным управлением.
— Надевала нелепую шапку-ушанку, чтобы не видно было, что за рулем женщина. За рулем старалась не подавать голоса. Клиент открывал дверь, говорил, куда надо ехать, я молча кивала и трогалась с места. О цене раньше не спрашивали, в столице существовала точная такса, все о ней знали.
Друзья предостерегали Ольгу от поездок в область. Но однажды она не смогла отказать клиенту, которому нужно было срочно попасть в Пушкино. По дороге подвыпивший мужчина разглядел за рулем женщину и стал приставать.
— Я его обманула, говорю: “Поехали в Москву, дома лучше, чем в машине”. Он поверил. Как только мы выехали на освещенную трассу, я тормознула около первого же постового, жестко сказала: “Выходи”. Он меня не ударил, только крепко выругался и хлопнул дверью.
Бывало, что Ольгу обманывали. Везла она как-то мужчину на Таганку. Он показал “таксистке” 10 рублей, Оля полезла в кошелек, отсчитала семь целковых сдачи. Мужчина взял купюры и вместе со своей десяткой засунул в карман. Потом, не торопясь, выгрузился из машины и был таков!
— Я думала: какой находчивый! Он не только с комфортом доехал до места, еще и 7 рублей заработал! — смеется Ольга Михайловна.
У моей собеседницы счастливый характер, она вообще не знает, что такое уныние. Ее радушие и жизнелюбие как магнитом притягивали к ней и Евгения.
Их дружба продлилась шесть лет. За это время у Оли умер муж, жена Евгения уехала с сыном на постоянное место жительство в Америку. И “молодые” решили пожениться.
Свадьбу сыграли в только что образованном Московском автомобильном клубе инвалидов.
Обратный отсчет… Старт!
Первым председателем МАКИ стал кандидат в мастера по автоспорту Александр Ломакин-Румянцев, ныне депутат Госдумы РФ.
— В 1989 году состоялась наша первая поездка за рубеж. В Болгарию отправились два “Запорожца” и три “жигуленка”, — рассказывает Ольга Михайловна. — На следующий год наш клуб провел свое первое ралли “Надежда”. К нам тогда приехали инвалиды на машинах с ручным управлением из Казахстана, Молдавии, Украины, Дании, Германии.
С 1995 года Московский клуб инвалидов возглавила Ольга Виноградова, Евгений стал ее замом по технической части.
За два десятка лет члены клуба исколесили сотни тысяч километров по дорогам России и Западной Европы. За их плечами поездки на Паралимпийские игры, победы в чемпионатах Европы, многочисленные автомобильные соревнования и ралли.
Не все автопробеги проходили гладко. Было дело — на минской трассе попали в аварию и патриархи клуба Ольга Виноградова и Евгений Кипербанд.
— Я ехала на автомобиле “Таврия”, которым управляла в третий раз, — рассказывает моя собеседница. — Евгений меня учил, что тормозить нужно прерывисто. И вот из-за встречного поворота несется на меня машина. Я выворачиваю руль вправо. А Евгений рядом сиденье откинул, прикорнул на полчасика. Машина полетела в кювет, два раза перевернулась, врезалась в дерево как раз с его стороны.
— Ольгу выбросило из машины, крыша “Таврии” опустилась прямо надо мной, — продолжает Евгений. — Я лежал, и только поэтому голова осталась цела. С трассы к нам бежали дальнобойщики. Когда я стал выкручивать, не закатывая брюк, свой протез, мужики в ужасе остановились. Позже они признавались: “Думали, что у тебя помутился рассудок, и в шоковом состоянии ты пытаешься оторвать изуродованную ногу”. А я вдруг встал и пошел…
С тех пор утекло много воды. Ольга стала бессменным штурманом Евгения, поняла, что ралли сродни искусству. За полчаса до старта участникам выдают так называемую штурманскую легенду — описание маршрута, и нужно высчитать, как лучше пройти его. Ралли придумано как соревнование на точность. Задача-максимум — понять маршрут, не попасть в ловушку, вовремя получить отметки каждого контрольного пункта, вычислить место финиша.
И нет для участников ралли слаще эмоций, чем предстартовое волнение. За день до соревнований их машины превращаются в “спортивные” авто — наклеиваются номера, рекламные логотипы. В сумки укладываются секундомеры, калькуляторы, автомобильные навигаторы. И вот уже пилоты и штурманы облачаются в форму и шлемы. Идет обратный отсчет… Старт! Жизнь спрессовывается, эмоции накаляются, чувства обостряются. И не замечаешь, что триста километров уже позади.
— Часы, прожитые на трассе, мы потом вспоминаем целый год, — говорит Ольга Виноградова. — А ведь трудностей у инвалидов-автолюбителей хоть отбавляй. Исчезла дотация на машины. Не выпускаются ныне ни “Запорожцы”, ни “окушки”. Машины на ручное управление переводят в одном-единственном Научно-исследовательском автомоторном институте.
Переоборудование отечественной машины стоит порядка 12 тысяч рублей, за иномарку нужно выложить все 80. К тому же исчезла шоферская медкомиссия, которая раньше отдельно принимала инвалидов. Инвалиды ныне вынуждены проходить общую комиссию и с трудом добиваться, чтобы им поставили в справке запись о том, что им требуется машина с ручным управлением.
Но, несмотря на препоны, в МАКИ сегодня состоит почти сотня автолюбителей, 29 из них передвигаются в инвалидных колясках.
14 человек получили звание кандидатов в мастера по автоспорту, более 30 — первый разряд. Членом клуба может стать любой, вне зависимости от социального статуса и марки автомобиля. Главное — любовь к технике, путешествиям и водительское мастерство.
— Членов клуба находим порой и в специализированных санаториях, и в реабилитационных центрах, и на стоянках, около супермаркетов. Если видим машины с ручным управлением и лица у водителя и пассажиров хорошие, не злые — подходим! — говорит Ольга Виноградова. — Одного парнишку приметили на стадионе технических видов спорта в Крылатском, где проходил багги-кросс для детей с нарушениями двигательного аппарата. Теперь он блистает у нас в клубе.
Навестил недавно маковцев и Дмитрий Павленко. Из Свердловской области он прикатил с женой и сыном своим ходом на “Хёндэ-Сонате”. Еще раз доказав: была бы воля — остальное приложится.
