У нас есть тюрьмы, в тюрьмах кто-то сидит. Обычно мы не очень об этом задумываемся, но, понятное дело, скорее всего, там находятся воры, грабители и убийцы. Ну и наркоторговцы.
На самом деле, в тюрьмах сидят наркоманы, наркоманы и наркоманы. Это нынешняя картина. А уже потом — грабители и убийцы. Именно в такой последовательности, и этому есть доказательства. И если кому-то от этого спокойнее жить, то мне — нет.
Прямо под Новый Год мне пришло письмо из женской колонии в Орловской области.
«Находясь в местах лишения свободы уже более трех с половиной лет, я наблюдаю ужасающую картину. Более трети (ближе к половине) женщин, отбывающих наказание, осуждены по статьям УК, связанным с незаконным оборотом наркотиков. Практически все они наркозависимы, никто их них не нажил себе состояния, совершая эти преступления. Количество наркотиков, в основном, смешное, но сроки заключения огромные...».
Девушке этой сидеть 14 лет. По идее, столько должны дать за циничный провоз контейнера героина. Но из письма понятно, что в деле фигурируют несколько доз.
То же мне говорила и знакомая, только что освободившаяся из колонии-поселения во Владимирской области. Посидев и там, и на пересылках, она уверенно говорит: 7 женщин из 10 попали в заключение «за наркотики». И не то, чтобы это были какие-то адские торговки. Самые что ни на есть наркоманки, но - с серьезными сроками — 6-8-10 лет:
- Особенно много их стали сажать весной прошлого года. Тогда в милиции шла переаттестация, и опера, чтобы остаться в полиции, ж... рвали, лишь бы сделать как можно больше «палок». А наркоманы для этого подходят лучше всего...
Словам заключенных можно не верить. Но есть и официальные данные. В апреле 2011 года директор ФСКН Виктор Иванов неоднократно говорил на разных мероприятиях, что в мегаполисах каждый третий приговор выносится по наркопреступлениям; что количество заключенных наркопотребителей с 2005 года увеличилось в два раза; и что наркопреступления занимают уже третье место после краж и экономических преступлений.
ФСКН сама признает, что наркоманов сажают все больше. А вот статистику по наркопреступлениям мне недавно пояснил Михаил Голиченко, кандидат юридических наук, в прошлом - капитан милиции, потом – сотрудник Управления ООН по наркотикам и преступности (Москва). Сейчас Михаил - ведущий аналитик по правам человека Канадской правовой сети по ВИЧ/СПИДу, где он занимается вопросами наркополитики в странах бывшего СССР:
- Можно, конечно, предположить, что ФСКН до такой степени успешно работает, что каждый третий приговор - это приговор именно наркобаронам. Но из 103 тысяч уголовных дел по наркотикам, которые дошли до суда в 2010 году, только 20 тысяч — одна пятая - это дела, связанные с торговлей. Все остальные, - а их получается более 80 тысяч (!) – это дела, связанные с употреблением: хранение без цели сбыта, либо мелкий сбыт, скажем, до 0,5 грамма героина.
Все началось с телевизора
Эти цифры о росте наркопреступлений я уже приводила в материале «Вместо наркобаронов по-прежнему сидят наркоманы», опубликованном в июле. И там речь шла о том, что и эти 20.000 дел, связанных с торговлей наркотиками, не означают, что в России посадили 20.000 барыг. В частности, я там рассказывала о Жене Конышеве, которому светит очень серьезный срок - до 7-10 лет колонии - за откровенно подброшенный (есть показания свидетелей) пакет с 2,72 граммами наркотика. Если бы он признал свою вину, то тоже сейчас пополнил бы статистику «наркобаронов». Но Женя уперся, и вот это "дело века" тянется уже полгода. Потому что суду и полиции нужна «палка», а ему — жизнь.
Напомню историю — там канва довольно нестандартная. Житель Екатеринбурга Евгений Конышев принял участие в ток-шоу на федеральном канале под названием «Мой сын — чудовище». Там шла речь о екатеринбургском фонде “Город без наркотиков” (ГБН), и Женя рассказывал о том, как он пытался в нем лечиться от наркомании: “пролечился” 8 дней и сбежал. Женя рассказывал о «холодной» камере, в которой сидел, о том, как людей пороли ремнями до синевы, как его принуждали к участию в оперативной закупке в качестве подсадной утки.
В студии присутствовали и первые лица “Города…”. Естественно, им это не понравилось, они начали кричать: "Да хорош врать! Никто никого пальцем не трогал! Мы тебя сейчас по базе данных пробъем и узнаем, был ли ты у нас или нет!". Один из них прямо в студии начал звонить по телефону — «пробивать». Впечатление было сильное, и мне уже тогда показалось, что Женя нажил себе врагов.
Это было 24 февраля прошлого года. А через два месяца, 23 апреля, когда Евгений уже вернулся в Екатеринбург, однажны вечером ему позвонил его друг Саша Хомутов и стал упрашивать помочь купить героин. Упрашивал долго. В конце концов Женя уступил, взял у Хомутова деньги и поехал к продавцу. Продавец взял деньги, но сказал, что позвонит позже и скажет, где взять наркотик. Конышев — без наркотика! - направился домой, и около дома его задержали. При нем не было ничего – ни денег, ни героина.
Тем не менее, его доставили в РОВД и там уже у него был изъят пакетик с неким веществом.
Но! Хомутов, который раскручивал Женю на покупку героина, в то время сам «лечился» в фонде «ГБН». Кстати, одним из понятых значится сотрудник фонда по фамилии Полуторный, который также участвовал в передаче 24 февраля. И в ходе того ток-шоу про него сказали, что Полуторный излечился в этом фонде, и на его счету уже более 180 операций.
Женя уже полгода ждет суда, и осудить его могут на 10 лет. Потому что пытаются доказать, что он хранил в крупном размере.
А он не торговал и не хранил. Он только что вернулся с лечения и всеми силами пытался удержаться в нормальной жизни. А его спровоцировали и сейчас делают из него наркобарона. Это проще, чем действительно ловить наркоторговцев.
(Просто для контраста: агентство Росбалт сообщает, что 28 декабря были сняты обвинения с Рустама Хукумова (ну помните — чьего родственника) и еще троих граждан, которых обвиняли в хранении и контрабанде 9 кило героина. Хукумову грозило до 9 лет лишения свободы.
Это меньше, чем светит Конышеву за два с половиной грамма. Да и тех не дали.)
Как получаются «дела наркобаронов»
Следствие длилось два месяца. Дело обросло бумажками, там даже появились показания свидетеля о том, что он видел, как сотрудник полиции что-то кладет в карман Конышеву со словами «Так будет справедливо». В июне дело поступило в Чкаловский районный суд судье Головину. Но за полгода суд откладывался без объяснения причин дважды, и первое заседание состоялось только в декабре. Адвокат Конышева Вячеслав Фридрихсон уже устал бестолку приезжать к закрытому залу суда:
- Дело поступило в суд в июне, и до сих пор из 6-7 свидетелей допрошены не все. Все затягивается неимоверно. Судебных заседаний нет по полтора месяца. Два раза суд откладывался, потому что не явились ни понятые, ни свидетели. Причем, со стороны обвинения. Похоже, нас выматывают этими проволочками. Никто не хочет вникать в суть. Такое чувство, что всех устраивает версия обвинения...
Но самое интересное, что на первом же состоявшемся заседании Александр Хомутов рассказал, как все было на самом деле. Мне удалось предельно откровенно поговорить с Сашей после суда.
- Саш, а можно твою фамилию упоминать?
- Да что теперь,.. - Саша, помолчав, убито соглашается. - Все друзья мои знают, что я ездил закупаться. И что я — я! - с другом своим поступил так... Совсем другое отношение ко мне теперь... Но я с самого начала знал, что изменю показания и объясню, что на меня было оказано невыносимое давление...
На «лечение» в фонд ГБН его в апреле отдала мама.
- Там как, — рассказывает Саша, - в фонд звонят родители, и они спрашивают: «Сами приедете или осуществить захват?». Это значит - приезжают за тобой три здоровых мужика, застегивают руки в наручники и забирают сим-карту для того, чтобы по ней работать: пробивать - у кого, что, когда брал: «У этого брал? Давай звони, договаривайся». Вот и меня забрали... Первый день не трогали, на второй день вызвали, начали спрашивать: у кого, что брал. Я, конечно, в абстинентном состоянии. Назвал два места, где торгуют. ...Конечно, не хочется говорить, потому что понимаешь, какие последствия могут быть. Но не вынести просто такой обстановки... Там унижают так...
Саша пытается подобрать слова, чтобы и понятно было, и слишком много не сказать.
- Когда они видят, что можно что-то вытянуть, они будут таким словами тебя... Не хочу говорить... Психически давят, унижают. Ну и обещают, что если согласишься «закупиться», то ты полы не будешь целыми днями мыть, а будут на работу в город вывозить. Люди согласны на это - лучше в город ездить работать, чем в этом заведении, в фонде находиться.
- А Женя — его-то ты зачем назвал?
- А с Женей как получилось. Я с ним встречался очень давно и не знал на тот момент точно, употреблял он или нет. И я сказал: «У меня есть знакомый, но он не колется». Оперативники фондовские достают мою сим-карту: «Звони, договаривайся». С теми двумя я договорился, а Женя сам никогда не торговал, я знал, что он брал через кого-то. Но в конце концов договорились на девять часов вечера, что он мне поможет. Дальше собирается оперативная группа (два человека из фонда, такие же, как я, наркоманы, но они уже давно в фонде работают): «Все, едем в отделение милиции Железнодорожного района» — там у них свои люди, я так понял...
В отделе Саше дали меченые деньги — две тысячи, — и там он просидел до позднего вечера в наручниках. В девять он, два оперативника-милициионера и два — из фонда поехали к Конышеву.
- А ты мог ему сказать: «Жень, не надо ничего мне брать, я здесь не просто так»?
Пауза. Очень долгая.
- Да... мог... У меня была мысль сказать: «Женек...». Но побоялся, как оно все сложится. Я знал, что мне придется вернуться назад, в фонд, и будут уже совсем по-другому разговаривать... В общем, я этого не сделал. Женя не знал, что я в фонде лечусь, хотя видел, конечно, что я уже острижен, что одет непонятно как, сомнения были. Но он согласился и сказал: «Я сейчас пойду деньги человеку отдам, а потом пойдем, вместе у него заберем». И ушел, а я в его квартире остался. Минут через 10 смотрю в окно — там Женю уже «расстелили» на детской площадке. Меня посадили в машину, и я видел, что Женя сидит на земле, а опера ходят по детской площадке, всю траекторию, где он прошел, осматривают. Они думали, что он выкинул пакет. А при нем и не было ничего, и не должно было быть!
И тут парень из фонда по фамилии Полуторный, который рядом со мной сидел, говорит: «Я его где-то видел, он у нас не лечился?» А потом говорит: «Вспомнил! Он на той передаче выступал!» И по телефону это кому-то сказал.
Нас повезли в отделение на разных машинах, Это уже было в первом часу ночи. И там мне дают бумажку, что я согласен на проверочную закупку.
- Задним числом.
- Да. И Полуторный на Женю пальцем показывает и говорит: «Ты у меня сядешь!». А потом слышу, они пишут: «Героина найдено столько-то». Я еще удивился, думал, как это? Нашли, наверно, все-таки.. Потом мне дали бумажку: «На, на суде скажешь так-то». Я читаю: «Я приехал с оперативниками, показал на Женю пальцем, что я у него беру, и его задержали и нашли при нем наркотические вещества». Про деньги там уже и речи не было.
Но я с самого начала знал, что изменю показания. И на суде я уже сказал, как оно все было на самом деле. Сказал, что все было под давлением, что в фонде избивают, что применяют... такие... методы.
- А что теперь с тобой может быть?
- Меня могут точно также упаковать, как Женю. Такое практикуется. Много людей так сидят. В тюрьмах каждый третий, если не каждый второй — наркоман.
«Наркоман» — не равно «наркоторговец»
Ближайшее судебное заседание, на котором решится вопрос «Наркоторговец ли Евгений Конышев?» должно состояться 16 января. Вы все равно считаете, что да, наркоторговец? А меня это не удивляет.
- Что так подогревает сотрудников полиции на борьбу именно с наркоманами? - говорит Михаил Голиченко. - Что служит самооправданием для сотрудников полиции, когда они подбрасывают наркотик наркоману? Что вызывает недоумение на лицах сотрудников полиции, когда начинаешь проводить грань между торговцами и наркоманами? В первую очередь - мысль, что наркоман все равно виноват в незаконном обороте наркотиков. Если в данный момент при нем ничего нет, то ведь все равно он же брал где-то наркотик вчера, позавчера и в другие дни. Также весьма вероятно, что он также сбывал наркотики своим друзьям, сегодня, вчера, позавчера. Также весьма вероятно, что он совершал хищения, чтобы доставать деньги на наркотики. То есть, совершал преступления, а значит должен понести наказание. И единственный путь привлечь его к наказанию здесь и сейчас - это подбросить. Как у Жеглова - "Вор должен сидеть в тюрьме", в наше время - "Наркоман должен сидеть в тюрьме".
Также распространено среди полиции: "Не каждый вор - наркоман, но каждый наркоман - вор". Вот и получается, что нет среди сотрудников полиции даже моральной дилеммы: соблюсти закон и не подбрасывать или подбросить, но зато «совершить благое дело и освободить общество от еще одного "наркобарона".
Вот и в деле Конышева этот подход - прямо на поверхности. Во-первых, редкость для такого рода дел, но подброс наркотиков - очевиден. Как минимум, два свидетеля прямо говорят об этом, и имеются протоколы их допросов. Судья этот факт упорно игнорирует. Более того, судья, не стесняясь, указывает в качестве основания заключения Конышева под стражу тот факт, что он употребляет наркотик, а значит «может продолжить заниматься преступной деятельностью на свободе». Но одну минуточку! Наркомания - это болезнь. В РФ это признано. Получается, судья без зазрения совести закрывает Конышева по причине его болезни. И делает это не один раз, а уже три - каждый раз продляя срок содержания под стражей, в последний раз - до 9 месяцев.
Для судьи его вина давно установлена. Он же наркоман. Что тут разговаривать. Виновен! А по сути, Конышев является жертвой произвола фонда ГБН, которому способствуют сотрудники полиции и полное безразличие со стороны судебных органов. И единственным законным исходом судебного заседания по делу должен быть оправдательный приговор с полной реабилитацией...
Можно махнуть рукой, и пусть Конышев по этой логике («наркоман все равно совершает преступления») - сядет. Потому что в нашем обществе считается нормальным подкидывать наркотики, пытать и унижать в заключении, сажать наркоманов, а не лечить. Можно продолжать так делать. Но мой мир от этого безопаснее не станет. А мне нужно, чтобы сажали настоящих наркоторговцев. Которые занимаются своим делом и разрушают мою страну в то время, как суд и полиция подгоняют людей под свои «палки».
