Целую вечность назад, когда по ТВ шел сериал «Рабыня Изаура», многие с непривычки думали: ну не может быть этот сеньор Леонсио столь однозначным супостатом, столь безоттеночным вертопрахом и мерзавцем! Должно же быть в нем хоть что-то хорошее. Может, он хоть природу любит или музыку втайне сочиняет? Да, не приучены мы были к картонным злодеям из мыльных опер. Но вот прошло четверть века. Пообвыклись.
В выходные ТВ явил миру биографическую сагу о Валентине Толкуновой «Она не могла иначе», где ее первый муж — композитор и джазмен Юрий Саульский (по фильму — Шаульский) — предстает этаким сеньором Леонсио на советский лад. Соблазнил, понимаешь, певицу молодую да пылкую, подсадил на джаз, чуждый ее русской душе, поматросил…
Этакий котяра с сутенерскими усиками.
Каково мне — его сыну — это видеть, я промолчу. Ужас не в этом.
И не в том, что образ искажен: житейски неустроенный пассионарий-энтузиаст с горящими глазами изображен респектабельным коллекционером чужих горящих глаз и пылких душ. Вранье! Он не был таким.
И не в том ужас, что джаз, которому он посвятил жизнь и которым пытался увлечь свою молодую пассию, изображен в фильме как некая культурная перверсия-диверсия против ее чистой души. Тоже вранье.
И не в том ужас, что Юрий Саульский не носил усов и был похож скорее на Вуди Аллена, нежели на Сергея Астахова. Ну приукрасили, бывает! Ну не дозвонились Вуди Аллену…
Ужасно другое: создатели фильма исходят из того, что зритель не знает и не должен знать, кто такой Юрий Саульский. В принципе не должен. Вот в чем ужас!
Вот надо для фильма, чтобы он был сеньором Леонсио… ну надо, понимаете, надо и все! Жанр требует! И он им будет, хоть ты тресни! Зачем возиться с правдой, когда есть жанр?
К чести Сергея Астахова, надо отметить, что он сыграл эту роль хотя бы корректно, если не считать жеманно оттопыренного мизинца в момент раздумий над клавиатурой рояля и досадных речевых ошибок вроде «одел-надел». Тоже бывает. Пусть скажет спасибо редакторам и режиссеру.
Хотя, к слову сказать, мизинец сам собой не оттопыривается. Он оттопыривается, когда у актера нет понимания образа и правильной его трактовки. Ладно, спасибо, хоть яду не подпустил, как он умеет.
Но с персонажами второго плана вышел просто пасквиль. Иначе не скажешь. Семейная пара пианиста и бэк-вокалистки оркестра Саульского изображена дурно и гадко. Авторы фильма даже не удосужились подумать, что эти люди живы, здоровы и могут увидеть их «творение» в эфире. Это достойнейшие, высококультурные люди, остававшиеся ближайшими друзьями и Саульского, и Толкуновой до самых последних дней. Я специально не называю их имен, чтобы лишний раз не упоминать в связи с этим пасквилем, но все, кто знаком с историей российского джаза, поняли, о ком речь, и возмущены увиденным до глубины души.
Второй муж главной героини — известный писатель и журналист-международник — выставлен закомплексованным неудачником, их сын — распоясавшимся мажором, «преемница» Толкуновой в сердце Саульского — и вовсе настоящей б…
А ведь и это живой человек, мало того, достойный, заслуженный и уже очень немолодой. Каково ей такое увидеть? Но авторам плевать, для них это не живые люди, а расходный материал для создания второго плана.
Я, конечно, понимаю, что целевая аудитория фильма — это «кумушки за …дцать», перед которыми весь мир провинился. Понимаю, для чего нашу «тетюманю» воспитывают в обывательском духе, для чего не дают ей приподняться над обывательским самодовольством, для чего свободное искусство джаза противопоставляется матримониальному консерватизму песен Толкуновой.
Главная черта обывателя — то, что он всегда прав, а вокруг него всегда враждебный мир: коварные соблазнители, бесстыжие разлучницы, неверные подруги, неблагодарные дети, неблагонадежные джазмены. Как в таком мире не созреть какому-нибудь заговору?
Только, чтобы все это работало, фильму нужна такая малость, как талант. А его нет. Браво!
