— Николай Евгеньевич, как вы теперь будете обучать призывников? Что меняется с переходом на один год срочной службы?
— Обучение будет проходить более интенсивно. Каждое подразделение станет обучаться именно тем навыкам, которые необходимы для выполнения стоящих перед ним задач. Специалисты общевойсковых специальностей — связисты, химики, автомобилисты — будут проходить подготовку в учебных частях Минобороны. Младшие командиры и специалисты для подразделений, обеспечивающих охрану общественного порядка в городах, — в учебных воинских частях внутренних войск. Один такой центр недавно введен в подмосковной Электростали.
— Психологи считают, что переход на один год службы может вызвать всплеск дедовщины. Что вы делаете, чтоб его предотвратить?
— У нас в главкомате организована “горячая линия”. Ежемесячно на нее поступает от 40 до 60 звонков от наших военнослужащих, которые сообщают о нарушениях уставного порядка. Солдаты и звонят, и пишут… 24 декабря, например, на мое имя пришло письмо от солдата из столичной воинской части. “Я, такой-то, пошел служить с желанием, думал, будет возможность закалиться физически, а тут за месяц ни разу не ходил на физзарядку: то она не проводится, то я уборщик в казарме. Письма от родных не получаю, хотя они мне пишут”. Был еще ряд пунктов. В общем, солдат пришел к выводу, что в воинской части порядка нет… Не скажу, что с удовольствием, но я лично выехал в часть. Нашел этого солдата. Нормальный оказался парень. Слово за слово — я исписал три страницы в своем блокноте. Комплексная группа подтвердила практически все, о чем он говорил. Выводы были сделаны соответствующие. А солдата установленным порядком перевели в другую воинскую часть.
— Сколько военнослужащих ВВ погибло в прошлом году в результате неуставных отношений?
— В 2007 году у нас не было таких случаев. А вот в 2004—2006 годах сложилась очень тревожная ситуация в одной из воинских частей в Железногорске Красноярского края. Произошла серия происшествий, закончившихся гибелью военнослужащих. Подключилась пресса, включая “Московский комсомолец”. Один из ваших коллег назвал это место “аномальной зоной”. А на поверку ничего там аномального не было. Причиной всему стала большая служебная нагрузка на личный состав: люди заступали в караул по охране объекта, что называется, “через день — на ремень”.
Были приняты беспрецедентные меры: воинскую часть переформировали, существенно снизили служебную нагрузку, полностью сменили командный состав, улучшили бытовые условия военнослужащих. Больше никаких инцидентов нет.
— Сколько сейчас в войсках служит контрактников?
— 35 процентов рядовых и младших офицеров — контрактники. Ими полностью укомплектованы 46-я отдельная бригада оперативного назначения в Чечне, отряды специального назначения в Нижнем Тагиле, Смоленске, Армавире и Архангельске.
В рамках федеральной программы за три года мы перевели на контракт 10 тысяч должностей солдат и сержантов.
— Сколько они получают?
— Солдат-контрактник в наших воинских частях получает около 6—7 тысяч рублей. В отрядах спецназа — около 10 тысяч. Если контрактника направляют в командировку в зону контртеррористических операций, то его довольствие за счет командировочных выплат увеличивается примерно вдвое. 20—22 тысячи рублей получают контрактники, занимающие должности рядовых или сержантов в 46-й отдельной бригаде — в Чечне. Лейтенанты в Чечне получают 30 тысяч и более. Это неплохо, если учесть, что живут там люди в закрытых гарнизонах и, как говорится, на всем готовом. Другое дело — в линейных частях в других регионах страны. По моему мнению, денежное довольствие контрактника там не соответствует реалиям. Что такое 6—8 или 10 тысяч рублей сегодня? А в Москве, в Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге?..
— Сколько, на ваш взгляд, должен получать контрактник?
— Не менее 35—40 тысяч рублей. Пока это вряд ли достижимо, но надо стремиться.
— Переход на контракт — затратное мероприятие. Вам хватило тех средств, которые были предусмотрены федеральной программой?
— Нет. Перевод на контракт смоленского отряда, например, более чем на треть профинансирован за счет средств войск. Модернизация учебной базы, обустройство парковой зоны, организация процесса боевой подготовки — все это мы оплатили из собственного бюджета, поскольку разработчики программы в свое время эти аспекты не учли.
— Жилье для военнослужащих — одно из самых больных мест армии. Как эта проблема решается во внутренних войсках?
— В частях, которые полностью перешли на контракт, нам удалось создать достойные условия. В четырех отрядах спецназа построены новые, современные военные городки.
В ноябре—декабре введены 6 многоэтажек в Хабаровске, в Новосибирской и Тверской областях, в Ростове-на-Дону, в Нижнем Тагиле, в Архангельске. Всего около 500 квартир.
Жилищная проблема сдвинулась с мертвой точки в последнее время. Но во внутренних войсках она тоже остается одной из наиболее острых. У нас около 17 тысяч бесквартирных военнослужащих. Министерство обороны обязалось до 2010 года обеспечить жильем всех, кто стоит в очереди. Мы тоже делаем все возможное, чтобы решить эту проблему. Но нам для этого потребуется на год больше времени. По расчетам, свои обязательства перед офицерами и прапорщиками, заключившими контракт до 1998 года, мы выполним к 2011 году.
— Во внутренних войсках полтора года действуют два батальона, укомплектованных чеченцами. Как они себя проявили?
— Очень хорошо. Батальоны “Север” и “Юг” получили высокую оценку министра внутренних дел РФ на итоговом военном совете внутренних войск.
В Северо-Кавказском регионе все наши подразделения специального назначения действуют очень активно. В прошлом году было проведено почти 2 тысячи специальных мероприятий, уничтожено 49 бандитов, среди которых — одиозные главари террористического подполья Имурзаев, Халилов, Салуев. Наши подразделения изъяли около 180 единиц стрелкового оружия, 120 гранатометов, обезвредили 80 фугасов.
Двум нашим офицерам присвоено звание Героя России. К сожалению, майор Роман Китанин и капитан Дмитрий Серков погибли при проведении специальных операций в Дагестане. Но благодаря их героическим действиям живыми остались их подчиненные, были разгромлены крупные бандгруппы, уничтожены террористы, находящиеся в федеральном розыске.
— Какими новинками техники и вооружения могут похвастаться внутренние войска?
— Мы активно внедряем в систему управления новейшие цифровые технологии связи. Идет создание информационной телекоммуникационной системы, в которую включены все округа и пункт управления группировкой войск в Чечне.
В этом году мы примем на вооружение командно-штабные машины на базе автомобиля повышенной проходимости “Тигр”. Это не просто машина, а целый комплекс, оснащенный современнейшим оборудованием для связи и управления.
Наша гордость — уникальные комплексы, размещенные на вертолетах. Они обнаруживают бандгруппы ночью, в плохих погодных условиях, передают информацию в цифровом виде на командный пункт и после получения команды уничтожают бандитов. Эти комплексы активно применялись во время проведения спецоперации на Северном Кавказе в 2006 году, когда были сорваны планы Басаева провести диверсионную акцию, которую он назвал “Огненное лето”.
Большое внимание мы уделяем обеспечению войск специальной “полицейской” техникой, в том числе нелетального действия. Боеприпасы с “полицейским газом”, специальные гранатометы, карабины, даже электрошокеры — они на время выводят из строя злоумышленника, но при этом сохраняют ему жизнь.
— А зачем нужны живые злоумышленники?
— Чтоб “Московскому комсомольцу” было о чем писать.
