Рвача вызывали?

К СВЕДЕНИЮ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ:

в Москве участились случаи насилия над приезжими. Вконец озверевшие москвичи взяли за правило заманивать иногородних простаков в гости и вынуждать их прописываться в московских квартирах. Приезжие сопротивляются как могут, однако искушенные столичные жители, разумеется, всегда добиваются своего: ГОСТИ СТАНОВЯТСЯ ВЛАДЕЛЬЦАМИ МОСКОВСКИХ КВАРТИР.

История, которую я собираюсь вам рассказать, никогда не станет сюжетом романа или фильма, хотя налицо все необходимое: тень российского императора, доверчивая героиня, суд, шантаж и пр. Просто всего слишком много. Доверчивость неправдоподобная, шантаж обескураживающий, суд беспредельный, а роман или кино — это же искусство, а в искусстве что главнее? Мера.

С ней плохо. Так плохо, что я не знаю, с чего начать.

Может, начнем с музыки?

Людмила Сергеевна Алексеева родилась в семье Сергея Ивановича Алексеева, который в 1912 году поступил в знаменитый Императорский Великорусский оркестр.

Во время революции оркестр распался, и Сергей Иванович приехал в Москву, считая своим долгом добиться создания оркестра русских народных инструментов. Его хлопоты увенчались успехом, оркестр (впоследствии всемирно известный оркестр имени Осипова) был создан, дирижером стал родной брат Сергея Ивановича, а он стал составлять репертуар и делать оркестровки, которые и по сей день считаются непревзойденными.

Людмила Сергеевна музыкальное образование получила дома. Отец нанимал для занятий на фортепьяно лучших преподавателей из консерватории. Во время войны семья оказалась в Мордовии. Дочь Алексеева играла в ансамбле на экзотической секунде (разновидность балалайки). Оркестр выступал с концертами в госпиталях, объехал всю страну, но после войны из-за подозрительной связи семьи Алексеевых с контрреволюционным императорским оркестром Людмила Сергеевна была уволена и почти полвека проработала техническим редактором в ВИНИТИ.

Людмила Сергеевна никогда не была замужем, не имела детей и жила с матерью и теткой. В 1998 году умерла мать, которой было 104 года, следом — молоденькая тетка, которой было всего 99 лет. И Людмила Сергеевна Алексеева, 1924 года рождения, осталась одна в маленькой трехкомнатной квартире по адресу: Москва, улица Минская, дом 3, квартира 9.

Для того чтобы понять все последующее, необходимо хотя бы одним росчерком пера набросать главное, а главным следует признать то, что Людмила Сергеевна — человек прошлого века, дочь морского офицера и музыканта императорского оркестра, человек, переживший войну, эвакуацию, человек, выживший только потому, что все друг другу помогали. Тогда люди существовали лишь благодаря друг другу. И она привыкла всем доверять, а всех жалеть научил ее отец, русский дворянин, так и не сумевший до конца изжить свое дворянство.

Теперь к делу.

Ольга, двоюродная сестра Людмилы Сергеевны, жила в Киеве и была замужем за Юрием Пронюшкиным. Пронюшкин попадает в больницу, там знакомится с врачом Виктором Скуминым и вскоре умирает.

Виктор Скумин утешает вдову Пронюшкина, Ольгу Константиновну, в результате чего оказывается у нее прописан. Скумин предпочитает называть свою благодетельницу тетушкой, а в Харькове у него остается жена с двумя детьми. Жену зовут Людмила Анатольевна Бобина.

И вот Ольга Константиновна просит свою двоюродную сестру, Людмилу Сергеевну Алексееву, приютить на время Людмилу Бобину, которая собирается в Москву по делам, но ей негде остановиться. Алексеева живет в квартире одна, отчего же не помочь? Бобина погостила, уехала и вскоре появилась в Москве с мужем. Который, прогуливаясь с Людмилой Сергеевной по аллеям Филевского парка, начинает ее уговаривать заключить с его женой Бобиной договор ренты на условиях пожизненного содержания. Никто лучше Бобиной не сможет ухаживать за Людмилой Сергеевной, которой как-никак скоро исполнится восемьдесят лет, потому что Бобина — врач-невропатолог. К тому же у Скумина с Бобиной есть квартиры в Геленджике, Ялте, Феодосии, Евпатории, а также в Харькове и Киеве — она везде сможет жить и отдыхать, когда захочет. Только не надо никому об этом говорить, люди очень завистливы и могут Людмиле Сергеевне навредить, и тогда она снова останется одна.

И Людмила Сергеевна Алексеева, сохранив все в тайне от своих друзей, 1 июня 2001 года заключила с Бобиной договор ренты на условиях пожизненного проживания с иждивением. Согласно условиям этого договора Бобина стала собственником квартиры Алексеевой, а взамен обязалась предоставить Алексеевой в пожизненное пользование и проживание ее квартиру, а также обеспечивать ее питанием, одеждой, уходом, необходимой помощью и ежемесячно выдавать ей 600 рублей.

Заключив сделку, Бобина уезжает на Украину, откуда вскоре возвращается с младшим сыном и собакой.

Людмила Сергеевна ведет ее в свою “родную” поликлинику на Кастанаевской улице и устраивает Бобину на работу врачом-невропатологом. Бобина оставляет простодушной Алексеевой сына и собаку и снова уезжает отдыхать. За это время мальчик ломает руку, Алексеева бегает с ним по врачам, ухаживает за ним, готовит... 30 августа Бобина возвращается в Москву — но не одна, а с приятельницей: “она у нас чуть-чуть поживет, ладно?” В сентябре дамы энергично берутся за переоборудование квартиры, и первым делом приглашают мастеров для остекления балкона, который находится в комнате Алексеевой. Людмила Сергеевна говорила, что ей это не нужно, а кроме того, началась осень, и она простудится, ведь все нараспашку, — Бобина даже бровью не повела, и штурм балкона продолжался до тех пор, пока Алексеева не заплатила мастерам за то, чтобы они ушли, оставив работу недоделанной.

И тут Людмила Сергеевна поняла, что хозяйкой квартиры стала Бобина. Она стала выбрасывать ее вещи, вытеснила ее из кухни, сын Бобиной, когда она попросила его не шуметь, смеясь, сказал, что будет делать, что ему хочется, потому что теперь это их квартира. При этом никаких денег, никаких продуктов, как значилось в договоре, — этими глупостями Бобина себя, естественно, тоже не утруждала. Людмила Сергеевна, заключив этот злосчастный договор, отказалась от социального работника, который много лет приносил ей продукты, — теперь пришлось обращаться к соседям.

Однажды к Людмиле Сергеевне пришла подруга. Бобина уселась в комнате и приготовилась принимать участие в беседе. Подруга попросила ее выйти. Тогда Бобина выгнала женщину из квартиры, а заодно вырвала телефонный провод и ключ из двери комнаты Алексеевой. Людмила Сергеевна бросилась к соседям и вызвала милицию. В милиции ответили: “Зачем вы ее к себе пустили?”

Спустя шесть месяцев после заключения договора Алексеева обратилась в суд с иском о его расторжении.

Первое судебное слушание началось в Кунцевском суде в декабре 2001 года под председательством судьи И.Н.Смотриченко.

Конечно, гражданские дела бывают в сто раз сложней уголовных, однако дело Алексеевой по справедливости стоило бы отнести к категории задач для начальной школы.

Основным положением договора, заключенного между Алексеевой и Бобиной, является пункт пятый, согласно которому Бобина взяла на себя обязательство не изменять условия проживания Людмилы Сергеевны по сравнению с существующими на момент подписания договора.

Бобина вселилась в квартиру Алексеевой вместе с сыном и собакой. Ни о детях, ни о животных в договоре нет ни слова. Уже одного этого было вполне достаточно для расторжения договора, ведь помимо юридической у этого штурма есть и чисто человеческая сторона: надо ли доказывать, что ребенок и домашнее животное более чем радикально изменяют жизнь в маленькой трехкомнатной квартире?

Оказалось, не надо, потому что судья Смотриченко вообще ни словом не обмолвилась об этих пустяках на протяжении всего судебного следствия.

Согласно договору, Бобина обязалась покупать Алексеевой продукты. Из чеков, которые Бобина представила в суд, следует, что любимая еда восьмидесятилетней Алексеевой — пепси и жевательная резинка. Показания соседей, которые сообщили, что это именно они приносили Алексеевой продукты, тоже остались без внимания.

25 октября 2001 года Алексеева написала в милицию заявление о том, что просит не регистрировать на ее площади Бобину, поскольку она обратилась в суд. В деле есть документ с печатью, однако Бобина вместе с сыном была зарегистрирована в квартире 24 апреля 2002 года. Случилось это во время судебного слушания, и при этом судье Смотриченко показалось, что Алексеевой все же хочется жить вместе с Бобиной, что и записано в решении суда, хоть вы, возможно, в это и не верите.

Теперь поговорим о деньгах. Суд направил в межрайонный почтамт №5 запрос о том, получала ли Алексеева денежные переводы от Бобиной, о чем Бобина твердила на протяжении всего слушания: 600 рублей каждый месяц, не сойти с этого места. Ответ пришел отрицательный. Спустя три месяца Московский городской почтамт подтвердил, что никаких денег Бобина Алексеевой не посылала. Ну и что? Все почтальоны страшно забывчивые.

В июне 2002 года Кунцевский районный суд вынес решение, согласно которому Бобиной были выполнены все условия договора, “тогда как истица уклоняется от принятия исполнения обязательств по договору, в связи с чем, руководствуясь принципом разумности и справедливости, суд полагает необходимым отказать истице...”

Согласно статье 16 ГПК судья не может принимать участия в деле, если лично, прямо или косвенно заинтересован в исходе дела. Так вот у меня вопрос: как именно судья И.Н.Смотриченко была заинтересована в исходе этого дела? Вряд ли человек, находящийся в здравом уме, поверит ушлой любительнице чужих квартир, когда она будет рассказывать, как, выбиваясь из последних сил, ухаживала за Людмилой Сергеевной, а чудовищная старушка от ее любви и ласки уклонялась прямо-таки с нечеловеческим упорством. Знаете, Бобина заявила в суде, что Алексеева силой вынудила ее переехать в Москву. Подождите, вытру слезы... Так я и говорю, чем-то же объясняется, что в основу решения легли в основном показания ответчицы и ее свидетелей?

В сентябре 2002 года Московский городской суд отменил это решение и указал: нет в материалах дела никаких доказательств того, что Алексеева отказывалась от помощи Бобиной. В определении Мосгорсуда было особо указано, что необходимо выяснить, почему Алексеева с января 2002 года проживает не в своей квартире, а у знакомых.

В июне 2003 года судья Кунцевского районного суда Л.В.Сорокина практически под копирку переписала решение Смотриченко — она тоже пришла к выводу, что Людмила Сергеевна уклонялась от помощи (не хочет жевать жевательную резинку и вместо пепси глушит пиво?) и своими действиями препятствует, бессовестная, выполнению обязательств со стороны истинно святой души мадам Бобиной.

В октябре 2003 года Мосгорсуд отменил и это решение. Наконец-то вышестоящая инстанция обратила внимание на то, что Бобина вселилась в квартиру с сыном, то есть нарушила основное положение договора. Суду первой инстанции повторно дано указание выяснить причину непроживания Алексеевой в своей квартире и обращено особое внимание на то, что требования второй инстанции обязательны для выполнения.

6 апреля Кунцевский районный народный суд в третий раз приступит к слушанию дела Алексеевой. Ей-богу, пора: ведь Людмила Сергеевна Алексеева, 1924 года рождения, уже два года живет в квартире друзей, спит на раскладушке и носит чужую одежду — все ее имущество находится в квартире, в которую она силой вселила Бобину...

В истории Сергея Матвеевича Сытова есть такая щемящая нота, что, боюсь, я не справлюсь и не смогу донести ее до вас, читающих эти строки. Но делать нечего, откладывать нельзя — это последняя попытка помочь ему.

Жил-был Сергей Матвеевич Сытов, коренной москвич, в лучшие времена работавший фотографом на Даниловском кладбище. Жил он с отцом, который пришел с войны без ноги. И вот в один прекрасный день Сытов привел домой молодую женщину, лимитчицу из Средней Азии. Надо сказать, что выбор Сергея Матвеевича пал на женщину, которая была беременна. В 1987 году родился Сережа. Сытов женился на его матери, усыновил ребенка и прописал жену в своей квартире. Через два года у них родилась дочь Лиза. После рождения девочки жена Сытова стала надолго исчезать с сильно пьющими возлюбленными. Сергей Матвеевич остался с двумя маленькими детьми и отцом-инвалидом. При этом он работал, и его безногий отец попросил соседку, Галину Ивановну Коленцову, помочь присмотреть за детьми. Так они и жили: Галина Ивановна стряпала, стирала, убирала, а Лизу время от времени брала к себе знакомая Сытовых, Ирина Алексеевна Ломакина. И Галина Ивановна и Ирина Алексеевна помогали Сытову не за деньги, а так, как раньше все мы старались помочь друг другу — по-человечески.

В 1992 году отцу Сергея Матвеевича, как инвалиду войны, дали трехкомнатную квартиру. Во время переезда появилась его жена — она опять ждала ребенка. Сытов простил жену. Когда родился Миша, он усыновил и его. Вскоре умер отец, и жена Сытова стала приводить домой своего нового сожителя, а затем ушла, оставив Сергея Матвеевича с тремя детьми, двое из которых были ему чужими. Но этот странный, беззлобный и незлопамятный человек изо всех сил старался, чтобы дома все было в порядке. Он работал, делал что мог, но Галина Ивановна с Ириной Алексеевной уговорили его отдать Мишу на время в дом ребенка. Сытов скрепя сердце согласился, но постоянно навещал малыша, водил пятилетнюю Лизу в сад, а семилетнего Сережу в школу.

И тут в нашей стране началась перестройка, Сытов остался без работы, растерялся и начал выпивать. Большая и красивая революция всеми четырьмя колесами проехала по маленькому обессилевшему человеку. Ужас состоял в том, что он был готов терпеть нужду, унижения и голод, но ни в какую не соглашался расстаться с детьми. И тогда Галина Ивановна и Ирина Алексеевна поняли, что оказались перед трудным выбором. Сытов пил, перебивался случайными заработками, но он любил детей, всех считал своими, а детям кроме любви надо было есть, пить, во что-то одеваться. Как позднее скажет Галина Ивановна, надо было или сохранять его репутацию — и значит, пожертвовать детьми, или обратиться с просьбой о лишении его родительских прав — и тогда помочь детям. Странное мы построили государство: чтобы помочь человеку, оно должно его сначала расстрелять.

Сытова лишили родительских прав: это был тот редкий случай, когда отец фактически добровольно отказался от прав на детей во имя их благополучия. Детей отдали в детский дом, и вскоре Ирина Алексеевна оформила опекунство на Сережу, а Галина Ивановна получила разрешение брать Лизу к себе домой на выходные и на каникулы. Сытов постоянно навещал детей. Вроде бы наступило относительное затишье...

Не тут-то было. Жена, в буквальном смысле слова подарившая Сытову трех детей, подала на развод и потребовала разменять отцовскую квартиру. Он разменял: любвеобильной даме досталась большая комната в коммунальной квартире, а Сытову с тремя детьми — малогабаритная двухкомнатная квартира жилой площадью 22 квадратных метра.

Одну из комнат он решил сдать — ему не на что было жить.

Из заявления С.М.Сытова мировому судье Преображенского муниципального суда: “В ноябре 1996 года меня познакомили с гражданкой Санкевич Ларисой Григорьевной и предложили сдать ей комнату. Она поселилась в одной комнате моей квартиры вместе с сыном 1974 года рождения и дочерью 1987 года рождения. Узнав, что мои дети находятся в интернате, она предлагает мне вступить с ней в брак... Она обещала мне помочь в воспитании детей, а также, учитывая, что я пожилой человек, инвалид по сердечному заболеванию, помощь и заботу в старости. Я поверил ее ложным словам и согласился на брак.

После регистрации она прекратила со мной все отношения как с человеком и супругом. Общего хозяйства мы не вели, вместе не питались, супружеские обязанности она ни разу не исполнила. На мои претензии она ответила нагло, что кинула меня как лоха и теперь будет хозяйкой моей квартиры. ...Я обратился в Преображенский суд. Узнав об этом, она пригласила своих знакомых бандитов, которые под угрозой расправы заставили меня забрать заявление из суда... Она глумилась надо мной, издевалась. Мне приходилось ночевать у дверей своей квартиры на цементном полу, так как она отобрала у меня ключи. Я получил воспаление легких, депрессию. У меня обнаружился туберкулез в открытой форме...”

В 1998 году Сытов перенес 2 инфаркта, после чего “супруга” отправила его в психбольницу. Пока Сытов переезжал из одного лечебного учреждения в другое, Л.Г.Санкевич-Сытова прописалась вместе с дочерью в его квартире. Обе дамы прописаны постоянно, без согласия владельца квартиры, и это при том, что несчастная квартира находилась под арестом, так как трое несовершеннолетних детей Сытова жили в интернате, а государство делает вид, что соблюдает их интересы.

С начала 2003 года, когда Сытов снова обратился в суд с иском о признании брака недействительным, он постоянно находился в больницах: 4 раза в московской больнице №33, 3 раза в туберкулезной лечебнице в Солнечногорске, 1 раз в тублечебнице в Мытищах и два месяца — в Дороховской больнице №58. Судебные повестки приходили по домашнему адресу, и к нему, естественно, ни разу не попали, поэтому в суд на слушание он не явился, и дело было оставлено без рассмотрения.

Второй раз Сытов обратился с заявлением к мировому судье.

Тут — кто бы мог подумать! — приключилось следующее.

15 марта Сытов приехал в суд и оставил у секретаря заявление о том, что просит отложить слушание, так как его адвокат должен ознакомиться с делом. Заявление “потерялось”, а на другой день, когда Сытов с этой же просьбой обратился на заседании к мировому судье, ему отказали по уважительной причине: “супруга” истца сказала, что не понимает, почему нужно откладывать заседание. Откладывать не стали, и дело было рассмотрено. Как вы, может быть, уже догадались, мировой судья судебного участка №116 района Метрогородок ВАО г. Москвы Галина Геннадьевна Зверева в иске Сытову отказала, его брак с гражданкой Санкевич признан законным. Еще бы: показания свидетелей со стороны Сытова судью, как и в деле Алексеевой, не заинтересовали — по этой причине решение основано исключительно на показаниях свидетелей отвергнутой супруги. А чтобы не нарушить семейную идиллию, адвокату Сытова десять дней не выдавали на руки решение, сердечно уповая на то, что будет пропущен срок подачи кассационной жалобы. Тут в суде немного не рассчитали: адвокат, который ведет дело Сытова, взялась за него безвозмездно, пораженная тем, как государство издевается над этим человеком. А в таком случае, сколько бы в суде ни врали, адвокат, как правило, жалобу подать успевает — так всегда бывает, когда желание помочь хоть на миг да перевешивает лоханку с конвертируемой валютой.

И кто бы мне растолковал, с помощью какого пируэта судье Зверевой удалось не заметить, что Санкевич вместе с дочерью прописалась в квартире горячо любимого мужа незаконно и без его ведома, как, впрочем, и обзавелась российским гражданством? Может, она сочла эту пылкость в завладении квартирой главным доказательством любви?

Нет такого злодеяния, которое бы не удалось произвести в Москве с помощью денег. Но “лояльность” милиции и судов по отношению к захватчикам чужих квартир достигла апогея. Это заключительная стадия продажности властей, когда, долго и пристально разглядывая черное, они, положа руку на сердце, а ногу — на Священное Писание, провозглашают: белое!

Людмила Сергеевна Алексеева уже два года живет у друзей.

Сергей Матвеевич Сытов 20 марта пришел в психиатрическую больницу им. Гиляровского и попросил врачей хоть на несколько дней приютить его, потому что негде жить. Врачам его очень жалко, но ведь не может же он находиться в больнице до конца своих дней...

Эти люди виноваты в излишней доверчивости — казнь должна быть жестокой, это понятно. Но, как сказал мудрец, их молчание — громкий крик.

Только не думайте, что мы с вами застрахованы от таких событий. Квартир в Москве мало, а желающих очень много...