3 декабря в нашей газете был опубликован материал под названием “Удачная эвтаназия”. Речь в нем шла о ситуации, сложившейся в детском реабилитационном отделении НИИ детской онкологии Российского онкологического научного центра РАМН. Дело в том, что на бывшей правительственной даче “Липки-1”, расположенной в полутора километрах от МКАД в районе Алтуфьевского шоссе, в 1990 году было открыто первое в стране отделение для реабилитации детей с онкологическими заболеваниями. Первое, единственное и бесплатное. Возможно, именно слово “бесплатное” и стало причиной того, что разыгралось в Липках.
Хронология событий
26 октября 2004 года дирекция Онкоцентра распорядилась закрыть это отделение с 1 ноября в связи с необходимостью срочно начать капитальный ремонт зданий реабилитационного отделения. Напомним, что оно размещается в бывшей усадьбе семьи Рупперти, проживавшей там вплоть до революции 1917 года. В пожарном порядке заведующий отделением Григорий Янкелевич Цейтлин разослал телеграммы родителям детей, которые через несколько дней должны были приехать в Липки. Кроме того, пришлось выписать из отделения несколько детей-сирот. Не закончив лечения, они вернулись в детские дома, а Ира Фандеева из детского дома под Барнаулом была переведена в Российскую детскую клиническую больницу, где и провела целый месяц.
Приказ о закрытии отделения Цейтлин получил только через месяц, причем датирован он был 19 октября. По-русски это называется “задним числом”. Согласно этому приказу ремонт должны были начать с 1 марта, то есть спустя 4 месяца после экстренного закрытия отделения.
Середина ноября. В Липках появляются 4 рабочих из строительной фирмы “Айтор”, которая является генеральным подрядчиком Онкоцентра. Эти рабочие должны были отремонтировать отопительную систему. При этом у них не было никакого специального оборудования, в том числе и сварочного аппарата, а кроме того, не было и труб. Через неделю после появления в Липках рабочие пришли к доктору Цейтлину и спросили, нет ли у него случайно в хозяйстве сварочного аппарата. А еще через несколько дней, после многократных обращений заведующего отделением, “Айтор” прислал двух электриков. Они тоже спросили Цейтлина, что им делать. Из всего этого явственно следует, что фирма “Айтор” не получила технического задания от руководства Онкоцентра, поэтому у нее не было, да и не могло быть, плана работ. В результате титанических усилий и напряженной трудовой деятельности рабочие прикрутили несколько десятков кранов на радиаторы отопления и во второй половине декабря исчезли навсегда.
Наблюдая за симуляцией ремонта, Цейтлин неоднократно, устно и письменно, обращался в дирекцию с просьбой начать ремонт, заменив строительную фирму. Ответов он не получил, но точно известно, что фирме “Айтор” Онкоцентр перевел по меньшей мере полмиллиона рублей.
Все это время больные дети и их родители ежедневно звонили доктору Цейтлину и предлагали своими руками отремонтировать отделение. Одновременно и Цейтлин, и родители искали спонсоров, которые могли бы помочь в финансировании так и не начавшегося ремонта.
20 ноября дети, лечившиеся в Липках, поздно вечером нарядили игрушками дерево во дворе дома, в котором живет доктор Цейтлин. Кроме того, они украсили пять этажей до двери его квартиры конфетами и воздушными шарами. Так дети поздравили своего доктора с днем рождения. Накануне в Москве началась вьюга. Воспитатель отделения при помощи специального снаряжения забрался на верхушку дерева, чтобы Цейтлин смог увидеть волшебное дерево из окна своей квартиры. Фотокорреспондент “МК” к полуночи покрылся льдом, но он не мог уйти, пока не разошлись дети.
3 декабря. В “Московском комсомольце” появляется публикация Ольги Богуславской.
24 декабря издан второй приказ, согласно которому ремонт отделения в Липках должен начаться 10 января 2005 года. Приказ был на удивление лаконичный и состоял всего из двух пунктов. В первом говорилось о начале ремонта (а что все это время делали рабочие “Айтора” — загадка), а во втором — об отстранении фирмы “Айтор” от работы в отделении. Видимо, в новогодней суматохе потерялся третий пункт: кому же руководство Онкоцентра поручило начать в последний день новогодних каникул выполнение первого пункта.
Январь 2005 года. Ремонт так и не начался.
По Онкоцентру ползут слухи, начавшие клубиться осенью, что отделение в Липках никогда не будет открыто.
Февраль 2005 года. Родители больных детей нашли спонсора, который прислал в Липки прораба большой строительной фирмы. Он осмотрел здания и сказал, что фирма готова выполнить ремонт, стоимость которого составит приблизительно 15 миллионов рублей. Спонсор в тот же день выразил готовность оплатить ремонт. 15 февраля Цейтлин сообщил об этому заместителю директора Онкоцентра. Однако дирекция Онкоцентра от этой помощи отказалась.
16 февраля , в Международный день детей, больных раком, в телеинтервью директор Онкоцентра сказал, что Липки были просто зоной отдыха для подростков и никакой реабилитации там никогда не было. А настоящее отделение реабилитации планируют построить на территории Онкоцентра на Каширском шоссе. Когда это случится, сказано не было.
Март 2005 года. Депутат Государственной думы Елена Юрьевна Мухина обращается с депутатским запросом в дирекцию Онкоцентра и просит сообщить, когда будет закончен ремонт и открыто детское реабилитационное отделение. В ответ дирекция Онкоцентра сообщила, что согласно закону о статусе депутата депутат Государственной думы должен обращаться с запросом к лицу не ниже руководителя ведомства. Таким образом, дирекция Онкоцентра не обязана отвечать на подобные послания.
Озадаченная Мухина обратилась в Генеральную прокуратуру.
Апрель 2005 года. Доктор Цейтлин в третий раз обращается в дирекцию Онкоцентра с письмом. Поскольку его давно никто не принимает, он вынужден общаться с начальством в жанре служебной переписки. На сей раз, как и прежде, он спрашивал, когда будет начат ремонт, когда откроется отделение, и просил его принять. Ни в апреле, ни в мае, ни в июне, ни в июле Цейтлин принят не был.
Май. В результате запроса депутата ГД Е.Ю.Мухиной заместителя директора Онкоцентра вызывают в прокуратуру Москвы.
На следующий день заместитель директора Онкоцентра сообщает Цейтлину, что 1 июня в отделении будет начат ремонт, для чего он срочно переводит деньги фирме “Айтор”.
Июнь. Появляются четверо рабочих с бригадиром. Как выяснилось, их задача — сделать новую отмостку вокруг главного здания отделения. Фирма “Айтор”, видимо, не знала, что еще в середине ХХ века изобрели компрессор и пневматический отбойный молоток, поэтому своих рабочих она вооружила старыми проверенными кувалдами. Слесарь отделения, сжалившись, смастерил им инструмент системы “кайло”, которым они успешно добили старую отмостку и приступили к сооружению новой. Ударная работа прерывалась многодневными простоями из-за отсутствия необходимых материалов.
Июль. Заместитель директора Онкоцентра говорит Цейтлину, что было бы неплохо снова обратиться к спонсорам за финансовой помощью. В ответ Цейтлин попросил дать ему смету, без которой спонсоры не готовы обсуждать этот вопрос. Как выяснилось, сметы нет. Спонсоры отказались принимать участие в таком странном ремонте. Более того, главный инженер Онкоцентра прямо сообщил Цейтлину, что у него нет конкретных указаний от руководства, как будут использоваться помещения в Липках после ремонта. Он объяснил, что может сделать только наружные работы, поскольку понятия не имеет, что нужно делать внутри.
3 августа. Г.Я.Цейтлин в очередной раз позвонил заместителю директора Онкоцентра по поводу сметы. Оказалось, что сметы нет. К тому же выяснилось, что вопрос о привлечении спонсоров нужно согласовывать с директором Онкоцентра...
* * *
На все загадочные вопросы есть один простой ответ. Детское реабилитационное отделение в Липках — бесплатное. А ведь как прекрасно можно использовать здания и территорию старинной усадьбы! О старинном липовом парке, огромном пруде с проточной водой, о зайчиках и белочках я уже не говорю, я говорю о 38 гектарах лесопарковой зоны в пяти минутах езды от Москвы, о ста миллионах долларов — такова приблизительная стоимость усадьбы, а еще я говорю о трех великолепных зданиях, в одном из которых есть замечательный плавательный бассейн с теплым мраморным полом. Вы представляете, сколько могла бы стоить путевка в эту сказку? Зачем все это детям, больным раком? Их ведь можно “реабилитировать” на Каширском шоссе. Правда, оно изрядно загазовано, но ведь их там лечат — почему же нельзя там же и реабилитировать?
Хозяйственная деятельность дирекции Онкоцентра организована таким образом, что ни один метр земли не пропадает даром, а тут целых 38 га!
На территории государственного учреждения “Российский онкологический научный центр имени Н.Н.Блохина РАМН” за последние четыре года в здании бывших экспериментально-производственных мастерских открыты обувной магазин, рядом — ресторан “Джон Сильвер”, автосалон и, наконец, зал игровых автоматов. Я повторяю: все эти и еще многие другие коммерческие предприятия, на которых просто нет вывесок, расположены в пределах забора, окаймляющего территорию Онкоцентра. Но и это не все. В 1976 году в новом здании поликлиники Онкоцентра располагался пансионат для иногородних больных. В этом пансионате круглосуточно дежурили врач и медсестра, и там жили больные — взрослые и дети, — приехавшие на обследование в Онкоцентр. Недаром создатель Онкоцентра академик Н.Н.Блохин включил этот пансионат в структуру своего любимого детища: это было не только очень удобно, но и чрезвычайно дешево, а значит, доступно больным с любым кошельком.
Теперь этот пансионат ликвидирован, и вместо него открыта коммерческая клиника. Злые языки говорят, что один койко-день — без лечения — стоит 300 долларов США. Вкупе с залом игровых автоматов, торговлей автомобилями, обувью и пр. все это является новым словом в лечении онкологических больных.
Конечно, современная жизнь диктует свои условия. Без коммерческой деятельности не может выжить ни одно медицинское учреждение. Надо лишь уяснить два пустяковых вопроса: чем торгуем и на что идут вырученные деньги? Разумеется, в больницах нужно торговать предметами первой необходимости для больных и сотрудников: лекарствами, продуктами питания, товарами бытового назначения, книгами, игрушками и даже цветами. Это всем понятно.
К слову, о лекарствах. В детских клиниках Онкоцентра постоянно не хватает современных антибиотиков и противоопухолевых химиопрепаратов. Куда они деваются, черт возьми? Ведь согласно 22-й статье Конституции РФ, лечение больных в государственных медицинских учреждениях осуществляется на бюджетные деньги. Вот как раз на тот случай, когда этих средств не хватает, и разрешено осуществлять хозяйственную деятельность. Исключительно с целью привлечения дополнительных средств.
Спросите у взрослых пациентов Каширки и родителей больных детей, как они выходят из положения. Известно как. Берут в долг, стоят на коленях или умирают. Другого не дано. А куда же деваются деньги, которые приносят посетители ресторана “Джон Сильвер”? Известно, что прибыль игровых заведений практически не поддается подсчету — куда же она девается, когда хозяева приходят снимать кассу в казино на территории Онкоцентра? И, кстати, кому принадлежат все эти доходные учреждения?
Вот бы узнать и попросить денег на лекарства для детей, умирающих от рака, и для ремонта детского реабилитационного отделения. Так где же смета на ремонт в Липках?
* * *
Цейтлину, как и всем сотрудникам Онкоцентра, запрещено общаться с представителями СМИ без согласования с руководством. Выходит, со своим начальством встретиться он не может, потому что его вот уже девять месяцев не пускают на порог, а с журналистами встречаться нельзя. А что же ему можно?
Я точно знаю: он хоть сегодня может написать заявление об уходе. И тогда ремонт в Липках сделают молниеносно. Конечно. Ведь это будет дорогое коммерческое предприятие. Продать Липки пока не смогли, видно, богатые покупатели не рискнули вкладывать деньги в такую сомнительную сделку. В аренду не сдали — достаточно того, что сдают территорию другой правительственной дачи, переданной Онкоцентру тогда же, когда и Липки. Ну не заниматься же благотворительностью, не восстанавливать бесплатное отделение для реабилитации детей, больных раком.
Как же быть?
Может, у Генеральной прокуратуры РФ есть ответ на этот вопрос?
Если называть вещи своими именами, ответы на все вопросы есть только у больных детей. Ира Фандеева, которую перевели в РДКБ, когда закрыли отделение реабилитации, не дослушав вопроса, стала рассказывать мне, как она училась там ткать и делать керамику. Да, в этом отделении сильнодействующим лекарством было искусство. Руководители кружков учили детей радоваться жизни. Там был даже свой театр. А про бассейн она сказала: “Вы не представляете, как там было радостно...”
Когда я сказала, что отделение, наверное, закрыто, она сначала не поняла. А потом подняла на меня глаза, и я увидела там отчаяние. Знаете слезы, которые текут сами?
Ира ничего не сказала. Теперь вместо нее и других детей говорю я. Прошу считать мою публикацию официальным обращением. Письмо родителей больных детей с подписями, которые занимают 5 страниц, уже в Генеральной прокуратуре. Когда нет ни слов, ни слез, остается одно — факты. По-моему, они страшнее рака.
