Жил-был Иван Владимирович Кущин (фамилии героев изменены.). Отец его был военным, поэтому семья переезжала из города в город и в конце концов осела в Ашхабаде. Кущин прекрасно окончил школу и легко поступил на физико-математический факультет Ашхабадского университета.
В это время тяжело заболела его мать, и ее отвезли в московскую больницу. Кущин переезжает в Москву, чтобы иметь возможность постоянно ухаживать за тяжело больной женщиной. Оказавшись в столице, он легко, без знакомств и репетиторов, поступает в 1-й Медицинский институт, но вскоре выясняется, что он постоянно “прогуливает”, так как вместо лекций сидит у матери в больнице. Тогда Иван Владимирович — в то время просто Иван — переводится на биофак МГУ, опять-таки без каких бы то ни было знакомств и посторонней поддержки. Можно только догадываться о том, какой это был одаренный человек. Сегодня за поступление в лучший вуз страны можно заплатить деньги, а сорок лет назад выбор был небогатый: либо знакомства и связи, либо блестящий успех на вступительных испытаниях.
Но учиться на престижном факультете МГУ Кущин не смог: места в общежитии ему не дали, а снимать угол было не на что. Поэтому после смерти матери он вынужден был покинуть Москву и поехал в Оренбург, где к этому времени жил отец.
Работал слесарем на заводе, потом — начальником почтового вагона. В Оренбурге ему наконец удалось получить высшее образование и диплом экономиста. Потом Иван Владимирович Кущин работал бухгалтером в местной газете, а с началом перестройки занялся мелким бизнесом. Не потому, что душа рвалась на простор, а чтобы заработать на хлеб.
Кущин занялся торговлей канцтоварами и три-четыре раза в год приезжал по делам в Москву. А так как денег на развитие даже такого скромного дела, как торговля тетрадками и карандашами, у него не было, он решил продать старые книги из своей личной библиотеки. Библиотека у него была богатейшая. И вот однажды он приехал в книжный магазин “Москва” на Тверской и там познакомился с Евгением Греевым, который занимался торговлей антикварными книгами.
Греев в книгах не разбирался, но у него была коммерческая хватка. А у Кущина не было хватки, но он великолепно разбирался в книгах. Кущин научил Греева реставрировать книги, и мало-помалу Греев перестал называть дорогой сорт бумаги верже известным ему словом Фаберже.
Приезжая в Москву, Кущин останавливался на вокзале в комнате для приезжих. Это был самый дешевый ночлег, но там можно было останавливаться лишь одну ночь и не было телефона, главного коммерческого инструмента Кущина во время московских командировок. И вот Евгений Греев предложил Кущину жить у него.
Греев приехал в Москву из Владимира, там у него живет жена и двое детей. А в Москве он снимает однокомнатную квартиру. Последние пять лет Иван Владимирович Кущин, приезжая в Москву, подолгу жил у Греева, в том числе и тогда, когда Греев отсутствовал. Квартира битком набита антиквариатом, старинными книгами, иконами. Один только полный комплект энциклопедии Брокгауза и Эфрона (82 основных и 4 дополнительных тома) стоит около полумиллиона рублей. Можно ли оставлять без присмотра квартиру с такими сокровищами? И Греев оставлял на хозяйстве Кущина. За пять лет из квартиры не исчезло ни полушки.
О том, что деньги у Греева водились, можно было догадаться, не только увидев полного Брокгауза. Греев, тайком от жены, купил в Крыму дачу, куда ездил только в компании мужчин. Он неоднократно приглашал в Крым и Кущина, предлагал сторожить дачу, но Кущин раз и навсегда отказался от такого отдыха. Он привык довольствоваться малым и с нетерпением ждал выхода на пенсию.
* * *
25 октября Кущин почувствовал недомогание и решил побыть дома. То есть дома у Греева, где он по обыкновению остановился. Самого Греева не было, он уехал во Владимир и вернулся оттуда страшно злой. Кстати, Кущин в очередной раз подумал о том, какая странная семейная жизнь у четы Греевых. Когда жена Греева приезжала в Москву, они с мужем непрерывно и ожесточенно ссорились. Жена упрекала его в том, что он живет своей жизнью, практически переехал в другой город и не интересуется детьми. Когда Греев ездил во Владимир, он, как правило, возвращался сильно не в духе.
Так случилось и в этот раз.
Обычно они ложились спать рано, часов в девять-десять, а тут хозяин до полуночи смотрел телевизор, и Кущин, которому, как мы помним, нездоровилось, лишь только телевизор умолк, провалился в крепкий сон. В квартире был только один диван, и Кущин спал на полу, на старом матрасе. Поэтому он всегда спал в тренировочных брюках, в майке и носках. А Греев, который время от времени ходил по квартире голый, все время спрашивал его: почему ты спишь одетым?
— Я так привык, — отвечал Кущин.
Кущин проснулся около пяти часов утра оттого, что кто-то шарил по нему руками и пытался снять трусы. Тренировочных брюк уже не было.
— Я, — рассказывает Кущин, — встал на колени и увидел на фоне окна голого Греева.
— Ты что, пидор? Люди узнают, стыдно будет.
Оренбург — не Москва, там нет той широты взглядов, к какой привыкли столичные жители. Но Кущину в тот момент вообще было не до лекций о терпимости. Греев снова полез на него, Кущин его оттолкнул и наконец вскочил на ноги. Тогда Греев ударил его кулаком в бровь, и завязалась драка. Греев намного моложе, к тому же Кущин — человек весьма болезненный. Обороняясь, Кущин бросил в него табуретку. “А ты, оказывается, сильный!” — крикнул ему Греев. В другое время это можно было расценить как комплимент, но было не до того. В комнате было темно, до рассвета было еще далеко, и он чувствовал, что Греев колотит его чем-то твердым, но чем именно, разглядеть не мог. Он отбивался правой рукой, а левой вслепую начал шарить по стеллажу, к которому толкнул его Греев. Сначала ему в руки попал пластмассовый футляр для зубной щетки. Он стал орудовать им — безрезультатно. Тогда Кущин попытался выскочить в коридор, но Греев прижал его к входной двери, которая открывалась внутрь.
Отступать ему было некуда. Голый Греев навалился на него всей тяжестью. И тогда Кущин начал отталкивать его тем, что держал в левой руке. Что это было — он не видел, схватил, что попалось в руки. Что-то острое, может, отвертка, может, шило.
По его словам, он в это время думал о том, как друзья говорили ему: скажи хоть московский адрес, куда ты ездишь, ни одна живая душа не знает. Он понял, что если его сейчас убьют, никто на белом свете об этом не узнает. А Греев как будто озверел. И вот, после того как он несколько раз ткнул его тем, что было у него в руках, Греев скрутил ему руку, выхватил орудие защиты, отбросил от двери в комнату и, голый, выскочил на лестничную клетку с криком: “Убивают!”
А Кущин?
Он понял, что все закончилось, пошел в ванную, умылся, оделся и сел на кухне ждать милицию. Наверное, мог уйти, потому что Греев был ранен, но ему это просто не пришло в голову.
* * *
В ОВД “Ивановское” Кущина допросил лейтенант Гусев. В объяснении, которое он собственноручно подписал, нет ни даты, ни времени. Подумаешь, какой-то окровавленный мужик — чай, не герцог, сойдет. При этом Гусев не счел нужным написать хоть одно слово о том, что Кущин избит. По закону, в милиции человек для выяснения обстоятельств может находиться только три часа — потом его нужно отправлять в изолятор временного содержания или отпускать. Кущин провел в ОВД “Ивановское” чуть меньше суток, после чего его наконец повезли в ИВС. А там его не приняли, потому что на нем места живого не было. Дежурный в ИВС сказал, что пока не будет справки о том, что Кущин доставлен избитый, ему тут делать нечего. Кущина снова везут в ОВД “Ивановское”. Следователь Хохлова отправила Кущина в травмопункт. Там его тщательно осмотрели, написали необходимую бумагу, и в ночь с 26 на 27 октября Кущин наконец был водворен в изолятор временного содержания.
Дело принял следователь М.Макеев, который решил арестовать торговца тетрадками. А разрешение на арест дает суд.
28 октября Кущина привозят в Перовский суд.
Судья И.Н.Буклеев с изумлением прочитал постановление милицейского следователя, после чего обратил внимание помощника прокурора Р.В.Пекурова на то прискорбное обстоятельство, что следствием и прокуратурой превышены все сроки задержания без санкции суда. Кроме того в постановлении следователь написал, что Кущин может скрыться от следствия. Но судья обратил внимание на то, что если бы он хотел скрыться, то сделал бы это, а не сидел на кухне и не ждал милицию. И разрешение на взятие под стражу судья не дал.
Вот дела! Милиция доставляет в суд матерого преступника, а разрешения на арест нету.
Ладно, обойдемся. В тот же день Кущину предъявляется обвинение в умышленном причинении гражданину Грееву тяжких телесных повреждений, ст. 111 ч. 1 УК РФ (до 8 лет лишения свободы).
Расследование дела было поручено следователю В.Мухину. Да, чуть не забыла: в милиции Кущину предоставили адвоката А.Н.Тулаева, судя по всему, глухонемого. Говорю так потому, что Тулаев не задал Кущину ни одного вопроса и ни разу с ним не разговаривал, хотя присутствовал на заседании суда и при предъявлении обвинения. Умеют в милиции подбирать кадры! Я знаю, что адвокат Тулаев — не сотрудник ОВД “Ивановское”, но вы меня поняли.
Тогда Кущин обратился к другому адвокату, у которого зрение и слух — в норме. Он немедленно поехал в ОВД “Ивановское”, поговорил со следователем Хохловой, которая подтвердила, что Кущин был сильно избит, и заявил несколько ходатайств: об истребовании справки из травмопункта, о назначении судмедэкспертизы — с целью установить, какие у Кущина были телесные повреждения и соответствуют ли они его объяснениям о случившемся. Кроме того, для установления подлинных обстоятельств случившегося адвокат Кущина предложил исследовать личность Греева, в том числе и его сексуальную ориентацию.
Видали, какие графья! Подай им экспертизу, справку — а как насчет кофе в постель?
Следователь Мухин должен был рассмотреть ходатайства адвоката в течение трех дней. Адвокат приехал к нему через неделю. Мухин сказал, что к вечеру, может, даст ответ, но дело уже не в милиции, а в прокуратуре, так как Кущин совершил тяжкое преступление, покушение на убийство, статья 105 УК РФ.
* * *
Прежде чем приехать в ОВД “Ивановское”, я позвонила в магазин на Арбате, где работает Е.Греев. Прошел месяц; Греева в то утро отвезли в больницу, говорят, у него были задеты печень и селезенка. Что с ним? Мне ответили: позвоните через полчаса, он скоро будет. Я уточнила: он работает? Женщина на другом конце провода объяснила: знаете, он приболел, бегает в поликлинику, звоните, он просто чуть-чуть задержался.
В ОВД я сначала пошла к следователю Мухину.
Это свидание мне не забыть вовек.
Представьте себе кабинет, заставленный современной техникой и загаженный до такого состояния, как будто там справляют нужду бомжи.
За письменным столом сидит молодой человек, на груди которого блистает значок об окончании школы милиции. Стучу, вхожу, здороваюсь. Мухин, с трудом разлепив веки, смотрит на меня и говорит:
— Чо?
Я представляюсь и говорю:
— Предложите мне сесть, пожалуйста.
Мухин:
— Ну, вон там…
Бровью показывает на стул. Я было спускаюсь на него, но стул находится в аварийном состоянии. Я вскакиваю и говорю, что на нем нельзя сидеть.
Мухин:
— Ну и стойте. Чо? Кущин? Его дело направлено в прокуратуру. Чо? Покушение на убийство, все, идите, я занят.
Я пошла к начальнику следственного отдела С.Б.Пильтяю.
Он-то мне все и растолковал: оказывается, Кущин пытался завладеть 300 тыс. рублей, которые хранились у Греева, а это уже покушение на убийство из корыстных побуждений, статья 105 ч. 2 (лишение свободы сроком от 8 до 20 лет, либо смертная казнь, либо пожизненное заключение). Денег, правда, никто не видел…
Тогда я поехала в Перовскую прокуратуру.
Заместитель прокурора сказал: мы вернули дело в ОВД “Ивановское”, пусть сами расследуют.
* * *
Уж теперь не сосчитать, сколько лет милицейские генералы в облитых золотом погонах плакали на трибунах высоких собраний: в милиции нищета, нет не только автомобилей — нет даже компьютеров, работа встала, подайте кто сколько может…
Подали. В кабинете милицейского следователя, лейтенанта Мухина, есть и компьютер, и принтер, и факс. Одного там только нет: человека, которому можно поручить следствие.
Пэтэушнику Мухину забыли объяснить, что в его руках — жизнь человека, и на работу его брали для того, чтобы он эту жизнь охранял всеми возможными способами, в том числе и водя пером по бумаге, когда будет принимать решение по делу.
Привозят в милицию Ивана Владимировича Кущина, которому через три месяца исполнится шестьдесят лет. Не судим, работает: торгует книгами и тетрадками. На вид — мухи не обидит, росту ниже среднего, будучи железнодорожником, заработал множество болезней, в том числе нарушение работы вестибулярного аппарата, страдает тяжелыми головокружениями, отчего и пришлось сменить работу. С Греевым знаком несколько лет, помог ему встать на ноги. Вот бы и разобраться: с какой стати в пять часов утра два совершенно трезвых человека затеяли драку?
В квартире их было двое. Греев утверждает, что Кущин напал на него, желая завладеть деньгами.
Кущин объясняет, что проснулся от того, что его пытались раздеть, и часть одежды уже была снята. Грееву верят, а Кущину — нет. Хотя в деле есть неотразимая подробность: удары неустановленным колющим предметом (куда делся?) Кущин наносил левой рукой, при том что он праворукий. Уж убивать-то удобней рабочей рукой, в милиции это знают.
У Кущина нет мотива для нападения, а у Греева есть. Вот бы допросить знакомых, узнать, с кем Греев нежился на крымской даче, построенной втайне от жены, может, кто-нибудь рассказал бы следователю, что Кущин много лет оставался в Греевской квартире за сторожа. Чего ж тогда не украл 300 тысяч? Мог бы украсть и больше, там было что взять.
Теперь поговорим о высоком. Есть у нас Конституция, и в статье 45 черным по белому написано: “Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом”. Хорошо написано, правда? А что разрешает закон?
Как известно, в 1996 году в России принят новый Уголовный кодекс, в котором больше нет уголовного состава о превышении пределов необходимой самообороны с причинением легких телесных повреждений. А на пленуме Верховного суда в декабре 2003 года было принято важнейшее постановление, углубляющее эту новацию. Вот что там написано в статье 37 (необходимая оборона): “Регламентируя институт необходимой обороны, законодатель стремится обеспечить права обороняющегося от общественно опасного посягательства для того, чтобы стимулировать его на подобные действия и оградить от возможного необоснованного привлечения к ответственности, в частности, за превышение пределов необходимой обороны… В новой редакции комментируемой статьи подчеркивается правомерность защиты… любыми средствами и с причинением нападающему любого вреда, вплоть до лишения его жизни, если нападение с его стороны создавало опасность для жизни обороняющегося…” Нельзя защищаться и думать о том, какого рода телесные повреждения — легкие или не очень? — наносятся в момент защиты. Россиянам разрешили защищать свою жизнь и честь любыми средствами.
Но тут не учли прозу жизни. Отчетов о проделанной работе в милиции никто не отменял. Вот сами и подумайте: за что дадут премию — за раскрытие дела, связанного с необходимой самообороной, или за покушение на убийство из корыстных побуждений? Правильно, покушение стоит дороже. За него дают щедрой рукой: преступнику — вплоть до пожизненного заключения, а сотруднику милиции — несколько окладов в конце года. За доблестный труд.
Вот Мухин и дремал за столом, потому что сшить дело о тяжком преступлении оказалось и проще, и выгодней.
А Кущин — да черт с ним, с Кущиным, не он первый, не он последний.
Правильно я рассуждаю, лейтенант?
* * *
Надоело жить в стране невыученных уроков. Если пэтэушники умеют только галки ставить в отчетах, пусть работают в зоомагазинах, там есть и другие птицы, например, петухи. Кстати, о петухах. Кущин хотел остаться мужчиной. По-моему, он имел право на такое желание. Убедительно прошу начальника Восточного округа объяснить следователю Мухину, в чем разница между галками и петухами.
P.S. И еще очень прошу передать это дело в следственное управление при УВД. По-видимому дело Кущина выше понимания следователя Мухина и его начальника. А это значит, что Кущина не сегодня-завтра могут назначить главным бандитом Москвы.
А вот мадам Иванникова, убившая мужчину, который искал ее любви, дважды оправдана судом. Она едва не украсила своим присутствием Государственную Думу. А что же Кущин?
