В среду Басманный суд Москвы удовлетворил ходатайство следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры Петра Гарибяна о продлении срока заключения под стражей главного подозреваемого в убийстве Анны Политковской. Бывший глава Ачхой-Мартановского района, кавалер ордена Мужества Шамиль Бураев будет сидеть до 7 апреля 2008 года. И это при том, что все его обвинение держится на невнятных показаниях чекиста-“оборотня” Павла Рягузова.
“Если Илья хочет знать...”
Вообще—то срок первого ареста Шамиля Бураева истекает только 7 января 2008 года. Но следователи решили продлить его заключение загодя, видимо, чтобы спокойно отгулять Новый год и Рождество. Заседание по Бураеву судья Дубравина назначила на 11 часов. Прошел час—два—три, арестанта все не было. Сначала говорили, что в “Матросской Тишине” сломался автозак, а когда его починили, он попал в пробку. Я вышел на улицу, у дверей Басманного суда стоял веселый парень в наручниках. Рядом с ним перекуривали два милиционера.
— Вы случайно не адвокат? — спросил парень. — Жаль. Если бы у меня был нормальный дорогой адвокат, а не этот бесплатный бездельник, я был бы уже был дома, в Ижевске. Красивый у вас шарфик. Мне вообще нравится “Лакоста”.
— Тем более что она проходит у тебя по трем эпизодам, — добавил милиционер.
Бураева привезли в четыре. Он шел по коридору пристегнутый наручниками к одному из конвоиров. Всего их было четверо — трое с пистолетами, один с автоматом. Не милиционеры — военные. Спецконвой. Для особо опасных.
Увидев меня, Шамиль громко сказал, видимо, заготовленную для журналистов фразу:
— Если Илья хочет знать правду о том, как идет следствие, пусть заключит договор с моими адвокатами.
Перевожу, что он имел ввиду. Илья — это сын убитой — 29—летний Илья Александрович Политковский. Своим заявлением Шамиль Бураев, очевидно, хочет продемонстрировать свою полную открытость для потерпевших.
Показывает, что он готов смело взглянуть в глаза сыну Политковской, несмотря на то, что следствие обвиняет его в активном пособничестве ее убийству. Об этом арестант может заявить только лично, со стороны адвокатов такое заявление выглядело бы некорректным. Вот Шамиль и заявил, используя для этого короткую проводку по коридору.
Родственникам погибшей самим решать, как поступить в этой ситуации, я лишь передаю заявление Бураева, сделанное для прессы. Тем более что кроме “МК” на этом суде никого не было.
Тысячи допрошенных
С ходатайством от следователя Гарибяна выступал представитель Генеральной прокуратуры Смирнов. Он отметил, что дело особо сложное, допрошено уже более тысячи человек. Что освобожденный из—под стражи Бураев может уничтожить доказательства и надавить на свидетелей. Что Бураев, в конце концов, может скрыться от правосудия за границей.
Насчет тысячи человек — так оно, наверное, и есть. Одного моего знакомого москвича, прописанного в Чечне, также допрашивали по делу Политковской, только потому, что его номер остался в памяти мобильника убитой. Вот стенограмма этого короткого допроса, состоявшегося в октябре этого года, составленная со слов свидетеля:
— Зачем вы связывались с Политковской?
— Меня незаконно уволили с работы в Грозном. Я хотел, чтобы она написала об этом статью. Политковская отказалась.
— Чем вы занимаетесь в Москве?
— Сколачиваю бригады строителей, добываю для них частные подряды.
— А взрывчаткой или боеприпасами не промышляете?
— Нет. Это не мой уровень.
Полагаю, что большинство допрошенных отвечали примерно то же, иначе следствие не топталось бы на месте.
Очевидно также, что те девять человек, которые сейчас сидят под следствием по этому делу, либо вообще не причастны к убийству, либо их роль в преступлении ничтожна. Иначе что мешает следствию передавать дело в суд? Девять человек — это серьезная бригада, но что—то не складывается. Прокуратура объясняет такую задержку тем, что необходимо провести массу следственных мероприятий, разослать запросы за границу, получить на них ответы, провести, в частности, необходимые очные ставки. Об одной из таких ставок мне рассказал источник в ФСБ.
Показания Рягузова
Все обвинение Бураева зиждется на показаниях работника Московского управления ФСБ полковника Павла Рягузова. По словам Рягузова, незадолго до убийства Бураев попросил добыть для него адрес Политковской. Рягузову устроили очную ставку с Бураевым, и вот что об этом рассказывает мой источник из ФСБ:
— Рягузова защищает наш адвокат. Он буквально сидит у него на шее и полностью им руководит. На очной ставке с Бураевым адвокат Рягузова вообще хотел ограничиться зачитыванием показаний Рягузова — видимо, он понимал, что Рягузов чисто психологически не сможет повторить в лицо Бураеву все, что он о нем наговорил. Но адвокат Бураева настоял на нормальной очной ставке. Рягузов бекал—мекал, глаза бегали, не мог вспомнить фамилию Политковской. Не мог вспомнить, как именно он добыл адрес. То ли сам в базе взял, то ли кому—то поручил, то ли вообще купил на Тверском бульваре компакт—диск за 500 рублей.
А других доказательств причастности Бураева к убийству у следствия, похоже, нет. И получается, что обвинительный пафос прокуратуры строится не на реальной информации, а на тяжести преступления, в котором Бураева обвиняют.
Как—то сложно судье отпустить на свободу человека, обвиняемого в пособничестве убийству с отягчающими обстоятельствами. Правда, ничего пока не доказано, но ведь и статья какая серьезная! Решение о продлении ареста принимала молодая судья Дубровина. Складывается ощущение, что более опытные и пожилые судьи Басманного района просто спихнули эту неприятную обязанность на самую юную и безропотную сотрудницу.
В поисках старшего брата
Методы расследования дела Политковской напоминают мне о деле Рустама Ганиева. Был такой бандит в чеченской станице Ассиновской. Приятель Басаева, вошедший в его ближний круг после того, как завербовал в шахидки двух своих сестер Айшат и Хадижат. Обе они были уничтожены в “Норд—Осте”. А еще была у Ганиева сестра Раиса, которую арестовывать было не за что: студентка, отличница, вполне легальная гражданка. Оперативники знали, что Раиса связана со своим братом, но заставить Раису сдать Рустама они не могли.
И вот в Москве задерживают со взрывчаткой Зарему Мужахоеву. И та вдруг дает показания на Раису Ганиеву о том, что эта самая Раиса и привела ее в банду. Оперативники берут это признание, едут в Ассиновскую, приходят к Раисе и говорят, что теперь они могут легко ее посадить лет на 10. Но если Раиса сдаст своего брата, то ей ничего не будет. И Раиса брата сдала. Рустама Ганиева посадили, а его младшей сестре Раисе выдали новые документы и спрятали где—то в Сибири. То, как она пишет на брата заявление в ФСБ, было показано в 2003 году по всем центральным телеканалам. Главной целью всей этой операции была не Зарема Мужахоева, которую и так взяли с поличным, и не Раиса Ганиева, а именно ее старший брат — самый опасный бандит в этой цепочке.
А теперь рассмотрим наш случай. И выскажем логичное предположение. В Москве за превышение должностных полномочий, фактически за рэкет, задерживают полковника ФСБ Рягузова. В ходе следствия выясняется, что он знаком с Бураевым. Бураев в свою очередь, по информации “МК”, поддерживает связь с журналистами, расследующими дело Политковской, и таким образом через этих журналистов также попадает в поле зрения следователя Гарибяна. С Рягузовым заключают сделку, суть которой состоит в том, что он получает незначительный срок, но дает показания против Бураева. На основании этих показаний Бураева арестовывают. Но следствию нужен не сам Бураев, а именно “старший брат” — заказчик убийства Политковской, имя которого прокуратуре, судя по публичным намекам Генерального прокурора, — известно.
И тут стоит еще раз напомнить, кто такой Шамиль Бураев. С 1995—го по 2003 год этот человек был главой Ачхой—Мартановского района, варился в самой гуще событий и во времена независимой Ичкерии, и в годы второй кампании. Он в курсе многих подводных течений чеченской жизни, знает подоплеку многих кадровых назначений. И теперь Бураева держат по зыбкому обвинению именно ради этой информации. И не просто оперативной информации, а информации запротоколированной, ту, которую можно подшить к делу и при необходимости использовать для экстрадиции подозреваемого или хотя бы для давления на него. Кто этот “старший брат” — я точно не знаю. Но, по официальной информации прокуратуры, он живет за границей.
От Бураева ждут помощи в раскрытии преступления, которого он не совершал. Шамиль молчит — и правильно делает.
Он арестант, а не штатный сотрудник прокуратуры. Кроме того, кандидатура заключенного Бураева вполне годится для того, чтобы имитировать успехи следствия. Мол, преступление раскрыто, один из главных организаторов сидит, общественное мнение может успокоиться. Но эту же вторая, побочная цель.
