Воспоминание
В детстве Керес занимался под опекой литовского мастера Микенаса. Прошло тридцать лет, и однажды Владас неосторожно напомнил об этом Кересу, уже ставшему знаменитым шахматистом:
- Пауль, а ты помнишь, как когда-то я давал тебе уроки?
- О да, - вспомнил Керес и улыбнулся, - и какое счастье, что я тогда от тебя ничему не научился!
Советские шутки
Почему Керес так и не поднялся на вершину? Одна из причин заключается в следующем. До войны он жил в свободной стране, легко перемещался по европейским турнирам, был состоятельным господином. А после присоединения Эстонии к Советскому Союзу превратился в зависимого человека и в моральном, и в материальном смысле. Это обстоятельство всегда давило на него, он чувствовал себя некомфортно, скованно и с таким настроением трудно было добиться суперуспехов. Вот один показательный пример. Когда Керес был человеком мира, у него было оригинальное хобби – «вычислять» стыковки самолетов различных международных авиакомпаний: номера рейсов, наиболее привлекательные маршруты – все это он знал наизусть. Так, мог наилучшим образом добраться из Ванкувера в Таллинн по сложной траектории – через Монреаль, Амстердам и Хельсинки. Но в советские времена от этого хобби не было толку – куда и когда лететь, а также маршруты он уже не мог выбирать сам, за него все решали высокие партийные и спортивные чиновники. В узком кругу Керес любил шутить: «Все трудности отпадают, как только расстаешься с Аэрофлотом».
Как Керес избавился от унижений
Вскоре после войны Ботвинник начал подготовку к матчу на первенство мира с Алехиным. В числе его требований к Спорткомитету, главным было проведение закрытого тренировочного матча с Кересом, который часто встречался с Алехиным и хорошо знал его стиль. Но эстонский гроссмейстер сам считался претендентом на мировое первенство, и в этом случае был бы вынужден отказаться от собственных притязаний. Но смерть Алехина перечеркнула все планы и избавила Кереса от унизительного матча.
Машина ценою в один ход
На открытии Кубка Пятигорских в 1963 году в Санта-Монике было объявлено, что победитель в дополнение к денежному призу получает еще и машину. Керес разделил победу в турнире с Петросяном, и организаторы решили вручить ключи от машин обоим. Несколько месяцев спустя Петросян приехал в Таллинн, и Керес встречал его на вокзале. «Все-таки отличные автомобили получили мы с тобой в Америке», - заметил Петросян, усаживаясь рядом на переднее сиденье. «Замечательные, - согласился эстонский гроссмейстер, - правда, если бы я не поспешил с ходом крайней пешки в нашей партии, где у тебя была труба, машина досталась бы только мне...».
Ход конем
В 1965 году четвертьфинальный матч претендентов Геллер - Смыслов проходил в Москве, в Центральном доме литераторов. Тогда это было весьма богемное заведение, в его стенах шел сплошной гудеж, знаменитости всех рангов надирались до чертиков. И вот несколько десятков шахматистов проникли в это элитное место, сели в первом ряду Малого зала и стали свидетелями уникальной сцены. Ефим Петрович отошел от столика прогуляться, и тут его место занял писатель Линьков, автор нашумевших военных романов, который, как водится, уже успел изрядно набраться. Зрители решили, что это присел кто-то из судей, а тем временем маститый писатель, так и не дождавшись ответного хода Василия Смыслова, пошел за Геллера конем...
А в пресс-центре матча в этот момент произошел другой веселый случай. Партию претендентов анализировали гроссмейстеры Керес и Котов. Позиция была сложная, и Котов спросил у своего коллеги:
- Ну что, Пауль, есть здесь хороший ход?
- Есть, - сдержанно ответил Керес, - но только жаль тратить его на такого пижона, как ты.
Трудный дебют
В середине 1970-х после финального матча претендентов с Карповым Корчной в одном из интервью сказал все, что он думает о своем сопернике. В результате спортивные власти организовали письмо, сурово осуждающее Корчного. Его подписали почти все советские гроссмейстеры, отказалось лишь четверо, в том числе Бронштейн. В результате Давид Ионович на целое десятилетие стал не выездным. Но когда наступила перестройка, ситуация изменилась, и вице-чемпион мира начал часто ездить за рубеж – играл в турнирах, выступал с лекциями и сеансами.
Посетил Бронштейн и свою историческую родину. Как-то с группой туристов он отправился посмотреть древнеизраильское поселение Етри (в других написаниях Итри, Этри, Хурват Этри), расположенное в горной местности. Утомленные покорители гор едва добрались до цели, как кто-то спросил Бронштейна: «Ну как, Давид Ионович?» - «Да так..., - загадочно ответил гроссмейстер. - Дебют Ван Круйса». – «Что вы имеете в виду?» - удивился турист, слабо разбирающийся в шахматной теории. «Едва на Етри», - объяснил запыхавшийся Бронштейн человеку, который понятия не имел, что дебют «1. е2-е3» изобрел голландец Ван Круйс. А шахматистов такая игра слов, наверно, позабавила бы…
